— Я здесь в попытке избавиться от этого проклятого рельсотрона, который ты купил, — продолжила она.
— Это прекрасное оружие, — сказал Гэри, защищаясь.
— Это оружие как белый слон, — усмехнулась Паскуа.
— Это также лучшее существующее в мире оружие, — настаивал он. — Рельсотрон ХМ-17, да, детка. Эта малышка достанет даже Боло. Ты знаешь что такое Боло?
— Да, и я знаю, насколько Боло распространены в Центральной Америке. В каждом захудалом городке есть такая на площади. Удивительно, почему мы такими еще не торгуем.
— Сарказм тебе не к лицу, детка.
Паскуа резко затормозил, припарковал машину и медленно повернулся к нему.
— Мы уже обсуждали это раньше, Гэри.
Он почти физически ощущал, как эти скрытые зеленые глаза прожигают дыры в его лице. Ее правая рука слегка дернулась, и он вспомнил джефе портового городка. Его преемник был готов беспристрастно вести дела, после того, как Паскуа застрелила его предшественника.
— О, Паскуа! Да ладно, ты же знаешь, я ничего такого не имел в виду. — он посмотрел на нее, стараясь сохранить невинное выражение лица. Затем закатил глаза и посмотрел в окно на джунгли.
Она ждала.
— Окей, — он повернулся к ней, — прости, что я назвал тебя деткой, иутебязаспиноймыжикспушкой.
— Чего?
— Позади. Мужик-с-пушкой.
Она медленно, грациозно повернулась и выглянула из-за джипа. Сначала было трудно разглядеть мужчину. На нем была коричневая униформа в обтяжку, усеянная черными пятнами. На его лице были широкие черные полосы вокруг глаз и рта, подчеркнутые большим количеством точек, черные волосы были собраны в пучок на макушке.
Очень, очень медленно Паскуа сняла солнцезащитные очки, чтобы он мог видеть ее глаза.
Его собственные глаза были спокойными и холодными. Он стоял абсолютно неподвижно, его М-35 был направлен в центр ее груди.
— Хола[3], — сказала она и увидела, как он напрягся. Приглядевшись, она увидела, что под боевой раскраской скрывается индеец. Бинго, подумала она. Похоже, слухи в Пуэрто-Сакарте были верны. Она произнесла несколько слов на науатль и попробовала еще раз. — Приветствую тебя,воин.МыищемтвоегоПервогоГлашатая.
Очевидно, это был правильный шаг. Теперь она могла разглядеть дюжину людей в леопардовых пятнах, которые подошли ближе.
Последовало короткое совещание, при этом они не сводили глаз с Паскуа и Гэри; на ее вкус, в языке было слишком много согласных.
— Оружие, — проворчал мужчина.
Не без сомнений Паскуа вытащила из кобуры на поясе пистолет-пулемет, это была семейная реликвия. По преданию, ее прадед убил из него каджунского детектива сразу после Катастрофы. Индейцы забрали и его, и старинный Глок Гэри, и М-35 с полки за водительским сиденьем, и их мачете. К счастью, они не нашли складной нож, спрятанный сзади у нее в брюках; это тоже была семейная реликвия. Любой Джакано без складного ножа все равно что голый.
Эти... солдаты, как она предполагала... пришли к какому-то решению, остальные снова растворились в джунглях, оставив их первоначального конвоира с ними в одиночестве. Он жестом пригласил их выйти из джипа. Паскуа вытащила папку на что он угрожающе поднял свое оружие.
— Первый Глашатай, — сказала она, потрясая папкой, чтобы показать, что ни внутри папки, ни за ней нет и не может быть оружия.
Он указал стволом своей М-35 вниз по тропе, и Паскуа с Гэри зашагали в том направлении.
— И почему вы не принесли его с собой? — презрительно спросил Олень-Семь, швырнув им в лицо фотографии, которые Паскуа принесла с собой.
Паскуа и Гэри стояли на коленях, их руки были связаны впереди, а за локтями у них были засунуты широкие палки. — Возможно, у вас даже нет этой штуки. — он прошествовал, как пантера, к небольшому возвышению, где стоял его трон, широкое кресло, покрытое оленьими шкурами. — Не в первый раз наши враги, ладино, считают нас такими дураками, совсем слабоумными, чтобы понять, что к чему.
Ситуация немного экстремальная, подумал Гэри, но в его тоне я слышу настрой на переговоры. За исключением редких слов на языке науатль, которые они произнес между по-испанскими.
— В яблочко! — прошептал он Паскуа, когда она повернулась к нему испуганными глазами. — Он заинтересовался. Иначе мы были бы мертвы. В яблочко!
— Единственная причина, по которой ты жив, — сказал Олень-Семь, откидываясь на спинку стула, — в том, что ты произнес несколько слов на цивилизованном языке. Достаточно, чтобы возбудить мое любопытство. А эта женщина одета в цвета Солнца.
Паскуа моргнула. Мой шарф? подумала она.
Эта кучка индейцев была безумнее большинства группировок вокруг, но у них была довольно большая территория, и большая ее часть обрабатывалась. Они, вероятно, смогли бы заплатить разумную цену за XM-17 товарами, которые были бы ценны на севере, в герцогстве Новый Орлеан, Королевстве Флориды, одному из семи королей Кубы или в любом из герцогств северного Чарльстона. Древесина, зерно, ром, кофе, рабы, чем угодно.
— Говорите! Почему вы не привезли с собой это "противотанковое" ружье, чтобы я мог увидеть его собственными глазами?
— Оно... — у Паскуа пересохло в горле, и ей пришлось начать сначала. — Оно слишком большое, чтобы мы могли его привезти, Уэтлатоани, — подобострастно произнесла Паскуа. — Оно огромное, как гора, для его перемещения потребовался бы большой грузовик... — она поняла, что у этих людей нет ничего подобного, и поспешила добавить то, что, как она боялась, они могут воспринять как оскорбление: — ...или много людей, чтобы его сдвинуть. Ты можешь понять, что я не стала бы прилагать таких усилий, если бы тебе было неинтересно?
Олень-Семь, Первый Пророк Народа Солнца, медленно выпрямился и поднялся со своего трона, его обсидиановые глаза сверкали.
— Огромный, как гора, — прошептал он.
Улыбка медленно расплылась по его лицу и, словно искра, запрыгала по лицам лордов, генералов и дам, окружавших его. Люди бормотали слова — ...огромный, как гора... — снова и снова, превращая их в песнопение, хлопая в ладоши и радостно притопывая ногами.
Олень-Семь ткнул пальцем в своих пленников, словно копьем.
— Вы отведете нас к этому чуду! — крикнул он, и зал взорвался радостными возгласами.
Когда женщина-Янки произнесла слова “...огромный, как гора...”, в сердце Оленя-Семь зажегся огонь. Теперь, при наличии устрашающей гигантской пушки, он почувствовал себя возвышенным, его коснулась сила Солнца, разум, сердце и душа загорелись целеустремленностью. И этой целью была месть!
— Оно называется “рельсотрон XM-17”, — говорила Паскуа, сопровождая его к месту стрелка и показывая штурвал управления. — Это голографический оптический прицел, синтезированный компьютером. — она щелкнула парой переключателей, и деревня, расположенная дальше по дороге от их лагеря, предстала перед изумленными глазами Оленя-Семь во всех известных оттенках желчно-зеленого. — Эта красная точка, — она указала на красную точку размером с десятицентовик в верхнем углу голограммы, — показывает, куда направлено орудие. Чтобы переместить точку, передвиньте рычаг управления.
Олень-Семь осторожно тронул рычаг, и точка, покачиваясь, переместилась в центр голографической сцены. Он рассмеялся, как ребенок.
— Разве это не здорово? — сказала она, улыбаясь и кивая, как будто на совершенно обычной презентации.
— Как оно работает? — прорычал Олень-Семь.
— Для выстрела две высоковольтные обмотки замыкаются, и из них вылетает стержень из обедненного урана, заключенный в стальную оболочку.
— Стержни всего около фута длиной, — сказал Гэри, подходя к ним с другой стороны. — Но когда нажимаешь на спуск, это прямо так хлоп! бам! всем спасибо, все свободны! — он хлопнул в ладоши и от души рассмеялся. Пока не увидел выражение лица Первого Глашатая.
— Как оно стреляет? — сквозь стиснутые зубы спросил Олень-Семь.
Паскуа и Гэри нервно переглянулись.
— У нас всего двенадцать стержней, и мы не можем позволить себе тратить их впустую, боюсь, мы не можем позволить вам провести тестовый запуск, — Первый Глашатай презрительно посмотрел на нее, и она вздохнула. — Когда вы увидите на голограмме нужную цель, — выразительно сказала она, — нажмите пусковую скобу в верхней части рычага управления. Вот здесь и вот так.
— Ооотличнооо, — сказал Олень-Семь, как мужчина, которому возлюбленная неохотно говорит ”да“.
Он навел прицел на деревенскую церковь, небольшое каменное здание в центре площади. Он подключил питание, и обмотки начали заряжаться с низким гулом, который быстро перерос в пронзительный вой.
— Что ты творишь? — спросила Паскуа. Она знала ответ и оцепенела от ужаса.
— Проверяю ваш товар, — ответил Олень-Семь. Он нажал на пусковые скобы, обмотки лязгнули с визгом электрического возбуждения, и стержень из обедненного урана вылетел со сверхзвуковым “кррраааакккккккккккк”! от которого у них онемели уши.
На голограмме деревенская церковь разлетелась вдребезги, превратившись в груду гравия. Мгновение спустя до них донесся звук взрыва, и, подняв глаза, они увидели серо-коричневый столб дыма, поднимающийся в небо.
— Этот ублюдок выстрелил, — недоверчиво произнес Гэри.
— Ты... — начала Паскуа и замолчала. Олень-Семь и его последователи радостно кричали и танцевали вокруг нее. Она инстинктивно отступила назад, думая о бегстве, когда рука Оленя-Семь метнулась и схватила ее за запястье.
— О, останься, — сказал он, ухмыляясь, — ты же не хочешь пропустить церемонию.
Несколько индейцев схватили Гэри и потащили его к орудию. Олень-Семь потащил его за собой, и когда они достигли основания рельсотрона, он бросил его в объятия группы своих последователей. Которые заломили ему руки за спину, связали кисти, а затем поставили его на колени в грязь.
— Ты не можешь этого сделать, — в панике кричал Гэри. Спереди на его брюках цвета хаки появились темные пятна. — Если тебе нужно орудие, забирай его, — в отчаянии кричал он, выпучив глаза, наблюдая, как приближается Олень-Семь, неторопливо вытаскивая длинный обсидиановый нож. — Пожалуйста, не надо, — попросил Гэри.