Как я клялся и сейчас. Мой командир еще не отдал приказ, но я знаю, каким он будет, этот приказ, и я — Боло, линейное подразделение, возможно, последний оставшийся в живых член бригады "Динохром" и наследник всех ее боевых наград. Возможно, правда, что я и мои товарищи по бригаде, которые проводили операцию "Рагнарек", уже опозорили наши полки, но ни один Боло еще ни разу не нарушил свой долг. Мы можем погибнуть, быть уничтоженными или побежденными, но мы никогда не нарушим свой долг. Я чувствую, что этот долг тянет меня вперед даже сейчас, обрекая на новые убийства и позор, и я знаю, что если место, которое люди называют Адом, действительно существует, то оно станет моим конечным пунктом назначения.
Джексон сидел в противоперегрузочном кресле, наблюдая, как на дисплеях меняются карты местности, по мере того как Шива продвигался вперед со скоростью почти девяносто километров в час. Молчание Боло казалось каким-то тяжелым и задумчивым, но Джексон сказал себе, что слишком мало знает о том, как обычно ведут себя Боло, чтобы думать о чем-то подобном. И все же он, как ни странно, не решался побеспокоить Шиву, и его внимание блуждало взад и вперед по таинственному, завораживающему оборудованию командной палубы, словно пытаясь отвлечься. Он вглядывался в главный экран управления огнем, когда Шива внезапно заговорил.
— Извините, коммандер, — сказал Боло, — Но прав ли я, предполагая, что наша цель — атаковать мельконианские корабли с беженцами, когда мы достигнем их?
— Конечно, это так, — сказал Джексон, удивленный тем, что Шива вообще задал этот вопрос. — Разве ты не слышал, что сказал маршал Шаттак?
— Подтверждаю. Действительно, коммандер, именно потому, что я слышал его, я прошу официального подтверждения моих приказов и параметров задания.
Боло снова замолчал, и Джексон нахмурился. В голосе Шивы снова зазвучали странные нотки, теперь более отчетливые, чем раньше, и ощущение собственной неопытности внезапно охватило Джексона, холодная волна смыла остатки его уверенности и возбуждения.
— Тебе приказано уничтожить врага, — сказал он через мгновение ровным голосом.
— Пожалуйста, дайте определение “врага”, — тихо произнес Шива, и Джексон недоверчиво уставился на говорившего.
— Враги - это мельконианцы, которые пытались уничтожить мое поместье!
— Те индивидуумы уже мертвы, коммандер, — заметил Шива, и если бы Джексон был хоть немного менее шокирован, он, возможно, услышал бы мольбу в голосе Боло.
— Но не те, кто их послал! — ответил он вместо этого. — Пока на этой планете есть мельконианцы, они представляют угрозу.
— Значит, — очень тихо сказал Шива, — нам приказано уничтожить всех мелькониан на Арарате?
— Именно так, — резко сказал Джексон, и на мгновение воцарилась бесконечная тишина, пока Боло с грохотом продвигался вперед в ночи. Затем Шива заговорил снова.
— Коммандер, — сказал Боло, — со всем уважением, я отклоняю этот приказ.
Стоя за плечом лейтенанта Джанала, Тарк На-Маракан почувствовал, как его охватывает тошнота. Он уставился на плоский экран тактического офицера, и на командной палубе Старквеста воцарилась полная, исполненная ужаса тишина, поскольку один из разведывательных беспилотников крейсера наконец-то зафиксировал приближающуюся к ним угрозу.
— Безымянный из Безымянных, — прошептал, наконец, Рангар. — Это Боло?
— Да, сэр. — голос Джанала звучал приглушенно, он прижал уши к голове.
— Как вы могли не заметить это по пути сюда? — рявкнул Дюрак, и офицер-тактик вздрогнул.
— У него нет признаков активного термоядерного синтеза, — ответил он, защищаясь. — Должно быть, он работал на резервном питании, а без признаков реактора его было невозможно отличить от любого другого источника энергии.
— Но... — начал было Дурак, но тут же захлопнул рот, когда Тарск махнул рукой.
— Хватит! — резко сказал командир. — Джанал виноват в этом не больше, чем ты или я, Дурак. Он поделился с нами своими показаниями датчиков, так же как мы поделились с ним нашими выводами. — Инженер мгновение смотрел на него, затем дернул ушами в знак согласия, и Тарск глубоко вздохнул. — Ты говоришь, что он работает на резервном питании, Джанал. Что это означает с точки зрения его боевых возможностей?
— Многое зависит от того, сколько у него энергии, сэр, — сказал Джанал через мгновение. — Согласно ограниченной информации в нашей базе данных, его способность заряжаться от солнечных батарей значительно более эффективна, чем все, что когда-либо изобретала Империя, и, как вы можете видеть на снимках с беспилотника, по крайней мере два главных орудия, по-видимому, не повреждены. Предполагая, что у него в достатке энергии, каждое из этих орудий может уничтожить все корабли флотилии. И, — голос офицера-тактика дрогнул, но он повернул голову, чтобы встретиться взглядом со своим командиром, — поскольку он направляется прямо к нам, не дожидаясь рассвета, я думаю, мы должны предположить, что у него достаточно энергии, чтобы атаковать нас без подзарядки.
— Сколько наших кораблей сможет взлететь? — спросил Тарск Дурака. Инженер начал было отвечать, но Рангар заговорил первым.
— Забудь об этом, мой друг, — тяжело произнес он. Тарск посмотрел на него, и астронавигатор устало оскалил клыки. — Это не имеет значения, — сказал он. — Боло уже находится в зоне досягаемости, чтобы атаковать любой из наших кораблей, как только он появится над горизонтом.
— Астронавигатор прав, сэр, — тихо согласился Джанал. — Мы...
Он внезапно замолчал, наклонился ближе к экрану, затем медленно выпрямился.
— Что? — резко спросил Тарск, и Джанал поднял когтистую руку в жесте недоумения.
— Я не знаю, сэр, — признался он. — По какой-то причине Боло только что перестал двигаться.
— Что значит "отклонить заказ"? — потребовал Джексон. — Я твой командир. Ты должен подчиняться мне!
На мгновение воцарилась долгая тишина, а затем Шива заговорил снова.
— Это не совсем верно, — сказал он. — При определенных обстоятельствах моя базовая программа позволяет мне запрашивать подтверждение у вышестоящего командования, прежде чем выполнять приказы моего командира.
— Но нет никаких... — начал Джексон почти в отчаянии, затем заставил себя остановиться. Он закрыл глаза и сделал глубокий, прерывистый вдох, а когда заговорил снова, в его голосе звучало с трудом удерживаемое спокойствие.
— Почему ты хочешь отказаться от выполнения приказа, Шива?
— Потому что он неправильный, — тихо сказал Боло.
— Защищать себя это неправильно? — потребовал Джексон. — Они напали на нас, помнишь?
— Моя основная функция и первостепенный долг - защищать людей от нападения, — ответил Шива. — Вот причина создания бригады "Динохром", цель, ради которой я существую, и я сражусь с любым Врагом, который угрожает моим создателям. Но я еще и воин, Командир, и нет чести в бессмысленной резне.
— Но они напали на нас! — в отчаянии повторил Джексон. — Они действительно угрожают нам. Они послали на нас свои шаттлы с ракетами, хотя мы им ничего не сделали!
— Возможно, вы ничего им не сделали, коммандер, — сказал Шива очень, очень тихо, — но я сделал. — Несмотря на собственное замешательство и внезапную досаду, Джексон Деверо закрыл глаза от бездонной боли, звучащей в этом голосе. Он никогда не думал, что машина может испытывать такие страдания, но прежде чем он успел ответить, Боло тихо продолжил: — И, коммандер, помните, что когда-то это был их мир. Вы можете называть его "Арарат", но для мельконийцев это "Ишарк", и когда-то он был домом для ноля целых и восьмидесяти семи сотых миллиардов таких же, как они. Вы бы отреагировали иначе, чем они, если бы ситуация была обратной?
— Я... — начал Джексон, но тут же оборвал себя. Шива ошибался. Джексон знал, что это так — вся история Последней войны доказывала это, — но каким-то образом его слова не прозвучали неправдой. И его вопрос задел что-то глубоко внутри Джексона. Это действительно заставило его, хотя и неохотно, задуматься о том, как бы отреагировал его собственный народ в подобной ситуации. Предположим, что этот мир когда-то принадлежал людям, что мелькониане убили миллиард мирных жителей на его поверхности, а затем захватили его. Стали бы люди колебаться хотя бы мгновение, прежде чем напасть на них?
Конечно, нет. Но разве не в этом был смысл? Между их расами было столько ненависти, столько взаимной резни, что любая другая реакция была немыслима. Они не могли не убивать друг друга, не смели оставить другого в живых. Джексон знал это, но когда он столкнулся с этим знанием лицом к лицу — заставил себя посмотреть правде в глаза и принять мрачную, холодную, жестокую, глупую неизбежность этого — его прежнее чувство миссии и решимость показались ему какими-то безвкусными. Он действительно с нетерпением ждал этого, понял он. Он хотел сокрушить врага гусеницами Шивы, хотел уничтожить не только солдат, которые угрожали его народу, но и мирных жителей, за защиту которых эти солдаты сражались.
Джексон Деверо навсегда потерял свою юность, когда заставил себя признать эту истину, но что бы он ни чувствовал и чего бы ни хотел, это не изменит того, что должно случиться. И поскольку этого не произошло, его голос был твердым, резковатым от необходимости давить собственные сомнения, когда он заговорил снова.
— У нас нет выбора, Шива, и нет никакого "высшего командования" — если не считать главного маршала Шаттака или мэра Сальваторе, и ты уже знаешь, что они скажут. Возможно, вы правы. Может быть, в этом нет никакой "чести", может, мне и самому это не очень нравится. Но это не значит, что мы можем сделать что-то другое, и я твой командир. — его губы искривились при упоминании титула, которым его наградило странное совпадение, но он произнес эти слова твердо. — И как твой командир, я приказываю тебе продолжать выполнение нашей миссии.
— Пожалуйста, коммандер. — огромная боевая машина умоляла, и Джексон сжал кула