Плечи Джозефа опустились, а губы нетерпеливо искривились.
— Querida?[5] — с лестницы в холл наверху раздался голос. — Mi corazon?[6]
— Уже поздно... — начал он.
— Или ты пошлешь кого-нибудь проверить, или я ухожу, — яростно сказал Топс, у него перехватило дыхание.
— Расслабься, старик, — сказал Джозеф, кладя руку на плечо Топсу и направляя его к двери. — Сегодня мы все равно ничего не сможем сделать. Придется подождать до завтра.
Огромный кулак Топса взметнулся и ударил джефе сбоку по голове, как пятифунтовая кувалда.
Джозеф услышал звук треска костей своего черепа. Больно ему не было; в основном он чувствовал возмущение и удивление тем, что старик все еще может двигаться так быстро. Он ведь старше матери. Ноя не могуударитьего в ответ...
Только тогда он понял, что безвольно рухнул на пол. Он беспомощно дергался, как в замедленной съемке, пока зрение не вернулось к нему и не началась боль. Затем он посмотрел на пожилого мужчину, который придавил его к земле.
— Это было от Эл-ти[7], — яростно сказал Топс. — Потому что она дала бы тебе по морде за то, что ты просто подумал о том, чтобы оставить одного из своих людей под огнем после такого сообщения. Не говоря уже о твоем собственном брате.
Глаза Топса блеснули в свете свечей, желтые вокруг дымчато-черных радужек.
— Послушай меня, малыш, это старый плохой мир. И всегда есть шанс, что неприятности сами постучат в твою дверь. А сейчас, по-моему, беда стучится, и стучит очень громко. — он ткнул массивным пальцем Джозефу в лицо. — А теперь пошли кого-нибудь на помощь своему брату!
Джозеф уставился на него, потирая челюсть и размышляя, не следует ли отправить Топса за решетку. Топс ответил ему таким возмущенным взглядом, который, в конце концов, пробил уязвленную гордость Джефе.
— Ты прав, — неохотно согласился Джозеф. — Требуется расследование. — он поднялся и направился к двери. — Тебе не о чем беспокоиться, — бросил он через плечо, когда Топс двинулся за ним, — я позабочусь, они выйдут сегодня же.
Сверху снова донесся женский голос. Топс расслабил и потряс правую руку, выходя на улицу и закрывая за собой дверь; ему повезло, что он не сломал костяшки пальцев. Обычно он не считал, что можно ударить человека голыми руками, если только тот не был голым и его ноги не были прибиты гвоздями к полу... но нужно было сделать скидку на сына Эл-Ти.
Все тело Пауло горело, а отец снова навалился на него всем своим весом. Теперь было так темно, что он почти ничего не видел, и он дрожал от усталости, такой же мокрый от пота, как и его отец, и ему было больно слышать хриплое дыхание боли над собой. Он хотел остановиться, поесть, глотнуть немного воды из отцовской фляги. Он хотел сесть и заплакать, как маленький ребенок. Но я не могу. Папе хуже, чем мне. Я должен выдержать.
Когда стало темнеть, Пауло сосредоточился на земле перед ними, избегая камней, корней и лиан, даже довольно эффективно, учитывая полумрак. Кроме того, несмотря на усталость, его голова, естественно, склонялась вниз. Жужжание насекомых и лягушек убаюкивало его, как будто он был дома и, открыв окно, смотрел на луну...
БАЦ!
— А-а-а!
Голова Джеймса крепко зацепилась за низко висящую ветку. Боль от лба передавалась в рану на затылке, и агония накатывала на него, как приливные волны. Он упал на землю, издав пронзительный, почти беззвучный крик.
Пауло упал на колени рядом с отцом. — Папа! — его руки неуверенно зависли над извивающимся телом, а глаза наполнились слезами. — Папа? — повторил он сдавленным от отчаяния и слез голосом. — Прости, мне так жаль. — он не выдержал и заплакал, стыдясь и не в силах остановиться. Он прижал руки ко рту, чтобы подавить неконтролируемые рыдания. Он знал, что если он сможет остановить их, его глаза быстро высохнут.
Внезапно его отец упал на колени, и его начало рвать, он старался изо всех сил, но безуспешно, так как его желудок был совершенно пуст. Наконец спазм прошел, и он со стоном перевернулся на бок.
— Папа? — голос Пауло был очень тихим.
— Все в порядке, — сказал Джеймс, тяжело дыша. — Иди сюда. Он поднял руку, и Пауло рухнул рядом с ним.
Джеймс обнял сына за плечи. — Это не твоя вина, малыш. Ты все делаешь правильно.
Боль отступала, отдаваясь эхом, и он с ужасом ощущал свой пульс, отдававшийся в голове. Под веками появились белые точки, и тошнота определенно вернулась, чтобы остаться на некоторое время.
— Мне нужно отдохнуть, — тихо сказал он. От стыда у него запылали щеки, когда он понял, что должен взвалить на плечи Пауло еще одно бремя. — Ты должен найти нам какое-нибудь укрытие, сынок. Оно не должно быть большим. Просто хорошее укрытие, может быть, со стеной за спиной. И не далеко.
Он крепче сжал руку при мысли о том, что может потерять своего сына здесь, в темноте. Если ты быстро что-нибудь не найдешь, возвращайся, мы просто проведем ночь здесь.
Пауло сел. — Окей, папа.
— Вот, — сказал Джеймс. — Выпей, — и он протянул фляжку.
Пауло с благодарностью взял ее и позволил себе два глотка, второй на мгновение задержал во рту, чтобы насытить пересохший язык.
— Я быстро, — сказал он и наклонился, чтобы поцеловать отца в щеку, поразив его.
Он не делал этого с тех пор, как умерла его мать, подумал Джеймс, когда звук шагов Пауло затих вдали.
Казалось, лишь мгновение спустя Пауло потряс его за рукав. — Папа. Я нашел, — сказал он.
Джеймс с трудом поднялся на ноги, и Пауло повел его, на этот раз особенно внимательно следя за тем, чтобы смотреть как сверху, так и снизу.
Через некоторое время Пауло остановился.
— Тамтакиекусты, — объяснилон,— что приходится пригибаться и ползти. Но за ними что-то вроде ложбины, а за ней стена с выступом. Это почти как пещера, — с энтузиазмом закончил он.
— Молодец, сын, — сказал Джеймс. — Иди первым. — он встал на четвереньки и последовал за сыном через кусты. — Хорошее место, — сказал он, оказавшись в дупле, отметив сухость толстого слоя листьев и отсутствие мускусного запаха животных. - Теперь отдыхай.
— Тебе отдых нужен больше, чем мне, — запротестовал Пауло, решив, если понадобится, оставаться на страже всю ночь.
— Я не могу, сын. Моя голова мне не позволит. — Джеймс знал, что силы Пауло на исходе и он скоро заснет, хочет он того или нет. Кроме того, как только они увидят какой-нибудь безошибочный ориентир, если его зрение все еще будет работать, он собирался отправить Пауло вперед одного. Для этого мальчику понадобятся все его силы. — Иди спать.
Облегченно вздохнув, Пауло сдался и лег на бок, свернувшись как можно удобнее.
Джеймс услышал, как дыхание сына сменилось в ритме сна, а затем он и сам впал в беспамятство.
Двигаясь быстро, но бесшумно, Паскуа продвигалась вперед. Она была в полусонном состоянии, но дышала спокойно и двигалась эффективно, ее тело автоматически бежало волчьей рысью. Этому методу ее научил один из телохранителей отца, одна из частей ее тренировок по выживанию. Она шла вдоль тропы, ведущей в долину, приближаясь ровно настолько, чтобы заметить ее через каждые двести шагов, а затем снова исчезая в джунглях. А точнее, в лесу. Тропа забралась уже довольно высоко. Погода стояла хорошая, не то что в паровой бане внизу; там было так же скверно, как летом дома. Природа вокруг была похоже на октябрьский Bayou Teche[8] или на сосновый лес на побережье Мексиканского залива — у ее семьи там были охотничьи домики.
Если я предупрежу кого-нибудь в долине о Червонном валете и его смеющихся мальчиках, я стану героем, рассуждала она. Если я попытаюсь вернуться на побережье, то наткнусь на очень несчастных людей, которые тащат эту проклятую пушку, и меня поджарят. Трудный выбор.
Она мысленно пожала плечами. В любом случае, погода здесь лучше. Позже она могла бы вернуться на побережье и забрать свои вещи. Никто не осмелится к ним притронулся, ведь ее фамилия Джакано. Даже если бы она разорвала официальные отношения с Семьей, никто не подписался бы против нее. И уж точно никто не пожелал бы визита одной из шхун герцога, который точно состоялся бы, если бы стало известно, что ее ограбили. При чем на общих основаниях, заметьте, а не из-за семейной привязанности.
Паскуа оценила степень своего изнеможения и решила найти место, где можно было бы поспать пару часов. Она замедлила шаг, и почти сразу же ее конечности словно налились песком, а грудь заболела от усилий вдохнуть разреженный горный воздух. Спать, подумала она, отличная идея.
Хрррпщщщщ!!!!
Боже мой! Она замерла, но ее сердце бешено заколотилось.
Хррр!!!!
Храп! Интересно, человеческий ли?
Пробираясь вперед, хотя внутреннее чутье подсказывало ей, что нужно бежать, Паскуа наткнулась на пышную поросль кустов, прижавшихся к выступу.
Если бы я была медведем, думала она, именно тут я и спала бы. А вообще водятся ли медведи в этой стране?
Хрррпщщщщ!!!!
Человеческий, подумала она и выпрямилась, ее рот сжался в мрачную линию. Складной нож щелкнул в ее руке, смазанный смертью. Возможно, это кто-то из рождественской команды Лорда Мультикультурализма. Она осторожно начала отступать. Удовольствие от того, что в одном из них появится лишняя дырка, не стоило такого риска.
— Па-а-а-п, — произнес сонный детский голос. — Ты храпишь.
Улыбка медленно расползлась по лицу Паскуа, а глаза заблестели. Может быть, охотники, подумала она. Или следопыты. Но уж точно не рыцари-ягуары.
— Эй, — прошептала она и почувствовала, как они проснулись. — Мне нужна помощь.
— Эй! Конито! — Топс выбежал на дорогу, и УНВ остановился. Он подавил улыбку при виде усталого лица Конито и толпы ополченцев вокруг него.