Ландскнехт аккуратно вытер оружие, вновь убрал его в потайные ножны.
– Все, Глория… – произнес он, последний раз взглянув на ее некогда такое желанное тело.
А ведь никакой Глорией она на самом деле не была. И имя ее, родителями данное, было Галина. Галька Смирнова.
«Теперь ты никому не достанешься, – мысленно произнес Ландскнехт, захлопнув дверь подъезда. – Ни Васнецову, ни Семеркину, никакой другой мрази…»
Его «охотничий сезон» только начинался. О, если только удастся, он убьет и Васнецова, и Семеркина, и Самойлова. Не пожалеет при случае и его мерзкую, избалованную девчонку. Собрать бы всех в один мешок… У Ландскнехта оставались приличная сумма денег, машина. Плюс пара тайных, одному ему известных схронов со взрывчаткой, оружием, прочим спецснаряжением, вплоть до легководолазного костюма. Он не пожалеет себя, но достанет хотя бы одного. Но лучше, конечно, всех.
Это ему предстояло серьезно обмозговать. Причем не одному. Ландскнехт знал, кто станет его безотказным, исполнительным союзником. Именно к нему он сейчас и держал путь.
– Ты в самом деле майор?
– Майор… А ты думала, генерал?
Надежда ничего не ответила. Прошлась по его комнате, снова оглядела ее.
– Ты живешь скромно, но сразу видно, что у тебя богатая духовная жизнь. – Надя остановилась у полки с книгами.
– По тому, как ты ведешь себя в гостях, тоже видно, что ты хорошо воспитанная дочь культурных, образованных родителей, – заметил, в свою очередь, Васнецов.
Надя не стала сообщать, кто ее родители. Она взяла с полки одну из книг, пролистала.
– Я таких книг никогда не читала, – произнесла она.
– Это жизнь и учение отца Серафима Роуза, – пояснил Васнецов. – Если хочешь, возьми почитай.
– Ты верующий, православный? У тебя столько религиозных книг. И икона…
– Это икона Спаса. Она хранит всех, кто живет в этом доме.
– Я тоже сделаю у себя в квартире святой угол. Я ведь крещеная, но как-то далека от всего этого. От философии, от церкви. Сам понимаешь, спорт, учеба.
Надя отложила в сторону книги. Уселась на диван.
– Ты расскажешь мне, что произошло? Что это за игра с каскадерами и взрывами?
Василию ничего другого не оставалось, как рассказать девушке все с самого первого эпизода. Он начал с того, как уволился из войск, чтобы добыть деньги на операцию Марте, как случайно встретил бывшего сослуживца, а затем оказался в рядах личной охраны Даши Самойловой. Закончил он, пересказав последний разговор с Самойловым и Родыгиным.
– В это трудно поверить! – всплеснула руками Надя, выслушав Васнецова.
– Да, мне тоже кажется, что это какой-то дурацкий сон… Проснуться хочется, но не получается.
– А я… тоже сон? – вдруг спросила девушка.
– Ты? Нет, ты не сон, – проговорил Васнецов и осторожно положил руки на ее плечи.
Надя ничего не ответила, прижалась к нему всем телом. Он сделал свой выбор, она тоже.
– Руки, подполковник! Открываем замок и заходим внутрь.
Голубеву ничего не оставалось, как щелкнуть замком и пропустить Ландскнехта в собственную квартиру. Игорь перехватил мента, когда тот подошел к железной двери своих апартаментов. Ландскнехт возник за его спиной внезапно, сумев подобраться незамеченным к матерому оперу.
– Жена и дочь за городом? – спросил Ландскнехт, когда они вошли в квартиру.
Голубев кивнул.
– Очень хорошо! – проговорил Игорь. – Мне надо будет некоторое время пожить у тебя, Голубев.
– Что все это значит, Игорь? – спросил Голубев. – Ты не мог просто прийти ко мне или позвонить?
– Голубев, завтра во второй половине дня меня объявят в федеральный розыск. Тебе придется с высунутым языком изображать рвение и активность на этом поприще перед своим начальством.
– За что тебя будут разыскивать? – вскинул кустистые брови подполковник.
– Завтра узнаешь. Сейчас это не так важно.
– Что дальше? – Голубев старался держаться невозмутимо, но видно было, что ему очень не по себе.
Он уже понял, что дальше произнесет Ландскнехт.
– Мне нужно временное убежище, очень ненадолго. Ну и еще кое-какая помощь. Ты, Голубев, поможешь мне. А если вздумаешь меня выдать, то… Я расскажу обо всех твоих грехах, обо всех услугах, которые ты оказывал мне и покойному Лузгинскому.
Услышав о «покойном», Голубев вновь вскинул брови.
– Да, увы, покойному, – кивнул Ландскнехт. – Поэтому теперь на него и на меня повесят много всяких грехов. А ты, Голубев, был с нами в одной упряжке. Ну что ты молчишь, отвечай: был или не был?
– Все так, Игорь, – тяжело вздохнув, отозвался подполковник.
– А если так, то я воспользуюсь твоей квартирой и машиной.
– На машину доверенность нужна, – заметил Голубев.
– Не нужна, ты в качестве шофера будешь. Ты не думай, я на оплату не поскуплюсь.
– Ладно, – кивнул Голубев.
Он старался держаться, точно ничего и не произошло. Между тем у подполковника было теперь лишь два выхода. Либо помогать во всем Ландскнехту в надежде, что тот сумеет бесследно скрыться, либо… сдать его своим коллегам, но при задержании организовать так, чтобы Ландскнехт был застрелен.
Охота и в самом деле началась дикая. Все охотились на всех.
– Скажи мне, что я красивая!
– Ты? – переспросил Васнецов, откинувшись к спинке дивана. Затем не слишком уверенно произнес: – Ты красивая… Пожалуй.
– Что еще за «пожалуй»?
– Надька, что ты ко мне пристала? Красивая, некрасивая – какая разница! Ведь мы… – Он немного замялся. – Одним словом, теперь мы будем вместе. Всегда!
Надя демонстративно отвернулась, ничего не ответила. Какой-то неотесанный этот Василий Васнецов. Поговори с таким. Сам же совсем недавно назвал ее красавицей.
– А почему ты ей не врезала тогда? – спросил вдруг Васнецов.
– Кому? – не поняла Надя.
– Дочке Самойлова. Когда она оскорбила тебя.
– Я не умею драться.
– А как же сегодня у ворот и там, в замке…
– Я не дралась… Я помогала тебе.
«Какая она милая и трогательная! – подумал Васнецов. – Драться не умеет».
– Все правильно, – улыбнулся он. – Девочки драться не должны.
Она действительно помогала ему. Когда мячиками вывела из строя системы видеоконтроля… И когда сумела своим напором и резкостью развязать язык «принцессе». Иначе Васнецов никогда не узнал бы истинной подоплеки событий. Что теперь делать дальше? Вести Надю в церковь, в загс. Они обвенчаются, зарегистрируются, постараются забыть все, точно дурной сон. Но сначала они вдвоем с Надей съездят в больницу к Марте и проведут с ней весь день. Да, в самое ближайшее время. Выйдут из дома, поймают такси… Как замечательно все складывается!
Но по земле будет где-то продолжать ходить убийца Ландскнехт. Будут плести свою кровавую паутину Родыгин и Семеркин. Все выше и выше будет подниматься Алексей Петрович Самойлов. Теперь его уже ничто и никто не остановит. А его дочь по-прежнему будет воспринимать жизнь как увлекательную или скучную (в зависимости от ситуации) игру…
Васнецову стало не по себе. Ведь сейчас в его руках еще остались кое-какие нити, с помощью которых он мог бы попробовать остановить эту «игровую машину». Пятьдесят один плюс Д… Не случайно ему было дано услышать этот шифр. И еще Ландскнехт. Интуиция подсказывала Васнецову, что тот где-то рядом с Самойловым. Все-таки Игорь тогда решился на честный, открытый поединок. Значит, законченным гадом он не был, что-то еще теплилось в его черном сознании…
Надя приняла душ и, закутавшись в полотенце, вернулась в комнату.
– Сейчас я немного высохну, и мы поедем к твоей Марте, – улыбнулась она.
В эту минуту она выглядела особенно симпатично и свежо. На блестящих щеках обозначились ямочки, а в небольших глазах играли живые искорки.
– Надя… – произнес Васнецов, с трудом подбирая нужные слова. – Ты поедешь в больницу одна.
– Что случилось? – Искорки в Надиных глазах погасли в одно мгновение.
– Я очень прошу тебя это сделать, – продолжил Васнецов. – И еще вот!
Он выложил перед девушкой несколько пачек все тех же зеленых бумажек.
– Это не мои деньги, – сказал он. – Это деньги Марты. Жизнь у нее теперь впереди, и она должна быть долгой и радостной.
– А у нас? – упавшим голосом спросила Надя.
– У нас тоже, – отозвался Васнецов и даже попробовал улыбнуться.
Улыбка получилась невеселой. Он вообще умел так вот печально улыбаться. В ближайшие часы он не имел права ни на какие лишние эмоции. Иначе он может расчувствоваться и передумать. Может оказаться слабым и смириться с участью наемника, точнее – марионетки в пальцах Родыгиных. А этого ему сейчас нельзя… А с Мартой все в порядке. И с Надей тоже.
– Ей нужен друг, понимаешь? – проговорил Васнецов, обняв Надю. – Точнее, подруга. И еще ты расскажешь ей… Ну, если я не вернусь.
– Не вернешься?
– Да вернусь… Вернусь!
Он произнес это как можно убедительнее, но Надю уже трудно было успокоить.
– Я пойду с тобой! – произнесла она.
– Нет, Надя.
– Я люблю тебя, Васнецов…
– Тогда тем более.
«Тем более…» Она поняла, что он прав. Что никакими силами и заклинаниями не сможет его остановить.
– Я некрасивая, – вдруг произнесла Надя.
– Ты прекрасная, – ответил Васнецов.
Спустя пару часов Надя стояла в зеленом больничном сквере. Она немного волновалась, ей предстояла встреча с незнакомым, но уже успевшим стать родным человеком.
Глава 8
Васнецов решил выйти на Ландскнехта. Если, конечно, тот не дал деру. Однако Васнецов видел Ландскнехта другим. Та схватка открыла для Васнецова иные стороны его натуры. Игорь из потомственной семьи военных, он уже подсознательно впитал в себя формулу служения. Да, на каком-то этапе произошли необратимые изменения, и он из офицера стал Ландскнехтом, но при этом продолжал служить. Недаром Родыгин отметил, что играть с Игорем в открытую не было никакой возможности. «Слишком истово служил Лузгинскому!» Но остатки воинского сознания и морали, генетически пере