ых кретинов он смотрелся вполне сносно. Пожалуй, он был единственным человеком, с которым Джо сейчас хотелось поговорить.
— Еще раз привет, раз ты появился, — обрадовался Майк. — А я-то думал, ты еще в Лас-Вегасе торчишь, вот и решил наболтать тебе чего-нибудь веселенького на автоответчик.
— Ну давай, говори свое веселенькое, — отозвался Джо.
— Ты в Лас-Вегасе все миллионы просадил? Или парочка еще завалялась?
— Майк, если речь опять идет о какой-нибудь идиотской вечеринке, то я — пас. Где ты только набираешь этих придурков, которых зовешь друзьями? В их обществе хочется либо уснуть и никогда не просыпаться, либо перестрелять их всех к чертовой бабушке с тобой вместе.
— Что-то ты не в духе. Ты что делал-то вчера?
— Да так — слонялся по Лас-Вегасу. Дрянь городишко, что и говорить.
Джо со вздохом швырнул опустевшую банку в мусорную корзинку. Не попал.
— Сволочь…
— Что? — встрепенулся на том конце провода Майк.
— Да я не тебе.
— Ага. А сколько центов у тебя в кармане — помнишь, приятель?
Джо прислушался к его интонации — нет, вроде Меджус не издевался.
— А если ни одного — это тебя устроит, дорогой мой? — резко спросил он.
— Да я не о том, мне от тебя ничего не нужно, — добродушно сказал Майк. — Я ведь понимаю, что все вечеринки тебе сейчас нужны, как козе кофейник. А вот деньги тебе сейчас нужны, как козе козел, — я не ошибаюсь?
— Где-то так, — усмехнулся Джо.
— Так вот за тем я тебе и звоню! Право слово, с твоим автоответчиком и то приятнее разговаривать, он понятливее будет!
Майк не дал Джо выразить свои мысли по этому поводу и затараторил дальше:
— У меня есть дело для тебя. Существует на свете и, представь, даже в нашем городе одна девица из стриптиза. Это, чтобы тебе было понятней, исполнение экзотических танцев в голом виде.
— Правда? — деланно изумился Джо. — А ты не думаешь, дядя Майк, что мне еще рано знать о том, что такое стриптиз?
— Иди ты! — огрызнулся Майк. — Такая, в общем, девка — по моей шкале три пальца.
— Один ее не устраивает, что ли? — поинтересовался Джо без особого любопытства.
— Знаешь, старина, мне кажется, у тебя не то что ни цента — но даже и пива в холодильнике нет! — сказал Майк.
— Угадал, — признался Джо.
— Так вот, Джо Ханбек: три пальца по моей шкале означает, что я отдал бы три пальца, чтобы ее трахнуть. Теперь понял?
— Ну да: ты отдашь ей три пальца — а она тебе потом из них же шиш сложит.
— Джо, ты меня замучил. У меня начинает складываться впечатление, что ты вчера выиграл кучу бабок, сорвал все банки Лас-Вегаса, распотрошил все игральные автоматы и сейчас сидишь, засыпанный золотыми слитками и роскошными телками, пьешь изысканные французские вина и издеваешься над своим верным другом Майком! И плюешь на его скромные желания и дельные предложения.
— Какое же ты трепло, верный друг Майк. Ты что — предлагаешь мне трахнуть эту стрип-девицу тремя пальцами? — спросил Джо.
Майк разболтался еще пуще:
— Она ни мне, ни тебе не позволит себя трахнуть, отдай мы хоть все двадцать пальцев. Тут дело в том, чтобы не позволить этого никому, короче говоря — надо ее охранять. Ну, защитить там в случае чего, посмотреть, не собирается ли кто ее ограбить или избить… Стриптиз-бар — место опасное, тем более для такой молодой и красивой девушки, — дурашливо закручинился Майк.
— Не фига молодой и красивой девушке болтаться по стриптиз-барам, если она так боится, что ее смажут пару раз по физиономии, — вяло отреагировал Джо. — А мне что-то не улыбается ходить пристегнутым к бабе.
— А пятьсот долларов в день тебе тоже не улыбаются, а, Джо? — небрежно спросил Меджус. — Или тебе больше нравится старушек ублажать?
— Хватит с меня баб в этой жизни, — сквозь зубы процедил Джо.
— А ты что — семью совсем забросил? Даже и не появляешься? — живо переключился Майк на другую тему.
— Представь себе: два месяца уже не появляюсь. И не намерен.
— Как знаешь, не буду тебе ничего советовать. А насчет девушки подумай, с ней ссориться не надо и кормить ее не надо — наоборот, она тебя кормить будет. У тебя, кстати, какие сейчас планы?
— Планы? Да покурить вот собираюсь, в окошко посмотреть, — спокойно ответил Джо.
— А то приехал бы, я дело говорю. Ты с твоими амбициями скоро из частного сыщика превратишься в несчастного. Или злосчастного. Или…
Джо оборвал его:
— Майк, ты мне положительно надоел. Я не хочу быть мальчиком на побегушках.
— Ладно, когда у тебя появится желание помочь — приходи, — внезапно сухо сказал Майк.
— Я буду через два часа, — ответил Джо и положил трубку.
Он закурил и не спеша прошелся по кабинету. Неправда, конечно, будто быть охранником при девке — хуже всего, есть вещи и гораздо противнее — но никогда не стоит терять чувства собственного достоинства. Если бы он начал прыгать, как пацан, которому подарили игральный компьютер, и вопить: «Майк, дружище, как здорово! Ты спас меня, ты выручил меня!» — Меджусу это, может быть, и понравилось бы. И так бы, наверное, понравилось, что он начал бы напоминать об этом при каждом удобном случае: «А помнишь, Джо, как я выручил тебя, когда ты сидел на мели?» Очень надо. А вот пятисотник ежедневно — это далеко не так плохо, можно будет наконец отремонтировать правое крыло у «плимута» — как впечатался в дерево полмесяца назад, так все то времени, то денег не было поправить. И спокойно можно посылать всех этих дур с пропавшими животными и украденными фальшивыми бриллиантами. И дочке можно наконец подарок купить ко дню рождения — две недели осталось, а он так ничего и не придумал. Тринадцать лет… Шмоток навалом, игрушку — поздно, духи — рано, а что она любит, кроме шоколадного мороженого, — неизвестно.
Он машинально набрал домашний номер. Было занято. Болтает, наверное, со своим Томми. Что за Томми, а может быть, уже не Томми, а Джерри, — у них это быстро происходит.
Или Сара в его отсутствие решила развлечься и треплется с какой-нибудь подружкой о том, какие мужчины ужасные. Тоска. Прав Майк, ничего тут не посоветуешь, сам себе ничего не можешь посоветовать. А к Меджусу приехать надо часика через три, не раньше, — чтобы тот не возомнил о себе невесть что. А пока что делать?
Джо полистал записную книжку. Пожалуй, стоит заехать к Джилли, тем более, что живет она совсем рядом. У Джилли, однако, тоже было занято.
Джо послонялся по кабинету, подошел к зеркалу. Видок тот еще — набрякшие фиолетовые мешки под глазами, мятая-перемятая рубаха — и рожа такая же. Сейчас бы завалиться на чистые простыни да поспать часиков пять-шесть — все как рукой бы сняло.
Он потер ломивший висок и снова набрал номер дома. Теперь там никто не отвечал. Он еще раз на всякий случай заглянул в холодильник — тот был пуст.
А что — может быть, действительно двинуть домой? Что Сара скажет — наплевать, испортить настроение ему сейчас сложновато — и так хуже некуда. Зато дочка, должно быть, обрадуется — сколько уж не виделись…
Опять зазвонил телефон. Джо снял трубку — что там еще Меджусу понадобилось?
— Это Джозеф Ханбек? — заверещал старушечий голос в трубке. — Вы знаете, у меня пропала морская свинка! А моя соседка, миссис Перкинсон, посоветовала обратиться к вам. Пумси — он такой беленький с коричневым, хвостик розовый, а глазки…
— Вы меня извините, — с плохо скрываемым злорадством оборвал ее Джо, — но, видимо, ваша соседка немного ошиблась. Я — частный детектив, а не специалист по розыску морских свинок. И потом, я сейчас очень занят. И меньше всего на свете меня интересует ваша Бамси.
— Пумси, — пролепетала старушка.
— Или Пумси, — охотно согласился Джо и с наслаждением повесил трубку.
Ладно: домой — так домой.
Джо вышел из офиса. Улица была пустынна. Все ее обитатели забились от жары в свои конурки и берлоги и опустили жалюзи. Казалось, на этой улице вообще никогда никто не жил, кроме двух лохматых дворняг, устало вываливших языки и тяжело дышавших в блеклой тени чахлого ясеня.
Однако, подойдя ближе к «плимуту», Джо понял, что его мысли о необитаемости улицы были глубоко ошибочны. Лобовое стекло было вымазано грязью, а на левом крыле ею же написано: «ублюдок».
Джо сел в машину и с минуту смотрел на испачканное стекло. Сидеть бы так вечность, закрывшись от всех, никого не видя, и чтобы тебя никто не видел. А на крыле пусть красуется надпись «ублюдок». Но это означает — сдаться. Отдать себя на растерзание этому паршивому миру, где даже глупую девчонку из стриптиз-бара, никогда не сделавшую ничего плохого, могут урыть ни за что, ни про что.
Он включил «дворники», стер заскорузлой тряпкой надпись с автомобиля и посмотрел в зеркальце заднего вида. Усталая небритая физиономия. Только так и заявляться в родимый дом — уже полузабытый, но еще не потерянный.
— Тебя никто не любит, — процедил Джо сквозь зубы, обращаясь к самому себе. — Тебя все ненавидят. Но в итоге именно они, а не ты, окажутся проигравшими. Так улыбнись, ублюдок!
Он крепко взялся за руль и улыбнулся.
Сотня Крестителей шарахнулась бы от такой улыбки.
Джимми вышел из коттеджа и с удовольствием подставил лицо яркому солнцу. На славу сегодня погодка, что уж там и говорить.
Здесь, на базе отдыха клуба «Лос-Анджелесские жеребцы», были все условия для того, чтобы иметь возможность хорошенько оттянуться на следующий день после матча. Несколько уютных коттеджей в окружении тенистой зелени, бассейны, теннисные корты, кегельбан, бары, дансинг — гуляй, игрок, развеивайся на всю катушку. Выпивка в барах, понятно, платная, однако девиц оплачивал клуб — и неплохо, надо сказать, оплачивал, если судить по их усердию. И девочек подбирали отменных, на все вкусы — президент клуба Марком лично занимался этим вопросом и всех кандидаток пропускал через собственную постель, дабы убедиться самому, что его парням гарантированы качественные партнерши. Большой подонок этот Сэм Марком, но в девочках неплохо, видать, разбирается. Господи, да кто в них не разбирается-то — в этом деле мы все крупнейшие специалисты, во всяком случае, на словах…