Неожиданно Дмитрий взял в руки кольцо с сапфиром, лежащее на столе среди старых писем, повертел его (камень сверкнул волшебной синевой).
– Наверное, в том, что кольцо нашлось именно теперь и нашла его ты, есть определенный знак. Все совпало.
Дмитрий взял Женину руку и надел кольцо ей на палец.
– Впору! – Он улыбнулся. – Я так и думал.
Женя почувствовала, что в ней сейчас распускается что-то прекрасное. Большое. Настоящее. И вдруг, вспомнив собственные недавние мучения при попытке определить свое самое заветное желание, Женя поняла, что на самом деле его можно было выразить одним словом. Чудо. Она мечтала о чуде. Хотела чуда. Надеялась на чудо. Потому что все мы такие разные, а хотим, в сущности, одного и того же – и сто лет назад, и сейчас, и в Петербурге, и на синем Урале. Мы живем ради чуда.
– Женя, – тихо сказал Дмитрий, – без пяти двенадцать… Открывать шампанское?
Женя взглянула на часы – последний час декабря уходил, минут оставалось на донышке. Ей всегда казалось, что в последние минуты декабря, на самом краешке старого года, время на какой-то миг словно застывает – старое уходит, нового еще нет, и нет ни прошлого, ни будущего, и все живо, все рядом – вот они с Дмитрием встречают Новый год, а вот юная Надя спешит на свой новогодний бал.
Часы пробили полночь. Входящий в двери январь был таким белым, чистым, как рисунок мальчика Вани, и все для Жени и Дмитрия и миллионов других людей было сейчас возможно. Даже самое непостижимое чудо.