Когда же все трое наелись, слуги быстро убрали остатки ужина, зажгли высокие свечи и удалились, оставив компанию в уединении лакомиться вином и сладостями.
Сейчас они имели возможность обо всем спокойно поговорить, но, как оказалось, никто не желал обсуждать животрепещущие темы. Лорд де Бург ударился в воспоминания о своем предыдущем визите в Стокбруф. Они пообсуждали Стронгов, и разговор, так или иначе, перекинулся на Эмери.
Такой поворот казался вполне естественным, но она все равно опасалась интереса в темных глазах лорда и, коротко упомянув своего отца, перевела разговор на Николаса. Поначалу он не испытывал желания становиться темой беседы, но, когда Эмери предложила ему сравнить Стокбруф и Кэмпион, с энтузиазмом встрепенулся.
Потом он заговорил об отчем доме. Она заметила удивление на лице Гая, впрочем быстро исчезнувшее. Воспоминания внезапно полились сплошным потоком, будто кто-то прорвал невидимую плотину, и лорд де Бург стал вспоминать своих братьев.
Самый старший, Дунстан, — вполне годящийся ему в отцы — всегда маячил где-то на недосягаемой высоте и слыл блестящим воином и следопытом. Следующий, Саймон, — также отличный воин, но более ветреный, чем старший брат. Третьим был Стивен, слухи о его любвеобильности доходили даже до Эмери, хотя Николас и утверждал, что теперь он предан своей уэльской жене.
Остальные братья были ближе ему по возрасту, и он очень тепло о них отзывался. Рейнольд всего на несколько лет старше него, Робин — семейный балагур и Джеффри — знаменитый ученый с острым умом и спокойным характером.
— Держу пари, лорд Джеффри знает, что за штука хранится в нашем мешке, — заявил Гай, прерывая поток воспоминаний.
Лорд де Бург коротко кивнул и вновь вернулся к юности. Эмери совершенно захватили его рассказы об экспериментах Джеффри, шалостях Робина и стараниях Стивена подловить зазевавшихся. Как можно было ожидать, семеро братьев славились своими проделками, травмами, неподобающим поведением и абсолютной верностью друг другу.
Имя де Бург означало определенные принципы и вызывало глубокую преданность у тех, кто получал право его носить. Николас с такой любовью говорил о доме, что Эмери удивилась, почему он вообще оттуда уехал. «Его возвращение задержалось из-за меня».
— Как давно вы уехали? — спросила она.
На прекрасное лицо рыцаря словно набежала темная туча. Он уронил взгляд и стал крутить в руке серебряную ложку. Молчание затянулось, и вместо хозяина заговорил оруженосец:
— Мы собирались этой весной навестить Рейнольда. Мы покинули замок прошлым летом и с тех пор все время в дороге.
Эмери переводила взгляд с одного на другого, озадаченная внезапно возникшим напряжением.
— Вы навещали других братьев?
— Нет, — встрял Гай.
Лорд грозно взглянул на оруженосца, призывая к молчанию. Гай больше ничего не добавил.
— Почему? — удивилась Эмери. — Вы же явно скучаете по дому и своим родным. Что удерживает вас от возвращения?
Лорд де Бург ничего не ответил, даже не удостоил ее взглядом. Эмери впервые всерьез задумалась о мужчине, которого, как ей казалось, знает. Она так погрузилась в свои треволнения, поиски Джерарда и их далеко идущие последствия, что даже не вникала в возможные проблемы человека, который ей помогает.
Да и с какой стати? Сын могущественного графа, Николас де Бург вырос в любви и роскоши, о которой Эмери могла только мечтать. Похоже, у него столько привилегий, что с трудом верилось, будто у него может быть что-то не так.
Что причиняло ему страдания? Разногласия с братьями? Неповиновение отцу? Или он впал в немилость у кого-то? Оставалось лишь фантазировать, ибо лорд явно не собирался просвещать ее на сей счет. Так и не дав ей никакого ответа, он встал.
— Уже поздно. Пора спать, — произнес он. — Я пришлю служанку, чтобы она ночевала с вами.
Эмери молча смотрела, как он шагает к двери, даже не оглянувшись, а Гай неловко следует за ним по пятам. Дверь за ними закрылась, и наступила тишина. Эмери потрясенно осознала, что этот доброй души и, казалось бы, открытый мужчина что-то от нее скрывает. Это причиняло боль, ведь она думала, что между ними существует нечто большее, чем пара поцелуев и томительных взглядов.
Да как вообще она может винить его в сокрытии каких-то тайн, если столь ревниво охраняет собственные?
На следующее утро Эмери с беспокойством ждала встречи со своими спутниками, но, как оказалось, зря. Возникшей вчера неловкости словно никогда и не было. Гай появился в приподнятом настроении, да и к лорду де Бургу явно вернулось обычное присутствие духа. Но девушка невольно задумалась, насколько оно искреннее. Лорд всегда выглядел таким спокойным и невозмутимым, правда, теперь она уже не была так в этом уверена. Или она просто слепа, или он глубоко запрятал свои тревоги, и никому не под силу их обнаружить. Интересно, чем она могла бы ему помочь?
По всей видимости, стрижкой.
Глупо улыбаясь, Гай широким жестом протянул ей ножницы:
— Пора ловить вас на слове, мисс.
Можно было заспорить, что она ничего подобного не обещала, но Эмери очень радовалась легкой атмосфере, а потому просто кивнула и взяла ножницы.
Только вот Гай не предупредил своего хозяина о предстоящей процедуре, ибо на лице лорда де Бурга появилось ошеломленное выражение.
— Уверен, мы без труда сможем найти какого-нибудь брадобрея, — отозвался он, видимо сомневаясь в ее умении.
— Вы определенно нуждаетесь в стрижке, милорд, — заметила Эмери, пока Гай подталкивал его к скамье. — Надеюсь, вы не из тех рыцарей, кто боится с волосами потерять свою силу, как Самсон.
Гай беззаботно засмеялся. Эмери даже подумала: возможно, это как раз и есть его обычное поведение, без постоянных страхов сделаться жертвами тамплиеров. Она покачала головой, а лорд де Бург тем временем сел на скамью. Однако, когда она подошла к нему сзади, стало совсем не до смеха. Эмери пожалела, что так сразу согласилась. Ей мгновенно вспомнилось, как она касалась его густых локонов во время ночных объятий, а его губы целовали ее. Она нахмурилась и попыталась отогнать воспоминания, но лишь заново их пережила.
— Вернусь, когда настанет моя очередь, — сообщил Гай и пошел к двери.
Эмери разом вернулась в настоящее.
— Куда это ты отправился? — Обычно ровный голос лорда де Бурга сейчас звучал очень напряженно. Неужели он тоже вспоминает, как обнимал ее? Эмери охватила дрожь.
— Я обещал груму осмотреть наших лошадей. — Гай протянул руку к запору.
— Нет. — Резкое слово заставило его замереть на месте.
— Но, милорд, я…
Великий рыцарь, должно быть, грозно посмотрел на оруженосца, поскольку тот сразу помрачнел и опустил руку.
Этот спор дал Эмери небольшую отсрочку, но теперь она буквально чувствовала, как тянутся минуты, и не могла заставить себя шевельнуться, только таращилась на широкие плечи и затылок лорда.
Наконец она все-таки решила приступить к делу и глубоко вздохнула, и ноздри мгновенно пронзил мужской аромат, сильный, притягивающий и глубокий. У нее ослабели колени, и она чуть не вцепилась в Николаса. Потом заставила себя поднять руки и обнаружила, что они дрожат. Вспыхнула и виновато оглянулась, но Гай, на ее счастье, внимательно изучал каменные плитки пола, а лорд сидел к ней спиной, хотя мог вот-вот обернуться, учитывая ее долгие колебания и трясущиеся пальцы, которые уж точно не добавляли веры в ее умение.
Сопротивляясь желанию провести ладонями по плечам рыцаря и обнять его, она прикоснулась к его волосам, по телу разлилось тепло, сосредоточившись внизу живота. Она потерла в пальцах длинный локон, словно желая навсегда запомнить запах волос.
Лорд де Бург сидел неподвижно, а Гай снова направился к двери.
— Я сейчас вернусь, — пробормотал он. — Мне надо заглянуть…
Хозяин снова его оборвал.
— Ты. Останешься. Здесь, — сквозь зубы процедил он, словно какое-то сильное чувство не давало ему дышать. Он чувствует то же, что и она, или просто не хочет, чтобы оруженосец избежал стрижки?
Ей вдруг пришло в голову, что лорд может бояться ножниц, и в таком случае она лишь добавляет ему мучений своими колебаниями. Это подтолкнуло ее наконец приняться за работу. Так или иначе, удалось обрезать концы волос и даже больше, хотя сердце билось в сумасшедшем ритме. Всякий раз, задевая костяшками его шею, она дрожала от нахлынувшей волны жара, которого предпочла бы не знать.
Закончив стрижку, тихо выдохнула, испытав одновременно и облегчение, и сожаление. Может, она и одета как благородная леди, но в душе оставалась прежней Эмери Монбар. С переменой облика жизнь не переменилась. Как и будущее.
Она отложила ножницы, отряхнула состриженные волосы с широких плеч рыцаря — последнее украденное прикосновение — и отошла в сторону.
Подстричь тонкие рыжеватые волосы оруженосца оказалось делом нескольких минут, и результат был вполне удовлетворительный. Хотя Гай почему-то скис. Должно быть, надеялся избежать каких-то поручений, пока Эмери занималась лордом, но тот не позволил. Как только она закончила, Гай уже никуда не торопился, поплелся за ними обоими в господские покои.
Эмери думала, что уже привыкла к изысканному убранству замка, но сейчас поняла, что это не так. Большое круглое окно освещало ярким светом огромные покои, куда больше ее спальни. На полу лежал толстый цветастый ковер. По обе стороны от окна стояли два массивных, отполированных до блеска шкафа, доверху забитые рукописными книгами. При виде такого богатства Эмери просто застыла на месте.
Они с Джерардом получили неплохое образование, но семья владела лишь несколькими изданиями, и те, как она подозревала, Гарольд скорее продал, чем пожертвовал госпитальерам. Эмери даже представить себе не могла, каково это — владеть таким количеством книг на разных языках. Английские, французские, на латыни.
Большей частью труды религиозного толка, но встречались романтические и исторические книги. Последние их интересовали больше всего. К несчастью, в основном, они описывали историю данного графства и едва ли могли упоминать статуэтку заморского происхождения. В результате выбор сузился до единичных книг, которые они разделили между собой.