Глава двадцать седьмая
– Иначе что? – Вереск трясло, но какой-то частью души она чуяла: показывать страх нельзя. Нельзя ни в коем случае.
Пусть видит, что я не боюсь.
Глаза Дары меняли цвет. Зелёные, светло-голубые, пронзительно синие, карие, янтарные, угольно-чёрные, серые...
...они превратились в лишённые зрачков мутно-белые омуты...
– Твой князь, – проскрипела она и дёрнулась. Цепи лязгнули. – Твой герой... Принц на белом коне! Ты ничего о нём не знаешь, но уже носишь под сердцем его дитя.
– Кто ты? – прошептала Вереск. Так хотелось верить, что всё это сон, но...
Слишком уж реален этот кошмар.
– У меня много имён, – отозвалось то, что ещё совсем недавно прикидывалось Дарой. – И ни одно из них не отражает моей истинной сути. Пока ты не готова познать меня, девушка. Но очень скоро время придёт. Очень скоро...
– Чего ты хочешь?
– А ты? – ядрёно-красные губы существа растянулись в улыбке, которая с хрустом разорвала щёки почти до самых ушей. В полумраке мерцали ряды тонких и острых, как иглы, зубов.
Хочу никогда больше не видеть тебя! – подумала Вереск, а чудовище мерзко захихикало:
– Опасное желание. Я ведь могу ослепить тебя, девушка. Думай ещё.
– Ты... ты хочешь исполнить моё желание? – Голос предательски дрогнул.
– Я хочу заключить сделку, глупая, – фыркнул призрак. – А это – совсем другое.
– И в чём же... – Вереск сглотнула. – В чём суть сделки?
– Ты всё давно поняла, но тянешь время, обдумывая пути к отступлению, – заявила "Дара", не открывая рта. На этот раз она говорила голосом гнусавого штурмана с "Легенды". – Умно. Но не слишком.
– Я должна разбить шар и погасить пламя... – Это был не вопрос. – Но...
– Ну что за манера у тебя, совать везде эти бесконечные "но"? – Как странно... Ладимир говорит так же... – Ты хочешь узнать, пострадает ли кто-нибудь?
– Да.
– Пострадает. – Чудовище принялось худеть на глазах и превратилось в обтянутый кожей скелет. – Пострадает незнакомый тебе человек в чужом мире, но ты получишь всё, о чём мечтаешь. Устраивает?
– Нет.
– Вот упрямая сука... – выдохнул призрак и, словно обращаясь к самому себе, тихо пробормотал: – Проклятье! С каждым разом всё сложнее и сложнее...
И вдруг снова дёрнулся в цепях.
– Смотри, девушка! Смотри внимательно.
Вереск не знала, как оно это делает, но увидела Ладимира. Князь стоял у штурвала и всматривался вдаль, туда, где горизонт сливался с водной гладью. Ветер трепал русые волосы, а солнце целовало бронзовую кожу.
Такой живой. Такой... настоящий...
Сердце сладко защемило. Душа разрывалась от тоски.
Возлюбленный муж мой... Я так соскучилась.
Мучительно захотелось окликнуть его, но Вереск понимала: князь не услышит.
Всё это не по-настоящему, – убеждала она себя. – Это всё обман.
Обман.
Но солёные брызги летели в лицо...
Обман!
Но палуба под ногами мерно покачивалась и скрипела, а паруса хлопали, наполняясь ветром.
Арабелла подошла к князю сзади. Прильнула. Обвила руками.
Это всё неправда! Неправда! Неправда!!!
Вереск закусила губу и сжала кулаки. Глаза жгло от слёз.
– Теперь мы всегда будем вместе? – прошептала лантийка.
– Да, любовь моя. – Ладимир повернулся и приподнял лицо Арабеллы за подбородок. – Никто нас не разлучит. Никогда.
Князь поцеловал лантийку глубоко и нежно, и она, привстав на цыпочки, страстно ответила ему.
– Нет! – вырвалось у Вереск. – Нет!
– Да! – отозвалось безымянное чудовище боцманским басом, а видение исчезло.
Вереск вновь оказалась перед глухой стеной посреди непроглядного мрака.
– Тебе понравилось то, что ты видела, девушка? – "Дара" звякнула цепями. – Или показать больше?
– Всё это неправда! – Вереск задыхалась от боли: в грудь словно вонзили острый клинок.
– А что тогда правда? – призрак обратился леди Виолеттой и обиженно надул пухлые губки. – То, что Мейдинский князь женился на беспамятной нищей потеряшке? И ты поверила? Ха!
– Он любит меня.
– Он хотел тебя. – Чудовище вывернуло руки, и они с хрустом вышли из суставов. – Забавно, что ты не видишь разницы.
Вереск хотела ответить, но слова застряли в горле. Она вдруг вспомнила ту ночь... ту самую ночь, когда случилась их с Ладимиром первая близость...
Он шёл куда-то с Арабеллой. Они смеялись. Они...
– Х-х-х-хорош-ш-ш-шая девочка, – прошипело безымянное нечто, и лик Виолетты сполз с жуткой морды. – А теперь подумай о сделке. Всё, что требуется: разбить чёртов шар и погасить свечу. Я получу свободу, а ты – своего обожаемого князя. Всего целиком с потрохами. Решайся! Всё закончится совершенно сказочно: вы проживёте долгую счастливую жизнь и умрёте в один день. Ну как? Нравится?
– А если... – Ладони стали холодными, как лёд. – Если я откажусь?
– Останешься одна. – Голос призрака вдруг стал глубоким и проникновенным. Стена исчезла, и перед глазами возникли видения. Образы казались такими реальными, что мороз побежал по коже. – Совсем одна с младенцем на руках. Ладимир никогда не вернётся из Лантии, а обвинят в этом тебя, девушка. Назовут ведьмой. Ты и твоё дитя... вы навеки будете изгнаны из Приюта Рассвета. Люди начнут тебя сторониться: никто не подаст руки, не поделится хлебной коркой, никто не возьмёт даже на самую тяжёлую и грязную работу. Чтобы прокормить своё чадо, ты начнёшь торговать телом. Любой матрос в доках сможет купить тебя за пару медяков. Раздвигая ноги перед немытыми вонючими козлами и принимая их в себя, ты будешь представлять Ладимира. Представлять и проклинать. Раз за разом. Раз за разом... А потом кто-то из твоих "благодетелей" заразит тебя мерзкой болезнью, и ты, подзаборная шлюха, наконец-то сдохнешь. Твоё покрытое гноящимися язвами тело найдут не сразу: оно успеет порядком подгнить, и...
– Хватит! – Вереск зажмурилась и закрыла уши ладонями. – Хватит! Замолчи!
– Что, не нравится? – ухмыльнулась "Дара". – Твоя судьба в твоих руках, девушка.
Моя судьба в моих руках... Судьба в моих руках... А нужно всего лишь разбить шар. Разбить шар и погасить свечу.
– А кто... он?
– Он?
– Ну... – Вереск опустила глаза. – Тот незнакомый человек в чужом мире?
– Пусть тебя это не заботит, – голос призрака звучал почти ласково. – Обычный человек. Всего лишь жертва.
– Всего лишь жертва... – глухо повторила Вереск. – Всего лишь жертва...
– Подойди к шару!
Ватные ноги сами собой подчинились приказу.
Всего лишь жертва...
– Возьми его!
Трясущиеся руки коснулись стекла.
Всего лишь жертва...
– А теперь разбей!
Я не могу! – хотелось крикнуть. – Не могу! Погибнет человек!
– Разбей!
Нет! Нет!!!
– Разбей чёртов шар!
Всего лишь жертва...
Сердце колотилось бешено. По щекам катились горячие слёзы. Голова кружилась, а в ушах стучало:
– Разбей! Разбей! Разбей! Разбей! Разбей! Разбей! Разбей!
Лики чудовища стремительно менялись, и вдруг Вереск осознала, что на неё смотрит... Милда.
– Миледи! – Старушка трясла её за плечо. – Миледи, проснитесь!
– А? – Вереск дёрнулась и обнаружила себя в кресле подле кровати лантийского наследника. Руки метнулись вниз – прикрыть срам, но платье оказалось на месте. – Ч-что... что случилось?
Разбей, разбей, разбей, разбей!
– Лорд Аван... он...
Погибнет человек. Обычный человек. Всего лишь жертва...
– С-скончался? – прохрипела Вереск.
– Типун вам на язык, миледи! – Милда поставила подсвечник на тумбу и упёрла руки в бока. – Разве ж можно так говорить? Лорд Аван очнулся!
Глава двадцать восьмая
Молодой граф по-прежнему оставался бледным, но, слава небесам, больше не напоминал мертвеца: лицу вернулись краски. Немного, но всё-таки. Аван казался спокойным и расслабленным, однако в потухших изумрудных глазах плескалась щемящая тревога.
– А-а... А-рабелла... – прохрипел он и зашёлся кашлем. Вереск промокнула запёкшиеся губы влажной губкой. – Арабелла... Где моя сестра? Что он сделал с ней?
– Тише, тише, – Вереск коснулась его лба. Холодный. А взгляд – ясный. Парень явно идёт на поправку. Я не дам ему умереть, Ладимир. Я же обещала. И слово своё сдержу. – Она в безопасности.
– П-позовите её! – Аван схватил Вереск за запястье. – Позовите сестру! Умоляю!
– Не могу. – Расцепить слабые пальцы не составило труда, а вот угомонить взволнованного юношу оказалось куда как сложнее: он ёрзал и норовил сесть на постели, что было совершенно ни к чему. – Успокойтесь! Лежите смирно!
– Позовите, прошу...
– Не могу, милорд. – Вереск поправила сбившиеся простыни. – Князь Ладимир повёз леди Арабеллу домой, в Лантию.
– Домой... – эхом повторил Аван. – В Лантию...
– Да, – кивнула она и постаралась улыбнуться. Держать себя в руках было не просто. Очень не просто. Стоило закрыть глаза, и перед мысленным взором тут же возникал призрак с тысячей лиц и имён. Чудовище гремело цепями и хохотало, разинув жуткую, полную иглоподобных зубов, пасть.
– А я... – юноша сглотнул. – А меня оставили... в качестве залога?
– Что вы! – Вереск ласково погладила его по медным волосам. Вот ведь надумал себе, бедолага. – Ну что вы, милорд! Просто... Путь до Лантии долог и опасен, а ваше ранение...
– Не говорите со мной, как с ребёнком! – Аван дёрнулся и насупился. – Мне скоро двадцать три, и я уже зрелый мужчина!
– Разумеется, милорд.
Парень вдруг помрачнел. Закусил губу.
– Я... Мне кажется, я слышал ваш голос. Всё время слышал. Как будто... – Он вскинул голову и обжёг зелёным взглядом. – Вы что же... Всё время были рядом, пока... пока я...
Вереск ничего не ответила, только взяла его ладонь. Легонько сжала.
– Простите! – выпалил Аван, и краска залила его щёки. – Простите, что назвал вас тогда безродной нищенкой и за то, что сейчас нагрубил.