Шли годы. В городских распрях вдали от промышленных городов Атланта теряла свой статус примерности в честолюбии. Учащались грабежи, нападали не только на путешествующих, но и купеческие повозки как в пределах Эвмоса, дальнего города, так и в большинстве за его окраиной, что происходило чаще в местах, находящихся у северных утесов.
За последние два года гвардия Ательса дважды предпринимала выезды для укрощения распрей меж городских фракций, которые влияли на регулирование межгородских содействий. Дважды менялись городские главы монархии в Атмосе и управленческой в особенности.
Прогуливаясь по вечерней улице Ательса, Веррохд, остановившись, осмотрел свой дом. Ему уже было за пятьдесят, когда он нашел заветную библиотеку, предсказанную ему незнакомцем, спустя десять лет. Это была брошюра из содержавшихся там текстов. Прошло ровно десять солнечных равноденствий, проходивших каждый год. В это время температура воздуха становилась теплей, и до нового сезона дождей оставалось еще долго, когда на смену сезонному солнцестоянию приходило тепло.
В двадцать один год Веррохд женился на девушке Кейтхе, родившейся в городе северной части Атлантиды.
Разгадав наконец символы будущих времен, Веррохд Виллан с воодушевлением всматривался в угасающее небо. Солнце уже соприкасалось со стенами крепостей, и маленькая яркая точка рядом с ним стала видна еще отчетливей по сравнению с прошлой неделей.
Что это могло быть, Веррохд точно не знал.
Мимо по выполированному камню проехала самоходка с водителем с серьезным лицом, с шумом и веселыми криками нетрезвой компании, занявшей все свободные места.
Как оказалось в одной из книг, возможностями гипноза обладали в Верхувии не все. Но часть граждан с этим даром расселилась в другие районы Ательса и Атенса, как и в другие области Атлантиды, приняв простое гражданство. Скрывая свои возможности, приняв вкусы и прелести повседневной жизни, эти люди использовали аномальные силы в угоду своих желаний и для достижения корыстных целей. Это обман на торгах, заманивание женщин для своих потребностей, редко, но доходило и до растления подростков. Умевшие заживлять раны, бывшие жители Верхувия нередко наводили порчу. Все это скрывалось с помощью денег, подношений или тех же возможностей манипулировать человеческой жизнью как магией, так и гипнозом, что никогда не выходило наружу.
Другие рядовые жители города Верхувия стали разделяться на объединения, верные разным религиозным порядкам. Отличались от поклонений других, нисходивших до честолюбия. Велась борьба между объединениями, так как они не были терпимы к чужим вероисповеданиям. Похоть, разносторонние взгляды ставили под угрозу всю цивилизацию.
Веррохд разгадал символ, что был на головном обруче у незнакомца – это морда змеи. Она была не украшением, а символизировала спокойствие и власть над разумом, способность к внушению. Люди, которых Веррохд встретил с незнакомцем сорок лет назад на ступеньках у входа на веранду, находились в услужении махркашей. Часть этих людей стала называть себя другими именами, возглавляя те или иные объединения.
Продолжая путь, пропустив самоходку, Веррохд встретил по дороге мирно идущих граждан, и некоторые из них были запьяневшие. Один молодой человек из проходившей веселой пары, изрядно выпивший, обнимая спутницу, весело размахивал пергаментами. По всей вероятности, приобретенными за деньги в ближайшем храме, который больше походил на торговую лавку сувениров. Не замечая алхимика, они прошествовали мимо него.
Пройдя еще полпути, Веррохд увидел, как фонарщик зажигал фонари, подвешенные у некоторых домов. Он делал это так быстро, что Веррохд не заметил, как тот оказался возле него. Стоило поднести палку, как огонь тут же вспыхивал в полой стекляшке. Что самое интересное, конечно, это не было удивительно для магистра медицины: пропитанный фитиль фонарей был рассчитан именно на то время, пока держалась темнота. Дальше улицы Атмоса редко освещались.
Мимо прошла городская стража, один из стражей узнал Виллана, однажды он навещал магистра за советом для жены, кивнул головой в знак приветствия, врач ответил взаимностью.
Экипировка городской стражи была весьма легка. Страж был одет в хлопчатую тунику с твердым поясом, сандалии на металлических застежках, шлем легкой стали, сбоку висели ножны с зубчатыми ножами, эта одежда, однако, не предназначалась для сражений. Стража участвовала лишь в усмирении или вразумлении жителей, будь то выпивала, или потерявшийся среди улиц поселянин из другого круга, или нарушитель. В последнее время, в темное время суток проявилось воровство.
В холодное время солдаты иногда носили кожаные штаны с наружным ворсом и тунику.
Гекельтак, парень двадцати лет, входивший в городскую стражу, до того как он повстречал в Ательсе девушку, жил и работал за стенами этого города при одном из храмов, у его отца там имелись общие интересы в казначействе. Однажды, находясь с отцом в этом городе, он случайно познакомился с дочерью сапожника. Завязался разговор. Спустя некоторое время они решили пожениться. Она была обычной горожанкой, жившей по законам правителей. Женщина среднего класса могла взять в мужья одного мужчину, тогда как ее согорожанин, мужчина, мог иметь до трех жен, и не важно, беден был он или богат. Средний, но весьма зажиточный класс, каким являлись мастера одежд, мастера акведука, кем являлся отец Гекельтака, мойщики бань, – были обеспечены хорошо. Рабочие, которые жили за чертой города, носильщики, гардеробщики, пражники, отвозчики вещей числились как приходившие и после работы отправлялись вновь за стены кругов.
Гекельтак, оставшись в городе, по закону, женившись, мог остаться здесь. Так же мог сделать он и в Атенсе, но такой закон располагал лишь до стен третьего круга, далее он давал запрет на переселение из других остальных нижних кругов.
Веррохд также узнал попавшегося ему навстречу заложника хмельного зелья. Тот работал при храме «Великого Солнца», в котором принимались ценности в долг. Узнав его, он спросил о его семье. Запьяневший не раз бывал у Веррохда как у ближнего и лучшего из врачевателей, даже был в зале для гостей его дома. Не поняв некоторые части фраз, алхимик махнул на него рукой, дав понять, что разговор с нарушителем порядка человеческого тела вести не желает. Тот его понял, и казалось, он сожалел, что был чересчур пьян, виновато согласившись, словно посочувствовав самому себе, покачав головой, опустив ее, сделав очередной глоток дурманящей жидкости.
Напиток изготавливался из отборного ячменя с добавлением уксусной приправы и выдерживался всего несколько часов до цельного брожения. Самого названия этого питья со слабоалкогольным составом не было. Его состав, в отличие от других опьяняющих напитков – вина, вирты остаточной, был ввезен совсем недавно кем-то из торговцев с Севера. Выдержанные настойки из фиников стали заменяться составом из полевых культур.
Веррохду не нравился запах заграничного напитка. Быть может, он был неправильно приготовлен или таков и должен быть, он не знал, но это ему было безразлично. Сам он предпочитал что-либо собственного приготовления, так, например, горькую настойку темного цвета, которую он даже предлагал за небольшую плату конаков своим друзьям, и иногда вместо слабого алкоголя употреблял финиковую настойку с добавлением заморского меда.
Четыре дня назад жену и детей он отправил к югу, в сторону Перавирики4, где делает свое начало бурный Нил. Туда иногда отправлялись миссионеры, начитавшись книг. Бросив свои дела, они, отвыкшие от обычного заработка, спешили в путь к дальним краям.
Путешественники обычно не брали с собой попутчиков, но алхимик отделил им некоторую сумму за то, чтобы они остались благодарны Веррохду и обязались следить за состоянием членов его семьи.
Веррохд наконец вернулся домой. Задумавшись, подкинул в камин несколько поленьев. Отправился наверх по лестнице в свою комнату, где еще четыре дня назад с ним была Кэйтху, единственная дочь крестьянина. Это она уложила под стол сверток, в котором находились древние рукописи, переписываемые не одним поколением духовников. Эта библиотека ценилась ими больше, чем кладезь мира, открытый астролябией Верхувия. Когда Виллан однажды заснул над приготовлением очередного медикамента, кто-то из неизвестных передал посылку его жене, и она по указанию подложила аккуратно завернутый сверток под стол мужа, чтобы тот, когда проснется, мог сразу найти его.
Его небольших размеров ярко окрашенная орнаментом комната для дел с самого утра до позднего вечера не нуждалась в искусственном освещении. Здесь был и стол для дел, и стол для принятия пищи, и тахта, если придет случай надолго задержаться в этой комнате, собственно утварь была внесена сюда однажды, когда Кэйтху взяв детей, отправилась в краткосрочное путешествие к своим родственникам, оставив своего мужа наедине с собой.
Веррохд к вечеру в этот день долго не мог заснуть. Часы на его полке, подаренные нижними правителями, показывали половину девятого. В маленьком окошке с правой стороны небо окрасилось в темно-серый цвет. Наступил вечер. Узнав, который час, он еще раз подивился этому изделию. Он дивился прорыву в технике, и было обидно сейчас погибнуть, возможно, даже от диска второй луны, который в буклете был обозначен как новая звезда, и была она видна уже не только на темном небе, зияющая, словно рубин, на фоне луны она представлялась как ее младшая сестра чуть меньших размеров.
Расположившись на кровати, Веррохд гадал. Если содержание в этой библиотеке есть вымысел тысячелетних духовников и пророчество неверно, то детей с женой он отправил напрасно. Как же будет глупо…
Подумав об этом, приподнявшись, он снова задумался. Если в последующие пять дней из предсказаний ничего не сбудется и все окажется ложью, а Атлантида останется, не затронутая катастрофой, он никчемный ученый, обычный индивидуалист, бросит все и…
Он снова поглядел в окно. Где-то в глубине души Веррохд боялся, что пророчество все же сбудется. Иначе его в рассвете своей жизни, Веррохд узнал эликсир долголетия, не будет самого, и все же разумом втайне от самого себя считал, что книги – всего лишь выдумки древних и оставлены они для будущего поколения, дабы они задумались в час