А друг в это самое время по прихоти обстоятельств находился по противоположную сторону кортов. И, засмотревшись бессознательно на тоненькую, по-девчачьи угловатую теннисистку, не сразу сообразил, что перед ним его собственная жена. Что ж странного, ведь во время игры он никогда в жизни ее не видел, по общему их договору, а точнее, по ее капризному настоянию теннис считался ее отдельной, почти интимной областью, посягать на которую Стиве казалось неделикатным. Вот он и не посягал, а теперь впервые во все глаза смотрел на лиходея и чувствовал, как уязвляет его в самое сердце не свойственная ему самому мужественная победительная спортивность соперника. От внезапной физической боли, от того, что назойливое видение, не дававшее ему покоя, обернулось нестерпимой реальностью, Стива зажмурил глаза. А когда их раскрыл, то начал пятиться, будто был не в силах повернуться к играющим спиной, словно еще надеясь, что зрелище этой невыносимо мучительной игры исчезнет само собою, как злой сон или пьяное наваждение.
Вовик решил на всю катушку использовать блага курортной жизни, от которой за делами и семейными заботами он порядочно успел отвыкнуть. Судьба как бы сама предлагала ему наверстать упущенное — грех было ею не воспользоваться. Он и на пляже успел поваляться, и в «кинга» перекинуться с какими-то свойскими мужиками из Стерлитамака, и на набережной потолкаться среди оголенной публики, и теперь шатался по парку, останавливаясь с мстительным чувством возле каждой пивной будки и винного павильона. Словно назло друзьям — если бы они могли его в этот момент видеть — выпивал кружку пива либо стакан портвейна, однако почему-то не пьянел и удовольствия не получал.
В конце концов у самого выхода из раздевалки кортов Вовик нос к носу столкнулся с женой Стивы и ее чуть утомленным игрой, но оттого особо по-мужски обаятельным кавалером.
— Вова! — искренне удивилась Надежда. — Ты что здесь делаешь?
Вовик медлил с ответом, пристально и без стеснения рассматривая ее спутника с ног до головы. Будто бы сверяя его мысленно с неким известным ему по секрету портретом-роботом.
— Отдыхаю, — со всею возможной иронией объявил он.
— Один или с Марией? — Надя явно хотела овладеть инициативой.
— От нее… от змеищи, от кого же еще, — Вовик вновь, теперь уже с пренебрежительным вызовом, окинул взглядом неизвестного теннисиста рядом с женою товарища.
— Да! — излишне спохватилась она. — Я ведь вас еще не познакомила.
— Евгений, — протянул мужчина загорелую крепкую руку.
— Владимир Степанович, — авторитетно отрекомендовался Вовик.
Надежда засмеялась:
— Фу ты, как серьезно… Володя, — она запнулась на мгновенье, обращаясь к спутнику, — мы с ним тыщу лет знакомы… А Женя — мой партнер, — и, будто для пущего доказательства, повертела ракеткой у Вовика перед носом.
— И тренер, — уточнил Вовик.
— Что-то вроде того, — согласно улыбнулся мужчина.
— Тебе в какую сторону? — поспешила обойти опасную тему Надежда. — Можем подвезти.
— Мне в другую сторону, — со значением отказался Вовик и вызывающе подробно оглядел автомобиль, в который усаживалась эта пара. Надежда ощущала себя в машине уютно и уверенно, как хозяйка, это тоже не ускользнуло от его наметанных глаз. В ту секунду, когда «Жигули» тронулись с места, она высунулась в окно помахать Вовику на прощание:
— Как дети? Растут?
— И не болеют, — подтвердил Вовик. На широком его лице проступило не свойственное ему выражение досады и грусти. Глаза его были сосредоточены на номере отъезжающих «Жигулей».
Не сговариваясь, Стива и Андрей сошлись почти одновременно, словно торопясь на свидание друг к другу, возле нагревшегося на солнцепеке «Москвича». Чувствовали себя при этом крайне неловко. Андрей, памятуя о том, к чему привела его недавняя прямота, никак не решался вот так вот, сразу поведать товарищу о том, что видел недавно, а поскольку всякий другой разговор звучал бы теперь исключительно фальшиво, совершенно не знал, что сказать. Мямлил что-то, зыркал по сторонам, эгоистично не замечая при этом Стивиного состояния. Точнее, нового в этом и без того неуравновешенном состоянии.
— Во сколько мы договорились встретиться? — протокольно-деловым, безличным голосом осведомился Стива.
— Мы не договаривались, — опешил Андрей. — Ты что, забыл? Слинял, не сказав ни слова, а теперь предъявляешь претензии.
— Не в этом суть, — Стива пожал плечами, — сколько можно шляться? Небось уж керосинит с кем-нибудь.
— Да я ему и денег не дал, — непривычно оправдывался Андрей, — ну заплутал слегка в чужом городе, что за дела?
— В том-то и дело, что дел никаких, — отрезал Стива, — домой пора собираться!
— Ах, вот оно что, — Андрей понемногу начал догадываться, что могло произойти за время их разлуки, — но подожди немного, дай оглядеться, раз уж приехали. Дух перевести.
— Нечего ждать. — В Стивином голосе прорезалась вовсе незнакомая безапелляционность, по-прежнему взвинченная, правда. — И оглядывания закончились…
Вдруг он осекся на полуслове и, уставившись в одну точку, попытался в то же самое время загородиться Андреем, как неодушевленным предметом, поставив его впереди себя.
Из подъехавших «Жигулей» вышли двое: Надя и ее спутник — и направились в ресторан.
— Пойдем-пойдем, — совсем иным, молящим голосом быстро-быстро зашептал Стива, — я должен с ней поговорить, ровно одну минуту, пойдем, я тебя прошу, ну что тебе стоит!
Андрей нервно пожал плечами, поминутные Стивины противоречия сбивали его с толку, однако возражать не решился, неохотно уступив другу.
Поднявшись по грязноватой, хотя и мраморной лестнице, они огляделись в довольно-таки шикарном помещении, которое, надо думать, служило чем-то вроде холла, налево из интимной полутьмы бара доносилась музыка, направо сиял белоснежными скатертями еще пустой в этот час зал ресторана.
Надежду и ее друга они обнаружили тотчас же, даже не толкнув стеклянной двери — в дальнем углу за столиком на двоих.
— Я не могу этого видеть, — признался Стива нормальным своим, ничуть не истеричным голосом, — прости, пожалуйста.
— Ясно, — вздохнул Андрей. — И надо было переть через половину России? Зачем я все дела бросил?
— Не могу же я с ней выяснять отношения при этом… — Стива затряс головой. — Это же нелепость, нонсенс! Андрей, милый, — он вновь затараторил шелестящим нервозным шепотом в самое ухо приятелю, — подойди к ней, вызови ее на минуту, так, чтобы она ничего не заподозрила, ты же умеешь, как будто бы невзначай, именно чтобы она ничего не успела подумать, она такой человек, ее надо застать врасплох.
— Хорошо, попробую, — не очень уверенно согласился Андрей, — ну и миссию схлопотал на старости лет! — Посмотревшись мельком в обрамленное чеканкой зеркало, словно бы примерив необходимое для этого случая выражение лица, он с преувеличенной бодростью вошел в зал. Боясь увидеть, что теперь произойдет, Стива отшатнулся к стене. Публика, подымавшаяся в ресторан и в бар, смотрела на него недоверчиво и неодобрительно.
Не так-то легко было Андрею словно невзначай, игрою случая заметить эту пару, поскольку расположилась она в противоположном от входа углу, тем не менее этот театральный этюд почти удался. «Почти» — по его собственному ощущению, внешне все получилось безупречно. Он делал вид, что придирчиво выбирает столик для небольшого банкета, даже перемолвился об этом с официантом, изображая из себя скептического клиента, и вдруг, как бы ненароком столкнулся взглядом с Надеждой. Тут уж он без труда изобразил неподдельное удивление, сменившееся неподдельной же радостью, учтиво поклонился даме и кавалеру и непринужденно, словно бы на одну секунду, присел на подвернувшийся стул.
— Какая встреча! Давно в этих краях?
— Не очень, — сдержанно ответила Надежда, ее уже, кажется, настораживали нечаянные встречи со школьными друзьями мужа. — А ты?
— Да только что приехал, вот жду одну приятельницу. — В отличие от Вовика Андрей словно и не дивился ничуть тому, что рядом с Надей вместо законного ее мужа находится вовсе незнакомый ему мужчина.
— А вы уже загорели, — отметил он беспечным тоном, — вообще производите прекрасное впечатление. Как на плакате: «Лучший отдых — круиз!»
Невольные его собеседники молчали.
— Простите, не представился, — не унывал Андрей, — Надюша, ты никак стесняешься старого приятеля? — Он привстал и снова склонил голову в старомодно корректном поклоне:
— Рад представиться. Андрей Ершов.
— Евгений Григорьевич, — отрекомендовался мужчина, памятуя, должно быть, о Вовиковой подчеркнутой официальности.
— Смотрите, — изумился наивно Андрей, — в Москве я пытался пробиться к одному Евгению Григорьевичу. Весьма влиятельный господин, которого невозможно застать. Некто Евгений Григорьевич Орехов.
— Считайте, что вы с ним встретились, — мужчина принужденно усмехнулся. — Ваш покорный слуга.
Андрей почувствовал, что багровеет. Что язык прилипает к небу и что капелька постыдного пота, прожигая кожу, медленно катится между лопаток. Чего угодно ожидал он от судьбы, но не такого фортеля. Это же надо!.. Стоит только влезть в чужое непростое положение, как и свое собственное до предела осложнится. Так из какого же теперь прикажете выпутываться — из того, в какое поставила его святая дружеская солидарность, или же из этого, в каком он очутился по собственной воле? И так и иначе он выглядел теперь глупо — вот что досаждало больше всего.
— Простите, бога ради, — он старался изо всех сил не потерять лица… — так по-дурацки все получилось… Никак не ожидал! Я к вам заходил в институт и звонил несколько раз. Даже домой. Набрался, как говорится, наглости…
— Да нет, отчего же, — Евгений Григорьевич пожал плечами, отвечая как бы не только сказанному Андреем, но и тому, что служило невысказанным комментарием. — Мне действительно что-то говорили о вас. Только вот не припомню теперь кто.