– Давайте по-быстрому, спать хочу – нету мочи.
– Помните ссору, о которой мы говорили за столом?
– Какую ссору?
– За день до убийства Елены Петровны вы слышали, как она ссорилась в своем номере с каким-то мужчиной. Это было примерно в восемь часов вечера.
– Не с каким-то, а с Гуровым, – поправила Милана и томно потянулась.
Ульяна не хотела раскрывать перед ней всех своих карт и согласилась:
– Пусть будет по-вашему… Вы сами где в это время были?
– В своем номере. Но когда они стали драться… – умолкнув, Милана пояснила: – Так мне показалось. Я выглянула в коридор.
– Кого-то увидели?
– Нет, никого.
Настало время главного вопроса, и Ульяна его задала:
– Тягачев в это время где находился?
– Со мной! – Ответ Миланы был слишком быстрым, и она поняла, что Ульяна заметила эту нарочитую поспешность. – Если честно, он сам попросил меня так сказать.
– А на самом деле? – Чувствуя, что должна пойти до конца и получить, правдивый ответ, Ульяна вцепилась в последнюю фразу.
Милана отчаянно замахала руками, словно отгоняя от себя призрак Тягачева.
– Да ну его к черту! Скажу вам всю правду и пусть сам выкручивается. Не было его со мной!
– Тогда где же он был? Знаете? Может быть, спал в своем номере?
– Как же! Спал!
– Вы заходили к нему?
– Несколько раз стучалась.
– Хорошо, – проговорила Ульяна, готовясь ко второму вопросу и не желая спугнуть Милану. – Назавтра, когда вы вернулись со свидания с Флеером… – Она прервалась. – Только не подумайте, что я осуждаю. Это целиком и полностью ваше право.
– Вот именно! Я не замужем. Делаю, что хочу!
– В одиннадцать часов утра в день убийства Гуровой, когда вы вернулись в номер, видели Тягачева?
– Нет. Хотя он преспокойно мог быть у себя. Я же не заходила.
– Впоследствии что-нибудь необычное в нем заметили? – Ульяна цеплялась за последнюю возможность узнать еще что-нибудь.
Милана нехотя пожала плечами:
– Если только рубашки…
– Что?
– Он вдруг стал носить рубашки с длинными рукавами.
– А до этого?
– До этого Десик носил поло с коротким рукавом даже под пиджаком. – Милана отчаянно помотала головой. – Боже! Я хочу баиньки!
– На руках у Тягачева не было синяков или царапин?
– Я не видела. В последние дни мы с ним не спали.
– Простите, что задержала. – Ульяна встала. – Спокойной ночи. Я ухожу.
Глава 19Голоса
На очередной сеанс к психотерапевту Ульяна приехала раньше, чем требовалось. Кирилл отправился в Москву на своей машине, поэтому ее до Зареченска подвезли на служебной.
Заметив Ульяну в коридоре, Сорокин сказал:
– Становитесь дисциплинированной пациенткой.
– Стараюсь, – ответила она и вошла за доктором в кабинет.
– Прошу, располагайтесь. – Сорокин взял блокнот и сел в кресло рядом с кушеткой. Перелистнув листы, спросил: – На чем мы остановились?.. Ага! Девушка во дворе. – Он поднял голову. – У вас появилось чувство, что вы знали или видели одну из девушек.
– Включите метроном. Так мне будет легче сосредоточиться.
– Пожалуйста. – Сорокин запустил метроном и вернулся в свое кресло. – Итак, продолжим.
Ульяна лежала на кушетке с закрытыми глазами и старалась расслабиться. Было очевидно, что странный эффект забытых воспоминаний происходил лишь тогда, когда она была абсолютно расслаблена и слушала размеренный звук метронома.
– Через оконное стекло я вижу картофельное поле. Справа забор и угол соседнего дома.
– Женщин видите?
– Двоих.
– Одна из них вам знакома? – напомнил Сорокин.
– Да.
– Вспоминайте, откуда вы ее знаете.
Замолчав, Ульяна снова сложила губы трубочкой и свистнула, на что Сорокин обратил внимание.
– В прошлый раз у вас была такая же реакция. Что это значит?
– Свисток…
– Откуда он взялся?
– Нет! – Не открывая глаз, Ульяна сделала жест рукой. – Это птичка. Стеклянная, скорее фарфоровая, с нарисованными перышками и длинным хвостом.
– При чем же здесь птичка? – удивился доктор.
– Кажется, что в хвост можно дуть, и она свистит. Это игрушка.
– Откуда у вас появилась эта свистулька? Вы сидели взаперти, и к вам никто не заходил, кроме старухи.
– Не-е-е-т, – тихо протянула Ульяна. – Нет, все не так…
– Вы сами мне об этом говорили.
– Однажды появилась она…
– Кто?
– Та самая девушка. Я сказала ей, что меня украли и я хочу домой. – Ульяна закрыла лицо руками и вдруг зарыдала. – Боже мой! Как же мне страшно!
– Тише… Тише… – Сорокин придвинул кресло и взял ее за руку. – Девушка вошла в комнату, и вы с ней заговорили. Что было дальше?
– Она дала мне птичку и показала куда свистеть.
– Так…
– После я не выпускала ее из рук, даже когда вернулась домой.
– Вернемся к той девушке.
– Она дала мне птичку, – повторила Ульяна. – И вдруг…
– Что?!
– За ее спиной появилась старуха. – Возникла долгая пауза, когда ни Ульяна, ни доктор не произносили ни слова. После чего она снова заговорила: – Дальше – темнота, ничего не помню.
– Как вы себя чувствуете? – справился доктор и, взяв ее руку, посчитал пульс. – Можем продолжать?
– Вряд ли я что-то вспомню.
– Только один вопрос. Кто вам сказал, что подошло время копать картошку? Ведь это было в том самом доме?
– Да.
– Возможно, это была старуха?
– Нет! Она со мной никогда не говорила.
– Может быть, та самая девушка?
– Мы не говорили с ней про картошку. Я плакала и просилась домой. Она меня пожалела. – Ульяна замолчала и спустя мгновение проронила: – Я слышала голоса…
– Чьи?
– Мужские голоса. Один был злой, а другой – добрый. Они стояли за дверью. – Ульяна вскочила с кушетки. – Господи! Откуда все это лезет? Я же ничего не помнила.
– Ложитесь! – приказал ей Сорокин, и она подчинилась. – Закройте глаза и слушайте метроном.
В ближайшие несколько минут ничего не происходило. Ульяна слышала собственное дыхание, стук метронома и, в конце концов, поймала себя на том, что дышит в такт.
– О чем они говорили?
– Злой сказал, что скоро копать картошку и от меня пора избавляться. Он дергал дверь, и я понимала, что, если она откроется, меня обязательно убьют…
– А другой?
– Другой его не пускал. – Ульяна снова поднялась и со слезами в голосе попросила: – Пожалуйста, хватит!
– Сейчас я налью вам чаю с душицей и чабрецом. – Сорокин подошел к буфету, остановил метроном и включил электрический чайник.
Ульяна тем временем надела туфли и пересела к столу.
– Если бы мне кто-нибудь рассказал, что такое возможно, я бы не поверила.
– Э-э-э, голубушка! Никому доподлинно не известно, на что способен наш мозг. При благоприятных условиях возможно невозможное.
– Передо мной как будто открылась дверь и я все увидела… Да что там увидела, услышала голос и его характерные интонации.
– Вероятно, эти двое были вашими похитителями. Вас держали у какой-нибудь престарелой родственницы одного из них. Но кто же эта девушка со свистулькой? Вы сказали, что видели у забора двух молодых женщин?
– Скорее девушек.
– Понятно, что одна из них заходила в комнату, где вас содержали. Но кем была та, другая?
– Мне трудно даже предположить. – Ульяна приняла из рук Сорокина чашку с горячим чаем. – В прошлый раз вы сказали, что работали в психоневрологическом диспансере.
– Был и такой период в моей профессиональной жизни. Работал в диспансере вплоть до две тысячи четвертого года, когда его расформировали.
– Фамилия Тыртычная ни о чем вам не говорит? Она попала в диспансер в девяносто шестом, а в девяносто седьмом ее уже выписали.
– Тыртычная… Тыртычная… – Припоминая, Сорокин помешивал ложкой чай. – Шизофрения… Да! Невысокая такая девчушка. Все же профессиональная память!
– Что с ней было?
– Я же сказал – шизофрения. Навязчивые идеи, придуманные воспоминания, галлюцинации. – Он отхлебнул чай. – Если желаете, загляну в свои записи. Я в то время работал над диссертацией и фиксировал все наблюдения.
– Очень желаю! – Ульяна просто взмолилась. – Только, пожалуйста, не затягивайте, мне очень нужно.
Богданову она позвонила, как только вышла на улицу:
– Игорь Константинович, надо бы встретиться.
– Вы на машине?
– Нет, меня до Зареченска подбросили на служебной. – Она посмотрела на часы. – У нас есть два часа. В двенадцать за мной приедет водитель.
– Я сам отвезу вас в пансионат! – безапелляционно заявил Богданов. – Где вы сейчас?
– Там же, откуда вы меня забирали, – ответила Ульяна.
– Буду через десять минут.
Как и обещал, он забрал ее через десять минут.
– Рассказывайте, – распорядился Богданов, не отрывая глаз от дороги. – Я правильно понял? Есть новая информация?
– Речь пойдет про Милану. Вернее, про Тягачева.
– Я так и знал. Говорили с ней? – спросил следователь.
– Да, вчера вечером. Во время ссоры с Гуровой и, возможно, в момент ее убийства Тягачев не был ни с Миланой, ни в своем номере. Однако в то время, когда убивали Елену Петровну, он находился в главном корпусе или вблизи него.
– Из чего это следует?
– Как только стало известно про убийство, он слишком быстро появился.
Богданов нехотя ухмыльнулся:
– Реально подозреваете Тягачева?
– Всего-навсего излагаю факты.
– Жидковато для подозрений.
– Сейчас будет погуще, – пообещала Ульяна. – Милана заметила, что последнее время, после вышеупомянутых событий, Десик стал носить рубашки с длинными рукавами.
– В такую-то жару? Понимаю вас, – деловито заметил следователь. – Она не видела царапин на руках Тягачева?
– Говорит, возможности не представилось.
– Все ясно, – усмехнулся Богданов. – Поиздержалась на Флеера.
– А вот это пошло, – заметила Ульяна.
– Простите.
– А еще Тягачев попросил Милану сказать, что он пос