– Как же я ненавижу эту вашу манеру! – взорвалась Ульяна.
– Не понял?
– Сказать только часть и потом глубокомысленно замолчать.
– Простите, я не нарочно. – Реабилитируясь, он продолжил: – В ящике для инструментов мы обнаружили стропу – стальной тросик с двумя карабинами.
– Ого!
– Если предположить, что им убили Гурову, то это именно то, о чем говорил судмедэксперт. Усачев уже отдал его на экспертизу.
– Когда будут результаты?
– Ближе к вечеру. – Богданов подошел к Ульяне и подал ей руку, предлагая встать. – Теперь мы идем в допросную. Задержанный ждет нас там.
Они вошли в камеру, но сидевший за столом человек даже не обернулся.
– Ну что, Божуков? – Богданов заговорил с порога и закончил фразу, когда уселся на стул напротив задержанного: – Осознал всю тяжесть содеянного?
Ульяна присела в стороне и сосредоточенно замерла.
– Прошу не называть меня Божуковым. Для меня привычнее Герман.
– Герман так Герман. Мне все едино, – легко согласился следователь. – Ответь на один вопрос: зачем притворялся глухонемым?
Герман стащил с головы кепку и, не поднимая глаз, ответил:
– А чтобы не приставали и меньше расспрашивали, кто да откуда.
Ульяна присмотрелась и заметила на его голове под короткими волосами множество шрамов. В ней снова шевельнулась жалость к этому несчастному и порочному человеку. Преодолев себя, она заглушила это чувство и задала вопрос:
– Зачем вы убили Елену Петровну Гурову?
– Сначала докажите, – спокойно ответил он.
– Докажем, докажем, – пообещал Богданов. – На тросике из твоего рабочего ящика нашли микрочастицы человеческой кожи. Соображаешь, к чему я клоню? Через несколько часов придет результат анализа, и, если он совпадет с ДНК Гуровой, тебе крышка.
– Думаешь, напугал, начальник? – Герман поднял глаза и вытер лицо смятой кепкой. – Сказать, что эти нелюди сделали с Сонькой? Она же чистой девочкой была, почти что ребенком!
– Ну, ну… спокойнее, – попридержал его следователь, но Герман разошелся еще сильнее:
– Ленка, подруга, заявление написала, будто бы Сонька напала на нее с ножом! А дружок ее, Гуров, упек девчонку в психушку! Я знаю, что они убили ее, только доказать не могу!
– Тыртычная рассказывала вам про похищенную девочку, которую держали в Старой Куще? – спросила Ульяна.
– Говорила… – вяло ответил Герман и, расслабившись, сгорбил спину. – Только я не принял это всерьез.
– Зря-я-я, – протянул Богданов. – Ее из-за этого убили.
– Гады!
– Значит, отомстить решил за Соню Тыртычную?
Герман отвернулся и заговорил в сторону, как будто не хотел, чтобы следователь видел его лицо:
– Сначала об этом не думал, просто потянуло в родные места.
– А потом?
– Работы не было, устроился в пансионат.
– Гуровых когда повстречал?
– За несколько дней до пикника.
– Что-нибудь решил?
– Как только узнал их, решил напомнить про Соньку. Забрался вечером в их апартаменты и подбросил фартук. Сонька не успела сдать его в костюмерную, и я хранил у себя.
– Вы перепутали апартаменты, – сказала Ульяна. – Фартук попал ко мне.
– Сглупил – в темноте не разглядел, что номер пустой. Да мне теперь хоть трава не расти! – Набычившись, Герман скрипнул зубами. – Когда я увидел эти сытые морды, посмотрел, как они жируют на пикнике, еле сдержал себя, чтобы не переколоть их всех шампурами.
– Как решился на убийство? – спросил Богданов. – Говорите, авось скостят вам годик-другой.
– Случайно заметил, как директор Ленку тащит в фургон. Ну а когда он вышел, я сам заглянул туда. Сначала хотел поговорить, припомнить, что она сделала. А потом как будто затмение на меня нашло: вытащил из ящика стропу, зашел со спины и перетянул этой суке горло.
– Гурова вас узнала? – спросила Ульяна.
– Даже не обернулась. Будем говорить, не успела.
– Зачем тесьму подложил? – снова вступил Богданов.
– А вот этого я и сам не знаю. До сих пор понять не могу. – Пустым взглядом Герман уставился в стену. – Увидел в углу Сонькин фартук, поднял его, оторвал тесьму и положил в руку Ленке, чтобы знала.
– Сидеть тебе за это немалый срок, – невесело констатировал следователь.
– А мне в тюрьме, может, лучше! – с отчаянной веселостью ответил Герман. – Там люди понятные. Не то что у вас на свободе. Я здесь всякого наслушался да понагляделся! При глухих такое говорят, что при обычном человеке не скажут.
– Ну что же. – Богданов достал из кармана ручку и вытащил из ящика стола бланк протокола допроса. – Будем писать. – Он посмотрел на Ульяну: – Будете присутствовать?
Она поднялась на ноги, мотнула головой и направилась к двери.
– Пишите, а я пойду.
Эпилог
– Ну вот, Улька, хозяйничай. – Кирилл положил руку на столешницу. – Отныне здесь все твое. Приказ о назначении директором пансионата издан сегодня, я его подписал.
Ульяна обогнула стол и уселась в директорское кресло.
– Когда передаем документацию?
– Только не сегодня!
– Почему?
– Мы с Надюшей едем в Москву.
– Опять личное поперек работы! – возмутилась Ульяна. Однако по ее лицу было видно, что она во всем поддерживает младшего брата.
– Можно? – В кабинет заглянул Богданов.
– Входите, – разрешила Ульяна.
– Обживаете новое место? – Он прошелся вдоль опустевшего стеллажа и удивленно посмотрел на Кирилла: – А где же ваши птички?
Тот улыбнулся:
– Благополучно переехали в директорский кабинет «Технопласта».
– С какого дня приступаете к работе?
– А я уже приступил. – Услышав телефонный звонок, Кирилл достал из кармана трубку и приложил к уху. – Да, Надюша, бегу, бегу…
Махнув рукой, он побежал к двери.
– Ну, что же, – заговорила Ульяна, обращаясь к Богданову. – Теперь я сугубо штатский человек и больше не буду вами командовать.
– Все-таки написали рапорт?
– Уволилась. Все к тому шло.
Богданов обаятельно улыбнулся и выдал избитую фразу:
– Все, что ни делается, – к лучшему. Повод заняться интересной работой.
Она согласилась:
– Будем считать так.
– По дороге сюда я обогнал несколько автобусов с пассажирами, которые ехали сюда.
– Сегодня у нас заселение отдыхающих, – улыбнулась Ульяна.
– А как же юбилей? Как без торжества?
– Как-нибудь обойдемся, – сухо обронила она. – Есть вещи поважнее.
– Например, здоровье трудящихся?
– Это вы в точку. Знаете, этой ночью не стало Гурова.
– Да ну?! – поразился Богданов.
– Утром позвонили из больницы.
– Хорошо, что это не дошло до Тягачева.
– Что ж тут хорошего? – поинтересовалась Ульяна.
– Узнай он об этом, не рассказал бы и половины под протокол.
Поднявшись с кресла, Ульяна прошла к окну и посмотрела на улицу.
– Вот и пришел последний день лета…
Богданов обнял ее за плечи и развернул к себе.
– Мне плохо без тебя. Понимаешь?
– Ответного чувства не ждите, – ответила она. – Я не имею дела с женатыми.
Богданов с силой тряхнул ее за плечи:
– Иногда обстоятельства меняются. – Резко отступив, он вышел из кабинета.
Проводив его взглядом, Ульяна села за стол и принялась за работу.