ачноватым уважением; от его шарма не осталось и следа. В тот же вечер, оставшись наедине с сыном в предоставленной им комнате, Пиппи проинструктировал Кросса: «Держись с сицилийцами настороже. Они не доверяют людям, проявляющим интерес к женщинам. Стоит тебе спутаться с одной из их дочерей, и живым ты отсюда не уйдешь».
В ближайшие дни люди прибывали для собеседования и отбора. У Пиппи имелись свои критерии. Кандидату не должно быть более тридцати пяти или менее двадцати лет. Если он женат, то не должен иметь более одного ребенка. И, наконец, за него должен поручиться мэр. Пиппи растолковал Кроссу, что к чему: если человек слишком молод, американская культура может чересчур сильно подействовать на него; если он слишком стар, то не сможет приспособиться к Америке; если у него более одного ребенка, он будет чересчур осторожен, чтобы пойти на риск, которого потребуют его обязанности.
Некоторые кандидаты были так серьезно скомпрометированы в глазах закона, что бежали с Сицилии поневоле. Некоторые просто жаждали хорошей жизни в Америке любой ценой. Некоторые были чересчур умны, чтобы полагаться на судьбу и отчаянно стремились стать солдатами Клерикуцио; вот эти-то как раз были наилучшими.
К концу недели Пиппи заполнил свою квоту в двадцать человек и передал список мэру, который должен был одобрить кандидатов, а затем организовать их эмиграцию. Но одну фамилию мэр из списка вычеркнул.
— Я думал, он идеальный кандидат, — заметил Пиппи. — Я что, ошибся?
— Нет, нет, — возразил мэр, — вы, как всегда, действовали мудро.
Пиппи был озадачен. Всех завербованных ждет очень хороший прием. Одиноким дадут квартиры, а семьям с детьми — небольшие дома. Все получат надежную работу. Все будут жить в анклаве в Бронксе. А затем некоторые будут избраны на роль солдат Семьи Клерикуцио и заживут чудесной жизнью с самыми радужными перспективами. Видимо, человек, фамилию которого вычеркнул мэр, имеет очень скверный душок. Но тогда почему же его допустили до собеседования? Пиппи учуял сицилийские козни.
Мэр, внимательно наблюдавший за ним, будто прочел его мысли и обрадовался прочитанному.
— Вы настоящий сицилиец, вас не проведешь, — произнес он. — Я вычеркнул имя человека, за которого моя дочь собирается замуж. Хочу подержать его здесь еще годик, чтобы моя дочь была счастлива, а затем можете забрать его. Я не мог отказать ему в собеседовании, кроме того, у меня имеется человек, которого, по моему мнению, вам следует взять вместо него. Не откажете ли вы мне в любезности, встретившись с ним?
— Разумеется, — согласился Пиппи.
— Не хочу вводить вас в заблуждение, но этот случай особый, и ему необходимо покинуть страну незамедлительно.
— Вам известно, что я должен быть очень осторожен? — подчеркнул Пиппи. — Клерикуцио весьма дотошны.
— Это в ваших же интересах, — заверил мэр, — но малость опасно. — После чего рассказал о Лиа Вацци. Обстоятельства покушения на комиссара обошли первые полосы всех газет мира, так что Пиппи и Кросс были прекрасно осведомлены об этом случае.
— Если у них нет улик, то почему же Вацци пребывает в столь отчаянном положении? — поинтересовался Кросс.
— Молодой человек, мы на Сицилии, — растолковал мэр. — Полицейские тоже сицилийцы. Комиссар был сицилийцем. Всякому известно, что это дело рук Лиа. До официальных улик никому нет дела. Если он попадет в руки властей, он покойник.
— Вы сможете вывезти его из страны в Америку? — спросил Пиппи.
— Да. Трудность заключается в том, чтобы спрятать его в Америке.
— Смахивает на то, что он не стоит стольких хлопот, — заметил Пиппи.
— Признаюсь, он мой друг, — развел руками мэр, — но давайте на время забудем об этом. — Выдержав паузу, он любезно улыбнулся, чтобы показать, что как раз об этом-то забывать и не стоит. — Кроме того, он предельно Квалифицированный Специалист. Он эксперт по взрывчатке, а это всегда очень рискованное занятие. Он владеет веревкой — очень древним и очень полезным искусством. Конечно же, ножом и пистолетом. Но что важнее всего, он умен, он человек во всех отношениях непоколебимый. Как скала. Никогда не болтает. Умеет слушать и наделен даром развязывать языки. А теперь скажите, неужели у вас не найдется применения для такого человека?
— Это просто Божий дар для меня, — вкрадчиво отозвался Пиппи. — И все же к чему такому человеку бежать?
— Потому что вдобавок ко всем своим прочим добродетелям он осмотрителен. Он не испытывает судьбу. Здесь его дни сочтены.
— Неужели столь квалифицированный человек, — продолжал докапываться Пиппи, — удовольствуется ролью простого солдата в Америке?
Мэр склонил голову в горестном соболезновании.
— Он истинный христианин. Он одарен смирением, которому учил нас Христос.
— Я должен увидеть его, — решил Пиппи, — хотя бы ради удовольствия познакомиться с таким человеком. Но гарантировать ничего не могу.
— Конечно, он должен вас устроить, — широко развел руками мэр. — Но я должен сказать вам еще одну вещь, он запретил мне вводить вас в заблуждение на сей счет. — Впервые за все это время мэр почувствовал себя не в своей тарелке. — У него есть жена и трое детей, и они должны отправиться с ним вместе.
И в этот момент Пиппи понял, что его ответом будет «нет».
— А-а, — произнес он, — это совсем другое дело. Когда же мы его увидим?
— Он будет в саду в сумерках, — сообщил мэр. — Это совершенно безопасно, об этом я позаботился.
Лиа Вацци оказался невысоким, но крепким и жилистым — качество, унаследованное многими сицилийцами от давних арабских предков. Его правильное смуглое лицо с орлиным носом воплощало чувство собственного достоинства, и вдобавок он немного говорил по-английски.
Они сидели вокруг садового столика мэра с бутылкой красного домашнего вина, блюдом оливок с окружающих деревьев и хлебом с хрустящей корочкой, только-только испеченным, круглым, все еще теплым, а рядом высился целый прошуто,[12] нашпигованный горошинами черного перца, будто черными жемчужинами. Лиа Вацци ел и пил, не говоря ни слова.
— Я получил высочайшие отзывы о вас, — с уважением произнес Пиппи. — Но я тревожусь. Может ли человек с вашим образованием и квалификацией довольствоваться в Америке службой другому человеку?
— У вас есть сын, — поглядев на Кросса, отозвался Лиа. — Чем вы не поступитесь ради его спасения? Я хочу избавить свою жену и детей от опасности и ради этого исполню свой долг.
— В этом есть некоторая опасность и для нас, — заметил Пиппи. — Вы же понимаете, что я должен думать о выгодах, оправдывающих подобный риск.
— Тут уж не мне судить, — развел руками Лиа. Казалось, он заранее приготовился получить отказ.
— Если вы отправитесь в одиночку, все будет гораздо проще, — растолковал Пиппи.
— Нет, моя семья должна жить вместе или вместе умереть. — Вацци мгновение помолчал. — Если я оставлю их здесь, Рим сильно осложнит им жизнь. Уж лучше я сам сдамся.
— Проблема в том, как спрятать вас и вашу семью.
— Америка велика, — пожал плечами Вацци, пододвинул блюдо с оливками к Кроссу и промолвил, чуть ли не с насмешкой: — Способен ли ваш отец бросить вас?
— Нет, он старомоден, как и вы, — отозвался Кросс — серьезно, но с едва уловимым намеком на улыбку. — Я слыхал, вы еще и фермер?
— Оливки, — пояснил Вацци, — у меня собственный пресс.
— А как насчет охотничьей хижины в Сьерра-Неваде? — предложил Кросс отцу. — Он может присматривать за ней вместе со своей семьей, чем и оплатит свое содержание. Место там уединенное. — Он обернулся к Лиа: — Вы готовы жить в лесах?
Лесами на Сицилии называют любую местность вдали от больших городов. Лиа пожал плечами.
Но решающим фактором, убедившим Пиппи де Лену, стала сила личности Лиа Вацци. Невысокий ростом Вацци держался удивительно прямо, с невероятным чувством собственного достоинства. От него веяло холодом человека, не страшащегося смерти, не трепещущего ни перед адом, ни перед раем.
— Хорошая идея, — одобрил Пиппи, — идеальная маскировка. И мы сможем вызывать вас для выполнения специальных заданий, обеспечив вам небольшой дополнительный заработок. Эти задания будут уже на ваш страх и риск.
Как только Лиа понял, что его приняли, его напряженные черты смягчились.
— Хочу поблагодарить вас за спасение моей семьи, — проговорил он слегка дрожащим голосом и в упор посмотрел на Кросса Де Лену.
С той поры Лиа Вацци с лихвой окупил проявленное к нему милосердие. Поднялся от солдата до главы всех оперативных команд Кросса. Распоряжался шестеркой смотрителей, помогавших ему заботиться об охотничьей хижине, на территории которой стоял и его собственный дом. Он процветал, стал американским гражданином, его дети отправились учиться в университеты. И все это он заслужил своей отвагой и здравым смыслом, но прежде всего — своей лояльностью. Так что, получив сообщение о необходимости встретиться с Кроссом Де Леной в Лас-Вегасе, он уложил свой чемодан в новый «Бьюик» и совершил долгую поездку в Вегас, в отель «Занаду».
Эндрю Поллард прибыл в Вегас первым. Прилетел из Лос-Анджелеса полдневным рейсом, отдохнул у одного из огромных бассейнов отеля «Занаду», пару часов поиграл по мелочи в кости, потом тайком проскользнул в кабинет Кросса Де Лены в пентхаусе.
Обменявшись с ним рукопожатием, Кросс сказал:
— Я тебя долго не задержу. Можешь вылететь обратно сегодня же вечером. Мне нужно знать все, что у тебя есть на этого типа Сканнета.
Поллард проинформировал его обо всем случившемся, сообщил, что сейчас Сканнет проживает в отеле «Беверли-Хиллз», и пересказал свою беседу с Бентсом.
— Так что на самом деле им начхать на нее, они лишь хотят закончить картину, — поведал он Кроссу. — Кроме того, студия не воспринимает подобных субъектов всерьез. В моей компании отдел из двадцати человек занимается только домогательством и преследованиями. На самом деле кинозвезды должны очень серьезно тревожиться из-за людей вроде него.