— Вы считаете, что это забавно? — поинтересовался Данте у Редфеллоу.
Тот мгновение разглядывал его, потом напустил на себя очень серьезный вид.
— Только потому, что знаю, в данном случае быть таким умным, как он, неразумно.
Наблюдавшего за ними дона эта пикировка позабавила. Во всяком случае, он был настроен на фривольный лад, что случалось редко, и его сыновья всегда сразу распознавали и очень ценили подобные моменты.
— Ну, внучек, — спросил дон, — а как бы решил эту проблему ты?
— Послал бы его на дно морское, — заявил Данте. И дон улыбнулся ему.
— А ты, Кроччифисио? Как ты разобрался бы в этой ситуации?
— Просто принял бы все как есть, — промолвил Кросс. — Но впредь буду умнее. Я позволил себя обхитрить, потому что не верил, что у них хватит пороху.
— Пити и Винсент? — осведомился дон.
Но те отказались отвечать, понимая, какую игру он затеял.
— Закрывать глаза на это нельзя, — растолковал дон Кроссу. — Тебя по всему миру ославят, как дурака, и не будут выказывать тебе ни малейшего уважения.
Кросс воспринял слова дона совершенно всерьез.
— В доме Элая Марриона по-прежнему полным-полно картин, они тянут миллионов на двадцать-тридцать. Мы можем похитить их и вернуть за выкуп.
— Нет, — возразил дон. — Этим ты выставишь себя напоказ, обнаружишь свою власть, и как бы деликатно ни было обстряпано дельце, оно может навлечь беду. Слишком сложно. Дэвид, а что сделал бы ты?
Дэвид задумчиво полыхал сигарой. И сказал:
— Купил бы студию. Поступил бы цивилизованно и по-деловому. С нашими банками и вещательными компаниями — купил бы «ЛоддСтоун».
— «ЛоддСтоун» — старейшая и богатейшая киностудия в мире, — недоверчиво заметил Кросс. — Даже если вы в состоянии наскрести десять миллиардов, вам ее не продадут. Это просто невозможно.
— Дэвид, старичок, — шутовским тоном подкинул Пити, — ты можешь наложить лапу на десять миллиардов? И это человек, которому я спас жизнь? Человек, который сказал, что никогда не сумеет отплатить мне по достоинству?
— Ты просто не понимаешь, как работают большие деньги, — отмахнулся Редфеллоу. — Это как взбитые сливки — берешь немножко, а потом взбиваешь их в пышную пену при помощи кредитов, займов и акций. Деньги — не проблема.
— Проблема в том, как убрать с дороги Бентса, — подсказал Кросс. — Он управляет студией и, несмотря на все свои недостатки, лоялен памяти Марриона. Он никогда не согласится продать студию.
— Я к нему наведаюсь и расцелую его, — вымолвил Пити.
Теперь дон пришел к решению.
— Выполняй свой план, — сказал он Редфеллоу. — Осуществи его, но с предельной осторожностью. Пиппи и Кроччифисио в твоем распоряжении.
— Еще одно, — подсказал Дэвиду Джорджио. — По условиям завещания Элая Марриона в ближайшие пять лет студия находится в распоряжении Бобби Бентса. Но у сына и дочери Марриона больше акций в компании, чем у Бентса. Бентса нельзя уволить, но, если студия будет продана, новые владельцы могут от него откупиться. Так что эту проблему тебе придется решить.
— Все как в старые времена, — Дэвид Редфеллоу с улыбкой пыхнул сигарой. — Дон Клерикуцио, единственная помощь, которая мне нужна, — это ваша. Некоторые банки в Италии могут весьма неохотно отнестись к ставке ва-банк в подобном предприятии. Не забывайте, нам придется заплатить большой барыш сверх реальной стоимости студии.
— Не тревожься, — откликнулся дон. — У меня масса денег в этих банках.
Пиппи Де Лена наблюдал за происходящим не без опаски. Его тревожила открытость этого собрания. По принятой процедуре на нем должны были присутствовать только дон, Джорджио и Дэвид Редфеллоу. Приказы Пиппи и Кроссу помогать Редфеллоу могли быть отданы отдельно. Но почему же их допустили до этих секретов? И даже более важно, почему в этот круг были введены Данте, Пити и Винсент? Все это отнюдь не похоже на знакомого ему дона Клерикуцио, всегда державшего свои планы в строжайшем секрете.
Винсент и Роз-Мари помогли дону подняться по лестнице в спальню. Он упорно отказывался от того, чтобы тут установили кресло-лифт на рельсах.
Как только они скрылись из виду, Данте обернулся к Джорджио и с яростью вопросил:
— А кому достанется студия, когда она перейдет в наши руки? Кроссу?
— Студия будет принадлежать мне, — холодно отрезал Дэвид Редфеллоу. — Я буду заправлять ею. Ваш дедушка будет иметь свою долю студии. Это будет задокументировано.
Джорджио согласился.
— Данте, — рассмеялся Кросс, — ни ты, ни я не можем заправлять киностудией. Мы недостаточно безжалостны.
Пиппи внимательно разглядывал оставшихся. Он всегда чуял опасность издали. Потому-то и прожил так долго. Но в эту ситуацию он вникнуть не мог. Может быть, дон просто стареет.
Пити отвез Редфеллоу обратно в аэропорт Кеннеди, где его дожидался частный самолет. Кросс и Пиппи вылетели чартерными рейсами из Вегаса. Дон Клерикуцио строго-настрого запретил, чтобы «Занаду» или любое из принадлежавших Семье предприятий владело самолетами.
Кросс довел прокатную машину до аэропорта. Во время поездки Пиппи сказал ему:
— Я собираюсь провести какое-то время в Нью-Йорке, так что, когда прибудем в аэропорт, машину возьму я.
Кросс видел, что отец встревожен.
— Я плохо себя показал во время встречи?
— Ты показал себя на уровне, — ответил Пиппи. — Но дон прав. Нельзя никому позволять дважды провести тебя за нос.
Когда они прибыли в Кеннеди, Кросс вышел из машины, а Пиппи перебрался за руль. Они обменялись рукопожатием сквозь открытое окно. В этот момент Пиппи поглядел снизу вверх на красивое лицо сына, и чувство любви захлестнуло его. Попытавшись улыбнуться, он ласково потрепал Кросса по щеке и проронил:
— Будь осторожен.
— В чем? — спросил Кросс, пристально вглядываясь своими темными глазами в отцовские.
— Во всем. — И тут, напугав Кросса, Пиппи добавил: — Быть может, мне следовало отпустить тебя вместе с твоей матерью, но я был чересчур эгоистичен. Мне было нужно, чтобы ты был рядом.
Провожая взглядом отъезжающую машину отца, Кросс впервые в жизни осознал, как сильно отец беспокоится за него, как сильно его любит.
Глава 15
Едва ли не к собственному своему огорчению, Пиппи Де Лена решил жениться — не столько ради любви, сколько ради уюта. Правда, у него есть Кросс, есть закадычные дружки в отеле «Занаду», у него есть семья Клерикуцио и обширная родня. Правда, у него три любовницы и отличный, здоровый аппетит; он до сих пор наслаждался игрой в гольф и мог дать сопернику фору; и все еще любил танцевать. Но, как любил говаривать дон, последний танец он спляшет в гробу.
И вот, в возрасте под шестьдесят, при крепком здоровье и сангвиническом темпераменте, богатого, почти ушедшего от дел Пиппи потянуло к оседлой жизни, а то и новому выводку детей. Почему бы и нет? Эта идея привлекала его все больше и больше. Как ни странно, он жаждал снова стать отцом. Будет забавно воспитывать дочь, он любил Клавдию, когда она была ребенком, хотя больше с ней не общался. Она была такой озорницей, такой хитрой и такой прямолинейной в одно и то же время и сумела пробиться в свет, став преуспевающей киносценаристкой. Кто знает, может быть, когда-нибудь ему удастся снова поладить с ней. В упрямстве она способна поспорить с отцом, так что Пиппи не мог не понять ее и не восхититься тем, как отстаивает она свои убеждения.
Кросс потерял ставку, сделанную в кинобизнесе, но так или иначе его будущее обеспечено. «Занаду» по-прежнему у него, а дон поможет ему оправиться после риска, предпринятого в новой сфере деятельности. Кросс был хорошим парнем, но он все еще молод, а молодежь должна идти на риск. Уж так устроена жизнь.
Покинув Кросса в аэропорту, Пиппи поехал в Нью-Йорк, чтобы провести пару дней со своей любовницей с Восточного побережья — миловидной брюнеткой, секретаршей юриста, наделенной грубоватым нью-йоркским остроумием, и прекрасной танцоркой. Правда, язык у нее как бритва, она обожает сорить деньгами и была бы дорогостоящей женой, но она слишком стара — за сорок пять. Да вдобавок чересчур независима — великолепное качество для любовницы, но не для такой жены, какая нужна Пиппи.
Он приятно провел с ней выходные, хотя и потратил половину воскресенья на чтение «Таймса». Они ели в лучших ресторанах, ходили танцевать в ночные клубы и чудесно занимались любовью в ее апартаментах. Но Пиппи жаждал чего-то более безмятежного.
Он вылетел в Чикаго. Тамошняя его любовница являла собой сексуальный эквивалент этого задиристого города. Пьет чуточку сверх меры, задает чересчур роскошные вечеринки, имеет легкую руку и очень забавна. Но притом чуточку ленива, чуточку неряшлива, а Пиппи хотел, чтобы в доме было чисто. Опять же, она чересчур стара, чтобы заводить с нею семью, не меньше сорока, по ее словам. А впрочем, черт с ним, с возрастом. Стоит ли заводить шашни с по-настоящему молодой невестой? Пробыв два дня в Чикаго, Пиппи вычеркнул из своего списка и эту претендентку.
С обеими возникает проблема поселения их в Вегасе. Обе горожанки из больших городов, а Вегас на самом деле — захолустный ковбойский городишко, где роль дойных коров взяли на себя казино. А Пиппи ни в коем случае не способен жить нигде, кроме Вегаса, потому что ночи там не существует. Электрическое сияние неона изгоняет все жупелы, город по ночам сверкает, будто розоватый бриллиант в пустыне, а после рассвета жаркое, солнце напрочь выжигает всех призраков, ускользнувших от неона.
Основную ставку Пиппи делал на свою любовницу из Лос-Анджелеса; его радовало, что он столь удачно разместил любовниц территориально. Не может быть никаких случайных стычек, никакой душевной борьбы при выборе между ними. Они служили определенной цели и ничем не могли помешать никаким кратковременным любовным интрижкам. В самом деле, оглядываясь вспять, Пиппи остался доволен тем, как прожил свою жизнь. Рискованно, но осмотрительно, отважно, но не безрассудно, лояльно по отношению к Семье и получая от нее достойное вознаграждение. Его единственной ошибкой была женитьба на такой женщине, как Налин, но, если вдуматься, какая еще женщина могла подарить ему больше счастья за одиннадцать лет? И какой мужчина мог похвастаться тем, что совершил за всю свою жизнь одну-единственную ошибку? Как всегда любил приговаривать дон, вполне допустимо делать ошибки в жизни до тех пор, пока не допустишь одну фатальную.