— Полагаю, вас можно поздравить с прекрасно разыгранной партией, — горько пробормотал Глокта.
— Полно! — небрежно отмахнулся Байяз. — Вот когда я собрал примитивных варваров под началом придурка Гарода и сделал из них цивилизованных людей… Или когда сохранил Союз во время гражданской войны и усадил на трон Арнольта, редкого глупца… Или когда сподвигнул трусишку Казамира на завоевание Инглии… Вот где прекрасно разыгранные партии! А это так, пустяк. Все карты у меня на руках, и по-другому никогда не будет. У меня…
«Как утомительно».
— Да-да-да, у вас и то, у вас и это… Ваше самодовольство очень дурно пахнет. Если желаете меня убить, сожгите меня дотла прямо сейчас, только умоляю, избавьте от необходимости выслушивать ваше бесконечное хвастовство.
Долгое время они сидели в молчании, глядя друг на друга. Изувеченная нога Глокты начала подрагивать, глаз задергался, беззубый рот пересох.
«Ах, сладостное предвкушение! Вот сейчас… Сейчас…»
— Убить вас? — невинно осведомился Байяз. — И лишить себя удовольствия наслаждаться вашим чувством юмора?
«Не сейчас».
— Тогда… зачем вы мне все это рассказывали?
— Видите ли, я вскоре покину Адую. — Маг подался вперед, к свету лампы. — Вам следует уяснить, в чьих руках есть и будет истинная власть. Вам необходима верная точка зрения… если вы хотите служить мне.
— Служить вам?
«Уж лучше бы я два года просидел в вонючей темной яме. Уж лучше бы мне изрубили ногу в куски. Уж лучше бы мне по одному вырвали все зубы. Но раз все это уже было…»
— Вы займетесь тем, чем когда-то занимались Феект и целый ряд великих людей до него. Вы станете моим представителем в Союзе, будете управлять открытым советом, закрытым советом и нашим общим другом королем. Обеспечите ему наследников. Будете охранять незыблемость Союза. В общем, будете следить за доской во время моего отсутствия.
— Члены закрытого совета никогда не…
— С уцелевшими уже побеседовали. Они все призна́ют ваши полномочия. От моего имени и по моему поручению, разумеется.
— А как же я…
— Мы с вами будем поддерживать связь. Тесную. Через моих людей в банке. Через моего ученика Сульфура. Есть множество способов, вас с ними ознакомят.
— Полагаю, у меня нет выбора…
— Почему же? Верните полученную ссуду в миллион марок. С процентами, конечно.
Глокта похлопал себя по груди.
— Проклятье! Кошелек забыл захватить.
— Тогда, боюсь, выбора у вас и впрямь нет. Но какой резон вам отказываться? Я предлагаю возможность помочь мне создать новую эпоху.
«По локоть зарыться в твои грязные делишки».
— Стать великим человеком. Величайшим из людей.
«Нависать над закрытым советом увечным колоссом».
— Ваша статуя займет почетное место на аллее Королей.
«Пугая детей своим ужасающим видом. Но для начала, конечно, аллею надо очистить от трупов и мусора».
— Вы будете определять ход истории.
— Под вашим руководством.
— Разумеется. За все надо платить.
Маг снова повел рукой. Что-то со звоном прокатилось по доске и замерло перед Глоктой. Перстень архилектора.
«Сколько раз мне приходилось целовать его. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду его носить».
Глокта взял перстень, задумчиво покрутил его в руках.
«Только я избавился от одного злобного хозяина, как выяснилось, что мой поводок попал в руки другого, еще более страшного и более могущественного. Но есть ли у меня выбор? У кого из нас вообще есть выбор?»
Он надел перстень на палец. Громадный камень сверкал багровыми искрами в свете лампы.
«От мертвеца до величайшего человека королевства, и все за один вечер».
— Подходит, — пробормотал Глокта.
— Конечно, ваше преосвященство. Я знал, что он вам подойдет.
Раненые
Вест очнулся и рывком попытался сесть. Боль пронзила ногу, пробежала по груди и прочно обосновалась в правой руке. Он упал на спину и уставился в потолок. Сводчатый каменный потолок, где сгустились тени.
Со всех сторон раздавались хрипы и стоны, кашель и всхлипы, частые вздохи, низкое рычание, перемежаемые криками боли. Сразу и не понять, люди это или звери. Откуда-то слева звучал непрекращающийся гортанный шепот, словно крыса скреблась за стеной.
— Не вижу. Ничего не вижу. Проклятый ветер. Не вижу. Где я? Кто-нибудь, отзовитесь. Не вижу.
Вест сглотнул, чувствуя, как боль становится сильнее. Такие же звуки он слышал в гуркхульских госпиталях, куда приезжал навещать раненых. Он вспомнил жуткие палатки, вонь, шум и страдания искалеченных солдат, но больше всего — свое отчаянное желание поскорее уехать, вернуться к здоровым, крепким солдатам. Похоже, на этот раз выбраться отсюда будет непросто.
Он был одним из раненых — недочеловеком, отвратительным и презренным существом. К боли примешивался страх. Как тяжелы его ранения? Не пострадали ли руки и ноги? Сжав зубы, он попробовал шевельнуть пальцами, повернуть ступню. Боль в руке и ноге усилилась. Он поднял дрожащую левую руку, поднес к лицу, повертел перед глазами. Похоже, рука цела, но больше он ничего не чувствовал. Цепкие пальцы страха сдавили горло.
— Не вижу. Ничего не вижу. Проклятый ветер. Где я? Кто-нибудь, отзовитесь…
— Да заткнись ты! — не выдержал Вест, однако слова застряли в пересохшей глотке. Он закашлялся. Грудь словно обожгло огнем.
— Ш-ш-ш! Лежите смирно.
Над ним склонилось чье-то лицо. Женщина, светловолосая. Черты не разобрать, все покрыто расплывчатой дымкой. Вест устало закрыл глаза. В сущности, какая разница. Что-то коснулось его губ. Горлышко бутылки. Он жадно глотнул, поперхнулся, холодная вода пролилась на шею.
— Что случилось? — прохрипел он.
— Вы ранены.
— Это понятно! А в городе что? Ветер…
— Не знаю. Мне кажется, никто не знает.
— Мы победили?
— Наверное… Гурков вытеснили, да. Но раненых очень много. И мертвых.
Он сделал еще глоток, на этот раз — не поперхнувшись.
— Как тебя зовут?
— Арисс. Арисс дан Каспа.
— Арисс… — Вест задумался, припоминая имя. — Я знал вашего кузена. Отличный офицер. Все рассказывал, какая вы красивая. И богатая, — пробормотал он, смутно сознавая, что говорить этого не следует, но остановиться не мог. — Очень богатая. Он погиб. В горах.
— Я знаю.
— А что вы здесь делаете?
— Помогаю ухаживать за ранеными. Вам лучше поспать, если…
— Я цел?
Молчание. И немного погодя:
— Да. Поспите, если получится.
Ее лицо дрожало и расплывалось. Вест закрыл глаза. Шум и крики вокруг постепенно стихали. Он цел. Все будет хорошо.
Близ его койки кто-то сидел. Арди. Его сестра. Он заморгал и сглотнул кислую слюну, пытаясь сообразить, где находится.
— Ты мне снишься?
Арди потянулась и вцепилась ногтями в руку брата. Он вскрикнул от боли.
— Страшный сон, да?
— Нет, — признал Вест. — Не сон.
Она выглядела неплохо. Гораздо лучше, чем в их последнюю встречу. Лицо чистое, не окровавленное, не искаженное ненавистью. Только задумчивое. Он попытался сесть. Безуспешно. Арди не предложила ему помочь, да он и не ожидал.
— Насколько все плохо?
— Ничего серьезного. Говорят, рука и пара ребер сломаны, нога помята. Лицо рассечено, могут шрамы остаться, но это не страшно. Вся семейная красота все равно досталась мне.
Он насмешливо фыркнул и поморщился от боли в груди.
— Что верно, то верно. И ум тоже.
— Не расстраивайся. Красота и ум помогли мне добиться такого успеха в жизни, какого тебе, лорду-маршалу Союза, в жизни не достичь.
— Не надо, — прижимая здоровую руку к ребрам, процедил он. — Больно.
— Ты это заслужил.
Они помолчали, глядя друг на друга. Даже это давалось Весту с трудом.
— Арди, — начал он. — Ты сможешь простить меня?
— Я уже простила. Когда первый раз услышала, что ты умер.
Она говорила с усмешкой, но в уголке губ еще гнездилась злость. Наверняка она с большим удовольствием расцарапала бы ему лицо, а не руку. На миг он обрадовался, что ранен, и ей приходится о нем заботиться.
— Хорошо, что ты живой. Смерть…
Она, нахмурившись, взглянула через плечо. В конце длинного зала послышался какой-то шум. До Веста донеслись громкие голоса, звон доспехов, стук шагов.
— Король! — обрадованно воскликнул кто-то. — Король снова пришел!
Раненые на койках поворачивали головы, приподнимались на локтях. Всех охватило радостное возбуждение, на лицах появилось выражение трепетного ожидания, словно к ним явился посланник самого Господа.
— Король? — звучало изо всех углов.
В дальнем конце зала двигались темные силуэты. Вест вгляделся, но увидел только блеск доспехов. Кто-то склонился над одной из коек.
— С вами хорошо обращаются? — прозвучал знакомый, хотя и странно изменившийся голос.
— Да, сэр.
— Вам что-нибудь нужно?
— Поцелуй красотки!
— Я бы счастлив был вам услужить, но, к сожалению, я всего лишь король. Королей гораздо больше, чем красавиц, щедрых на поцелуи.
Все вокруг рассмеялись, хотя шутка была так себе. Вест подумал, что это одна из королевских привилегий — люди смеются даже над твоими неудачными шутками.
— Что-то еще?
— А… можно мне еще одно одеяло, сэр? Тут по ночам холодно.
— Разумеется. — Король дал знак одному из спутников, державшемуся на почтительном расстоянии. Лорд Хофф, сообразил Вест. — Принесите всем одеял.
Некогда грозный лорд-камергер послушно склонил голову, будто робкое дитя. Король шагнул из тени на свет.
Джезаль дан Луфар выглядел совсем другим человеком, и не потому, что плечи его покрывала богатая, отороченная мехом мантия, а на голове поблескивал золотой обруч. Он словно стал выше ростом, утратил юношескую смазливость, но сохранил привлекательность. Бородка прикрывала глубокий шрам, пересекающий челюсть, придавая королю мужественности. Дерзкое выражение лица сменила уверенная властность, расхлябанная походка превратилась в решительный шаг. Он неторопливо переходил от одной койки к другой, беседовал с ранеными, пожимал им руки, благодарил, обещал помочь, оделял всех вниманием и заботой.