— Поздно. Ты на мне женился, помнишь? Мы одно целое.
— По-моему, от этой сделки я получаю больше.
— Ты мне жизнь сохранил.
— Ну, девушки не о такой жизни мечтают. — Он смотрел, как солнечный луч касается ее смуглого лица. — Я знаю, что не такого мужа ты себе желала…
— Я всегда хотела замуж за человека, с которым смогу танцевать. — Арди пристально посмотрела на него. — Но, думаю, что ты мне больше подходишь. Мечты — занятие детское. Мы с тобой оба взрослые.
— Как видишь, дело не только в отсутствии танцев. Не нужно тебе было это делать.
— Я хочу это делать. — Она взяла его лицо в ладони, резко повернула к себе. — Я хочу быть полезной. Хочу быть кому-то нужной. Ты это понимаешь?
Он судорожно сглотнул.
— Да.
«Чуть лучше».
— Где Барнам?
— Я его отпустила. Теперь он по утрам свободен, а тобой займусь я. Да, и мою кровать я ему сказала перенести сюда.
— Но…
— Ты хочешь сказать, что мне не позволено спать в одной комнате с мужем? — Ее ладони медленно скользнули по иссохшей ноге, ласково и твердо, растирая иссеченную шрамами кожу, массируя изувеченные мышцы.
«Когда в последний раз женщина смотрела на меня без ужаса и жалости? Прикасалась не для того, чтобы причинить боль?»
Он лежал на спине, закрыв глаза и раскрыв рот. Из дергающегося глаза бежали слезы, заливали подушку.
«Почти удобно… Почти…»
— Я этого не заслужил, — выдохнул он.
— Никто не получает то, что заслуживает.
Королева Тереза, совершенно не скрывая отвращения, презрительно и надменно глядела, как Глокта ковылял в ее залитые солнечным светом покои.
«С таким же видом она разглядывала бы таракана, дерзнувшего предстать ее королевским очам. Что ж, посмотрим. Дорога нам известна, мы ее исходили вдоль и поперек, и других по своим стопам направили. Сначала гордыня. Потом боль. Затем смирение. И под конец — послушание».
— Меня зовут Глокта. Я — новый архилектор инквизиции его величества.
— А, калека, — фыркнула она.
«Освежающая прямота!»
— Чего ради вы решили нарушить мой покой? Преступников здесь нет.
«Только стирийские ведьмы».
Глокта покосился на вторую женщину, застывшую у окна.
— Пожалуй, нам это лучше обсудить наедине.
— Графиня Шалере — моя подруга детства. При ней можно говорить все.
Графиня уставилась на Глокту с почти королевским отвращением.
— Как пожелаете.
«Деликатного разговора не получится. К тому же, деликатность здесь ничем не поможет».
— Ваше величество, мне стало известно, что вы избегаете супружеского ложа.
От возмущения длинная, тонкая шея Терезы вытянулась еще больше.
— Что вы себе позволяете! Это не ваше дело!
— Боюсь, что имеет и самое прямое. Речь идет о наследниках престола. Будущем страны, и так далее.
— Это невыносимо! — Лицо королевы побелело от гнева.
«Жемчужина Талина и впрямь опаляет огнем».
— Мне приходится есть вашу отвратительную еду, терпеть вашу мерзкую погоду, улыбаться бредовым речам вашего придурка-короля! А теперь еще и держать ответ перед его увечным слугой? Я здесь как в тюрьме!
Глокта оглядел роскошный королевский покой. Золоченая мебель, картины, пышные шторы. Две прекрасные дамы в великолепных нарядах. Он прикусил язык поломанным зубом.
— Поверьте мне, это совсем не похоже на тюрьму.
— Тюрьмы бывают разные.
— Я научился жить в наихудшей. И многие другие тоже.
«Видела бы ты, с чем приходится иметь дело моей жене».
— Делить ложе с отвратительным бастардом, неизвестно чьим сыном, вдобавок изуродованным шрамом? Чтобы меня по ночам лапал вонючий, волосатый мужлан?! — Королеву передернуло от отвращения.
Глаза ее наполнились слезами. Фрейлина кинулась к ней, шурша юбками, упала на колени, нежно погладила руку. Тереза накрыла ее пальцы своей ладонью. Королевская компаньонка с откровенной ненавистью поглядела на Глокту.
— Убирайтесь! Подите вон, калека, и никогда больше не возвращайтесь! Вы расстроили ее величество!
— У меня это хорошо получается, — пробормотал Глокта. — Поэтому меня все так ненавидят… — Он задержал взгляд на сомкнутых руках женщин. В этом что-то было…
«Защита, утешение, увещевание. Ласковое прикосновение подруги, доверенной наперсницы, почти сестры. Здесь что-то большее. Слишком теплое, нежное… Словно… А!»
— Вас не интересуют мужчины, ведь так?
Женщины одновременно взглянули на него, Шалере отдернула руку.
— Что вы имеете в виду? — визгливо, в панике вскрикнула Тереза.
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
«И это сильно упрощает мою задачу».
Он повернулся к дверям.
— Эй, кто-нибудь!
Два громадных практика ввалились в королевский покой.
«И все моментально изменилось. Поразительно, как присутствие двух громил придает пикантность напряженному разговору. Игры нашего разума воистину непостижимы. Этому меня научили в императорских тюрьмах, а мой новый хозяин заставил меня закрепить пройденный материал».
— Вы не посмеете! — взвизгнула Тереза, в ужасе глядя на громил в масках. — Не смейте ко мне прикасаться!
— К счастью, мне кажется, этого и не потребуется. Но все возможно… — Он махнул рукой в сторону фрейлины. — Взять ее!
Два здоровенных практика в черном резво двинулись по толстому ковру. Один аккуратно убрал с пути резное кресло.
— Не смейте! — Королева вскочила, схватила Шалере за руку. — Нет!
— Да! — возразил Глокта.
Женщины попятились, поддерживая друг друга. Тереза закрыла графиню своим телом, оскалила зубы. Практики неумолимо приближались.
«Они так пекутся друг о друге, даже трогательно. Я бы даже посочувствовал, но сочувствия не осталось ни капли».
— Взять ее! Но с королевой аккуратнее. Чтобы и следа не осталось, я вас попрошу.
— Я вас на плаху отправлю! Мой отец… мой отец…
— Ваш отец возвращается в Талин, и вряд ли он пойдет на нас войной из-за вашей подруги детства. Вас купили, ваше величество. За вас уплачено сполна. Герцог Орсо не показался мне человеком, нарушающим условия сделки.
В дальнем конце комнаты двое мужчин и две женщины топтались словно в неуклюжем танце. Один из практиков выдернул графиню из рук королевы и насильно поставил на колени, потом заломил ей руки за спину и защелкнул на запястьях тяжелые кандалы. Тереза визжала, лягалась, царапалась и колотила второго практика, но с тем же успехом она могла биться о ствол дерева. Громила не сдвинулся с места, глаза под маской оставались невозмутимы.
Глокта поймал себя на том, что с трудом сдерживает ухмылку, глядя на эту безобразную сцену.
«Да, пусть я отвратительный калека, однако же, несмотря на постоянную боль, мне до сих пор доставляет удовольствие унижать красавиц. Правда, теперь я добиваюсь этого не льстивыми словами и уговорами, а угрозами и грубой силой. Но все равно… Это радует, как и прежде».
Один из практиков надел мешок на голову Шалере и поволок свою жертву к дверям. Ее крики перешли в сдавленные рыдания. Второй не двигался с места, удерживая королеву в углу, а после отошел к дверям. По пути он подхватил отставленное в сторону кресло и осторожно опустил его точно на прежнее место.
— Будь ты проклят, мерзкий калека! — завизжала Тереза, сжав кулаки.
Практики вывели графиню из королевских покоев и захлопнули дверь. Глокта и королева остались вдвоем.
— Ублюдок! Если ты посмеешь к ней пальцем прикоснуться…
— До этого дело вряд ли дойдет. Все средства для ее освобождения — в ваших руках.
— Что я должна делать? — спросила королева, с усилием сглотнув.
— Раздвигать ноги. — В роскошной обстановке королевских покоев вульгарные слова прозвучали зловеще. — И рожать детей. Графиня проведет в темнице семь суток. Никто ее не тронет. Если к концу недели выяснится, что вы не пожелали каждую ночь провести в королевской опочивальне, ублажая его величество, я познакомлю графиню со своими практиками. Бедняги, у них так мало развлечений. Пожалуй, каждому хватит и десяти минут, но в Допросном доме их так много, что вашей подруге детства придется работать днем и ночью.
По лицу Терезы пробежала судорога страха.
«Понятная реакция. Это низко даже по моим меркам».
— И если я сделаю, как вы говорите…
— То графиня окажется в полной безопасности. Когда вы забеременеете, вам ее вернут. И все будет как прежде. Итак, как только вы обеспечите двух мальчиков-наследников и двух девочек, которых можно будет выдать замуж, мы с вами сможем забыть друг о друге, а король найдет развлечения на стороне.
— Но ведь на это уйдут годы!
— Если вы хорошенько его оседлаете, то вполне можно уложиться в три или четыре года. И вы всем сильно упростите жизнь, если хотя бы попробуете притвориться, что все это вам доставляет удовольствие.
— Притвориться?
— Чем лучше будете притворяться, что вам нравится, тем быстрее все закончится. Любая портовая шлюха отрабатывает свои медяки, визжа в экстазе наслаждения. Неужто вы не сможете изобразить восторг ради короля Союза? Вы оскорбляете мои патриотические чувства. О! — закатив глаза, он издал издевательский стон. — А-а! Да! Еще! Быстрее! Не останавливайся!
Он презрительно скривил губы.
— Видите? Даже я на это способен, а с вашим опытом лжи, никаких затруднений возникнуть не должно.
Королева испуганно озиралась, словно ища выход.
«А выхода-то и нет. Благородный архилектор Глокта, защитник Союза, душа закрытого совета, образец рыцарской учтивости и галантности, демонстрирует свои непревзойденные способности в области политики и дипломатии».
Он почувствовал, как что-то дрогнуло у него внутри при виде сокрушительного отчаяния Терезы.
«Чувство вины? Или несварение желудка? Впрочем, неважно. Свой урок я усвоил. Жалость мне неведома».
Он шагнул вперед, подволакивая ногу.
— Ваше величество, надеюсь, вам понятны последствия неповиновения?
Она молча кивнула, утерла слезы и гордо вздернула подбородок.