«Похоже, ссылка не сильно ей повредила».
Волосы — пусть и не полностью — отросли, и магистр вновь смотрелась привлекательно. Синяки на шее прошли, только на щеках остались едва заметные шрамы. Рубище каторжницы она сменила на походное платье состоятельной дамы, которое очень ей шло. На шее и пальцах поблескивали украшения с драгоценными камнями. Похоже, Эйдер вернула свои прежние богатство и лоск. И еще она улыбалась.
«Улыбкой игрока, у которого на руках все карты. Ничему-то меня жизнь не учит. Никогда не делай добро. Особенно женщинам».
Под рукой у Эйдер на столе лежали небольшие ножницы. Того типа, которыми богатые женщины подстригают ногти.
«А еще ими удобно срезать кожу со стопы человека и расширять ему ноздри, купировать уши, лоскуток за лоскутком…»
Глокта с трудом оторвал взгляд от блестящих в свете яркой лампы лезвий.
— Я же вроде сказал вам не возвращаться, — напомнил он магистру отнюдь не привычным властным тоном.
— Сказали. Но я подумала… почему бы не ослушаться? В городе у меня остались средства, терять которые не хотелось, а еще возможность провернуть выгодные сделки. — Она взяла ножницы и срезала уголочек идеального ногтя на большом пальце. Нахмурилась, глядя на результат. — К тому же вы вряд ли доложите о моем возвращении, так?
— Я давно уже не беспокоюсь о вашей сохранности, — буркнул Глокта. «Зато о собственной — с каждой минутой все сильней и сильней. Даже калеку можно еще искалечить». — Так ли надо рисковать, чтобы поделиться планами путешествий?
Карлота дан Эйдер улыбнулась чуточку шире.
— Надеюсь, мои люди не причинили вам вреда? Я просила их быть аккуратнее. По крайней мере пока.
— Нежное похищение — все равно похищение, вы так не думаете?
— Похищение — слово слишком страшное. Представьте, что я пригласила вас, и вы не смогли отказаться. Вам хотя бы одежду оставили.
— Вы оказали милость не только мне, но и себе, поверьте. И чего же ради вы меня пригласили, смею поинтересоваться? Ведь не только затем, чтобы не слишком приятно потаскать меня на руках и после поболтать ни о чем?
— Обидно слышать, что вам нужен повод для встречи со мной. Но раз уж вы об этом заговорили — да, повод есть. — Надрезав еще один ноготь, Эйдер заглянула Глокте в глаза. — После Дагоски за мной остался должок. Я не смогу спокойно спать, пока не отплачу вам взаимностью.
«За пару недель в темной камере и удавку? Боюсь даже представить эту взаимность».
— Прошу, не стесняйтесь, — прошипел Глокта сквозь стиснутые десны, не отрывая взгляда от мелькающих лезвий ножниц. — Сгораю от нетерпения.
— Гурки идут.
Сбитый с толку, Глокта немного помолчал.
— Сюда идут?
— Да. В Срединные земли, в Адую, к вам. Они втайне построили целый флот. Строили его с конца последней войны, и вот он готов и по величине превосходит всю морскую мощь Союза. — Отбросив ножницы на стол, Эйдер тяжело вздохнула. — Так мне сказали.
«Гуркхульский флот, о котором говорил мой полночный гость Юлвей. Слухи и призраки… но слухи не всегда лгут».
— Когда они будут здесь?
— Точно не скажу. Снарядить такую кампанию — дело хлопотное и долгое, однако гурки всегда отличались строгой дисциплиной и порядком. Вот почему вести дела с ними — одно удовольствие.
«Мои дела с ними доставили мне мало радости, однако будет».
— Каким числом они выдвигаются?
— Очень, очень большим, как я полагаю.
Глокта фыркнул:
— Простите, если подвергаю сомнению слова предателя. Тем более что вы мне сообщили прискорбно мало подробностей.
— Как угодно. Я лишь предупреждаю, не убеждаю. Это все, чем я обязана вам за спасение своей жизни.
«До умиления старомодно с твоей стороны».
— И только?
Магистр Эйдер раскинула руки.
— Разве может дама, подстригая ногти, не оскорбить мужчину?
— Могли бы просто письмецо чиркнуть, — отрезал Глокта. — Мне бы тогда не натерли подмышки.
— О, да бросьте. Вы не из тех, кто жалуется на небольшие мозоли. К тому же выпал шанс возобновить нашу столь приятную дружбу. Дайте насладиться моментом триумфа — после всего, чему сами же меня подвергли.
«Ну что ж, никто еще не угрожал мне так изысканно. Ей не откажешь в хорошем вкусе, здесь — место встречи лучше, чем в свинарнике».
— То есть я могу уйти?
— Кто-нибудь подобрал его трость? — Никто не ответил, и Эйдер радостно улыбнулась, показав идеальные белые зубы. — Можете уползти. Как вам такой расклад?
«Уж лучше это, чем всплыть со дна канала через пару дней раздутым белым слизнем, воняя как все городские погосты, вместе взятые».
— Расклад сносный. Хотя интересно: что помешает мне пустить своих практиков по запаху дорогих духов и завершить то, что они когда-то начали?
— Этого-то я от вас и ожидала. — Эйдер вздохнула. — Вам следует знать, что я оставила запечатанное письмо одному из моих старых деловых знакомых. Если мне случится погибнуть, он отнесет письмо архилектору, и тот узнает, к чему на самом деле вы меня приговорили в Дагоске.
Глокта печально облизнул десны.
«Только этого мне не хватало, еще один нож».
— А что будет, если вы вдруг — совершенно независимо от моих действий — превратитесь в труп? или дом упадет на вас? или вы подавитесь кусочком хлеба?
Эйдер округлила глаза, словно ей в голову такая мысль и не приходила.
— В любом из этих случаев письмо отправится по назначению, даже невзирая на вашу непричастность. — Она невольно рассмеялась. — Мир — отнюдь не обитель справедливости, каковой может показаться. Смею предположить, что население Дагоски, плененные наемники и погибшие солдаты Союза, которых вы отправили на бойню за свое проигранное дело, со мной согласятся. — Она мило улыбнулась, как будто они обсуждали вопросы садоводства. — Удуши вы меня взаправду, все было бы куда проще.
— Вы прямо мысли мои читаете.
«Поздно тебя душить взаправду. Я совершил добрый поступок, и пришло время за него расплачиваться».
— А сейчас, пока наши пути снова не разошлись — последний и окончательный, надеюсь, раз, — ответьте: вы замешаны в деле с выборами?
У Глокты задергался левый глаз.
— Они касаются моих обязанностей, да.
«Вернее, отнимают все время, что я не сплю».
Карлота дан Эйдер наклонилась к нему, поставив локти на стол и положив подбородок на сцепленные пальцы. Ни дать ни взять настоящая заговорщица.
— Как думаете, кто станет следующим королем Союза? Брок? Ишер? Кто-то другой?
— Пока еще рано загадывать. Я над этим работаю.
— Ну так хромайте отсюда. — Она выпятила нижнюю губу. — Будет лучше, если вы не станете упоминать о нашей встрече его преосвященству.
Эйдер кивнула, и Глокте вновь надели на голову мешок.
Толпа оборванцев
Ставка командующего Джезаля — если командующим можно было назвать человека крайне растерянного и не знающего, что делать, — находилась на гребне высокого холма. Отсюда открывался великолепный вид на узкую долину. По крайней мере, в лучшие времена вид точно был великолепный, теперь же долина являла собой далеко не самое приятное зрелище.
Основная часть армии мятежников заняла несколько широких полей. Черная, оборванная и грозно кипящая масса размахивала сельскохозяйственными и ремесленными инструментами, которые сейчас вовсе не казались Джезалю орудиями мирного труда.
Даже с такого расстояния было видно, что армия крестьян неплохо организована. Люди построились так, чтобы между их рядами могли свободно перемещаться гонцы и тележки с провиантом. Не имея боевого опыта, Джезаль все равно понимал: крестьянами командует кто-то, кто знает свое дело. Причем знает куда лучше Джезаля.
Отдельно от основной армии по фермерским угодьям, подчищая их от урожая, сновали не столь организованные группы повстанцев меньшей величины. Глядя, как они черными пятнами рыскают по зеленым полям, Джезаль представил муравьев, что накинулись на разбросанные по земле яблочные шкурки. На глаз он не мог определить, каким числом пришли повстанцы, но даже «сорок тысяч» показалось ему серьезным преуменьшением.
От деревеньки, что осталась позади армии повстанцев, поднималось три столба дыма. Что там жгли? Костры или сами дома? Джезаль подозревал, что дома. Высоко над долиной столбы дыма рассеивались, насыщая воздух горьковатым душком.
Командующий должен вселять в своих людей дух бесстрашия, именно так, не иначе, но взирая на черную массу в долине, Джезаль только и думал, что о грозных и решительно настроенных повстанцах. Взгляд его метался между рядами врагов и своими — столь малочисленными и неуверенными. Джезаль вздрагивал, рука сама то и дело тянулась к тугому воротнику.
— Как желаете рассредоточить полки? — спросил адъютант, майор Опкер, глядя на командующего одновременно снисходительно и подобострастно.
— Рассредоточить? Э-э… ну…
Джезаль попытался придумать верный — или хотя бы достойный — ответ. Еще в самом начале военной карьеры он заметил: если над тобой опытный начальник, а под тобой — опытные солдаты, то делать и знать ничего не надо. В мирное время эта стратегия себя более чем оправдывала, позволяя жить беззаботно. Во время смутное — и когда тебе чудом поручают командовать настоящим войском, — такой подход к делу терпит крах.
— Рассредоточить… — прорычал Джезаль и сильно нахмурился, делая вид, будто тщательно продумывает дислокацию войск… при этом не имея понятия, что это слово значит. — Пехоту в два ряда… — начал он, припоминая рассказы Коллема Веста. — Вон за той рощей.
Он грозно рассек жезлом воздух. Хорошо хоть жезлом размахивать он научился, часами тренируясь перед зеркалом.
— Полковник хотел сказать: перед рощей, — мягко вклинился Байяз. — Пехота должна встать в два ряда по обеим сторонам от того мильного камня. Легкая конница — вон в тех деревьях, тяжелая конница — клином, на дальнем фланге, где можно воспользоваться преимуществом открытого пространства. — Оказалось, что Байяз неплохо разбирается в военной терминологии. — Арбалетчиков построить в один ряд позади рощи, где они сначала останутся с