ацепиться копьем за ветку.
— Я сплю, — пробормотал Ищейка. — Ущипните меня.
Доу нахмурился.
— Если это сон, то какой-то странный.
Впрочем, дети пришли не одни. Позади них шагал какой-то огромный детина, на шее у которого болталось необычное ожерелье — из костей пальцев. Из человеческих пальцев вперемешку с деревянными табличками со странными символами. Детина лыбился в бурую с проседью бороду, однако Ищейке от этого легче не стало.
— Твою мать, — простонал Доу. — Давай вернемся на юг и забудем об этом.
— Почему? Ты знаешь его?
Доу отвернулся и сплюнул.
— Это ж Круммох-и-Фейл.
В тот миг Ищейка чуть не взмолился, чтобы Круммох сразу их всех перебил, без разговоров. Даже дети знают: на всем проклятом Севере нет безумнее ублюдка, чем вождь горцев Круммох-и-Фейл.
Приближаясь к Ищейке и Доу, он отводил в сторону копья и стрелы.
— Не надо, в этом больше нет нужды, красавки мои, — приговаривал он. — Мы ведь друзья… по крайней мере, у нас общий враг, что гораздо лучше, да? Там в холмах всем врагов хватит. Луна знает, я люблю хороший бой, но переть в гору, когда на ней засел Бетод и его жополизы? Силенок не напасешься. Даже для ваших южных приятелей это слишком.
Побрякивая ожерельем, он подошел почти вплотную к Ищейке и Доу. За спиной у него, тревожно вцепившись в гигантское оружие и глядя на пришельцев, остановились трое детей.
— Я Круммох-и-Фейл, — представился здоровяк. — Вождь всех горцев. Ну, тех, что хоть чего-то да стоят. — Он осклабился, будто пришел на свадебный пир. — А кто заправляет вашей веселой братией?
У Ищейки снова засосало под ложечкой, но делать было нечего.
— Я.
Круммох выгнул брови.
— Правда, что ли? Такой малыш командует большими дядьками? Должно быть, имя у тебя большое, звучное?
— Я Ищейка. Это — Черный Доу.
— Чудная у тебя армия, — заметил Доу, хмуро глядя на детей.
— О, еще бы! Они такие смельчаки! Который с копьем — мой сын Скофен. Тот, что с секирой, — мой сын Ронд. — Круммох свел брови к переносице и посмотрел на девочку. — А вот этого паренька я что-то не упомню.
— Я твоя дочь! — вскрикнула девочка.
— Неужто у меня сыновья закончились?
— Скенн вырос, и ты дал ему собственный меч, а Скефт еще слишком мал и не может носить за тобой оружие.
Круммох покачал головой:
— Не дело девке за мной молот таскать.
Девочка бросила оружие на землю и пнула папашу по щиколотке.
— Тогда носи его сам, старый ублюдок!
— Ай! — завопил Круммох и тут же расхохотался, потирая ногу. — Вот я тебя и вспомнил, Изерн. Стоило тебе пнуть меня… Хорошо, будешь носить за мной молот. Самым мелким — самое крупное, э?
— Подать тебе секиру, пап? — с трудом приподнял боевой топор самый маленький мальчик.
— Или молот? — Девчонка отпихнула братца в сторону, поднимая брошенное оружие.
— Нет, лапоньки, мне сейчас некогда языком молоть, а нужных слов у меня и так хватает. Если все пройдет гладко, то скоро увидите, как ваш папочка будет убивать. Однако сегодня молоты и топоры нам не нужны, мы не для того пришли.
— Тогда зачем? — спросил Ищейка, опасаясь услышать ответ.
— Сразу к делу и на любезности нет времени? — Закинув руки за голову, Круммох размял шею и потряс в воздухе ногой. — Я пришел сюда, потому что однажды ночью проснулся и вышел во тьму, и луна заговорила со мной. В лесу заговорила, понимаете? Голосами деревьев и голосами сов шептала она, и знаете ли вы, что она мне сказала?
— Что у тебя гребаные мозги набекрень? — прорычал Доу.
Круммох шлепнул себя по ляжке.
— Черный Доу, у тебя жуткая харя, зато милые речи. Нет, луна сказала, что… — он пальцем поманил к себе Ищейку, как будто собирался поведать некий секрет, — с вами пришел Девять Смертей.
— Что с того? — Логен неслышно вышел из-за спины Ищейки, положив левую руку на эфес меча. Его сопровождали Тул и Молчун, хмуро глядевшие на разукрашенных горцев, грязных детей и особенно на их жирного папочку.
— Вот же он! — взревел Круммох, тыча в сторону Логена пальцем-колбаской. — Отпусти рукоять меча, Девять Смертей, пока я не обоссался! — Он упал на колени. — Это он! Тот самый!
Круммох на четвереньках подполз к Логену и припал к его ноге, как верный пес.
Логен уставился на него.
— Убирайся с моей ноги.
— Слушаюсь! — Круммох отпрянул и плюхнулся на зад. Такого Ищейке видеть не доводилось. Похоже, слухи о сумасшествии Круммоха оказались правдивыми. — Знаешь, Девять Смертей…
— Я много чего знаю.
— Все равно послушай. Я видел, как ты развалил надвое Шаму Бессердечного, будто голубя. Даже мне, благословенному, не удалось бы так убить человека. Восхитительно! — Ищейка нахмурился. Он тоже видел тот поединок, но ничего восхитительного в нем не нашел. — Я сказал тогда, — Круммох поднялся на колени, — и говорил потом, — он поднялся на ноги, — и говорил даже, когда спустился с гор, — он указал на Логена, — что луна любит тебя как никого другого!
Ищейка взглянул на Логена, и тот пожал плечами.
— Откуда тебе знать, что луне нравится, а что — нет? Да и какая разница?
— Какая разница? Ха! Я мог бы любоваться, как ты изрубишь мир на мелкие кусочки, и радовался бы! И вот еще: у меня есть план. Он родился глубоко под горами и вышел из недр земли со студеным ключом, пронесся с потоками под камнями и выплыл на берег священного озера у моих ног, когда я мылся в ледяной воде.
Логен поскреб испещренную шрамами челюсть.
— У нас работа, Круммох. Если есть что сказать, говори прямо.
— Так я и говорю. Бетод ненавидит меня, а я — его, но тебя он ненавидит больше. Ты восстал против него и ты — живое доказательство, что северянин может жить свободно, не преклонив колено и не целуя зад ублюдку в золотой шапке, его жирным сыновьям и ведьме. — Круммох нахмурился. — Хотя ее зад я бы вылизал. Смекаешь, к чему я?
— Пытаюсь уследить за твоей мыслью, — ответил Логен, хотя Ищейка был уверен в обратном.
— Отстанешь — свистни, и я за тобой вернусь. В общем, я к чему клоню? Если Бетоду выпадет шанс накрыть всю вашу шайку, не сражаясь с Союзом — с этими вашими женоподобными теплолюбивыми дружками, что ползают тут как муравьи, — он его не упустит. Сдается мне, Бетод вылезет из своих уютных холмов и погонится за вами, гм-м-м?
— Думаешь, он настолько меня ненавидит?
— Что? Ты сомневаешься, что человек может настолько тебя ненавидеть? — Круммох развел длинные руки, как бы обнимая Тула и Молчуна. — Но дело не только в тебе, Девять Смертей! Дело во всех вас и во мне заодно, и моих трех сынков! — Девочка снова бросила молот на землю и уперла руки в бока. Круммох, впрочем, продолжал трещать, словно ничего не замечая. — Думаю, надо вашим парням объединиться с моими, и в итоге мы получим что-то около восьми сотен копий. Отправимся на север, в сторону Высокогорья, как будто мы задумали обойти Бетода и пристроиться к нему сзади. Я думаю, что уж там он вскипятится! Я думаю, что он не упустит шанс отправить всех нас разом в грязь.
Ищейка прикинул такой расклад в уме. Скорей всего люди Бетода чувствуют себя неспокойно, боятся, что встали не на том берегу Белой. И еще они, поди, слышали о возвращении Девяти Смертей и теперь сомневаются, что выбрали верную сторону. Бетод с радостью насадит на колья несколько голов, остальным в назидание. Девятипалый и Круммох-и-Фейла, Тул Дуру и Черный Доу… а может, и голову самого Ищейки. Бетоду бы это понравилось. Такого шанса он точно не упустит: показать всему Северу, что иного будущего, кроме как под Бетодом, просто нет.
— Положим, отправились мы на север, — сказал Ищейка. — Как Бетод узнает об этом?
Круммох осклабился еще шире.
— О, не бойся, узнает. Иначе на что ему ведьма?
— Сраная ведьма! — проорал паренек с копьем, которое он с трудом удерживал хилыми ручонками.
— Чароплетка, разукрашенная сучка, которую Бетод держит при себе. Или она его при себе держит? Вопрос, однако… Так или иначе, она за вами следит. Верно, Девять Смертей?
— Я понял, о ком ты, — невесело ответил Логен. — Кауриб. Один мой друг сказал, что у нее долгий взгляд.
Ищейка понятия не имел, о чем толкует Логен, но чувствовал, что раз уж Логен говорит об этом столь серьезно, то знать надо бы.
— Долгий взгляд, говоришь? — ухмыльнулся Круммох. — Твой друг дал красивое имя грязному трюку. Ведьма видит все и следит за тем, что нам бы хорошо сохранить в секрете. Сегодня Бетод больше доверяет ее глазам, чем своим, и ведьма следит за нами. Особенно за тобой. Она направит на тебя оба своих глаза. Я, может, и не колдун, — он поиграл деревянной табличкой у себя в ожерелье, — но, луна знает, в таких делах разбираюсь.
— Что если выйдет по-твоему? — прогремел Тул. — Что тогда? Бетод заполучит наши головы и…
— О, мне удобнее сохранить голову на плечах, здоровяк. Лес нашептал, что мы уведем Бетода за собой, дальше на север. Там в горах есть место, любимое луной. Надежная долина под присмотром мертвых моего рода, мертвых моих подданных и мертвых людей, что жили там и возвращались в грязь от сотворения мира.
Ищейка почесал в затылке.
— Горная крепость?
— Твердыня, высоко в горах. Настолько прочная, что малым числом в ней можно сдерживать наступление армии, пока не прибудет подмога. Мы выманим Бетода на себя, а ваши приятели из Союза последуют за ним на приличном расстоянии, неспешно, так, чтобы ведьма, занятая нами, их не увидела. И пока Бетод будет пытаться изничтожить нас, южане подкрадутся к нему сзади и… — Он хлопнул в ладоши, так что по лесу разлетелось эхо. — Раздавим его с двух сторон, этого сраного овцедрала!
— Поганый овцедрал! — выругалась девочка и пнула молот.
Какое-то время они все молча смотрели друг на друга. Ищейке отнюдь не понравился такой план, он не горел желанием доверить свою жизнь и жизни соратников сумасшедшему горцу. С другой стороны, шанс вроде был неплохой. Настолько неплохой, что просто так сказать «нет» Ищейка не решился.