Казалось, прошла вечность, прежде чем тяжелые черные двери захлопнулись за спиной последнего советника.
Первый из магов обернулся к Джезалю, и внезапно его лицо осветилось широкой улыбкой.
— Превосходно, ваше величество. Просто великолепно.
— Что? — Джезаль был уверен, что выказал себя полным, неисправимым ослом.
— Отныне советники станут относиться к вам серьезнее. Стратегия не нова, но от того не менее действенна. Гарод Великий и сам легко впадал в ярость, чем, кстати, умел пользоваться. Стоило ему взбеситься, как потом неделями никто не смел оспаривать его решений. — Байяз хихикнул. — Впрочем, даже ваш предок не наносил увечий своему верховному консулу.
— Я не бесился! — огрызнулся Джезаль, снова приходя в ярость. Если кто из стариков и злил его больше остальных, так это Байяз. — Я король, пусть обращаются со мной соответственно! В моем собственном дворце никто не смеет мне приказывать! Никто… даже…
Маг смерил его пугающе твердым взглядом зеленых глаз.
— Ваше величество, — ледяным тоном произнес он, — настоятельно не рекомендую вымещать злобу на мне.
Гнев Джезаля и без того начал затихать, а под взглядом первого из магов испарился бесследно.
— Да, конечно… простите… — Закрыв глаза, он опустил голову. Джезаль прежде никогда ни перед кем не извинялся. Теперь же, став королем, который вообще никому и ничем не обязан, он так и сыпал извинениями. — Я ведь не просил этого. Сам не знаю, как все получилось. Я ничем этого не заслужил.
— Разумеется. — Байяз медленно обошел стол. — Никто не заслуживает трона. Вот почему вам надлежит изо всех сил оправдывать оказанное людьми доверие. Старайтесь непрестанно, как ваши славные предки: Казамир, Арнольт и сам Гарод.
Сделав глубокий вдох, Джезаль шумно выдохнул.
— Да, вы, безусловно, правы. Как вам удается всегда быть правым?
Байяз поднял руки в скромном жесте.
— Всегда быть правым? Едва ли. Просто у меня богатый жизненный опыт, и я здесь, дабы по мере сил вас направлять. Вы в начале долгого пути и взяли отличный старт. Гордитесь, как я горжусь вами. Однако есть безотлагательные дела. И самое главное из них — ваша женитьба.
Джезаль раскрыл рот.
— Женитьба?
— Холостой король — что стул о трех ножках, так и норовит упасть. Ваш зад едва коснулся трона, вы еще не усиделись. Вам нужна супруга, которая станет опорой и поддержкой. А еще наследники — дабы ваши подданные чувствовали себя уверенно. Задержка в таком деле дает лишние шансы врагам.
Осознание истины обрушилось на Джезаля как серия болезненных ударов. Он схватился за голову, чтобы ее просто не сорвало с плеч.
— Врагам? — Он ведь всегда и со всеми пытался поладить.
— Не будьте наивны, ваше величество. Лорд Брок уже плетет заговоры. Лорда Ишера тоже не получится сдерживать вечно. Прочих, кто поддержал вас на выборах, либо запугали, либо подкупили.
— Подкупили? — ахнул Джезаль.
— Купленная поддержка длится недолго. Вы должны жениться, жени́ться на той, кто подарит могущественных союзников.
— Но у меня… — Джезаль неуверенно облизал губы. — Уже есть кое-какие обязательства…
— Арди Вест? — Джезаль чуть было не спросил, откуда Байязу известно о его романтических отношениях, но вовремя передумал. — Поверьте, я знаю, каково вам, я живу долго на этом свете. Да, вы любите ее, ради нее вы готовы отказаться от всего, но это сейчас. Ваши чувства не продлятся долго.
Джезаль беспокойно переступил с ноги на ногу. Перед его мысленным взором всплыл портрет Арди: проказливая усмешка, мягкие волосы, звонкий смех. Этот образ столько раз помогал ему утешиться в походе… Было трудно думать о ней и не вспоминать, как она нежно покусывала его губы, как щеки жгло от ее пощечин и как скрипел под ними стол. Какой стыд, позор… и как все непросто. Байяз тем временем продолжил, тихим и безжалостным тоном человека, трезво смотрящего на вещи.
— Само собой, вы приняли на себя обязательства перед Арди, но они пропадают вместе с прошлой жизнью. Вы король, ваш народ ждет от вас королевских поступков. Они нуждаются в том, на что можно взирать с благоговением. В том, что безупречно и высоко; выше, чем они сами. Мы говорим о верховной королеве Союза. О матери королей. Дочь фермера, известная склочным поведением и пристрастием к выпивке? Такая не подойдет.
Услышав, как описал Байяз Арди, Джезаль вздрогнул, однако возражать не стал. Маг говорил правду.
— Вы — побочный сын, и потому супруга с хорошей родословной придаст вашей династии куда больше весу. Обеспечит признание. Есть целый мир достойных женщин, ваше величество, рожденных для высокого положения в обществе: дочери герцогов, сестры королей, красивые и образованные. Мир полон принцесс, выбирайте.
Джезаль вскинул брови. Он, без сомнения, любил Арди, но Байяз использовал поистине убийственный аргумент. Теперь нужно думать о более важных вещах, чем его собственные нужды. Если даже то, что он стал королем, до сих пор казалось ему абсурдом, то Арди в качестве королевы? Это абсурдно втройне. Конечно, он любил ее. По-своему. Но мир полон принцесс, и он волен выбирать среди них… Эта фраза представляла все в новом, более выгодном свете.
— Вот видите! — Байяз победно щелкнул пальцами. — Я пошлю гонца к герцогу Орсо Талинскому, и вам представят его дочь Терезу. — Он примирительно поднял руку. — Это для начала. Талин может стать могущественным союзником. — Он наклонился и зашептал Джезалю на ухо: — Вам необязательно забывать о прежних чувствах, если они и правда крепки. У королей, как вы знаете, часто бывают любовницы.
И это, конечно, сняло все вопросы.
Готовый к худшему
Сидя у себя за обеденным столом, Глокта пялился в столешницу и одной рукой массировал ноющую ногу. Другой перебирал драгоценности стоимостью в целое состояние, рассыпанные по клапану кошеля из черной кожи.
«Зачем я делаю это? Зачем я торчу здесь и задаю вопросы? Я бы мог уплыть из города с ближайшим приливом… Отправиться в тур по замечательным городам Стирии? Или в плавание по Тысяче островов? Осесть на Тхонде или далеком Сулджуке, окончить свои ничтожные дни среди людей, которые и слова не понимают из того, что я говорю? Не причиняя никому боли, не тая́ секретов… Наплевав на поиски виновных и невинных, правды и лжи, как плюют на них вот эти камушки».
Драгоценности поблескивали в свете свечи, кололи пальцы, когда Глокта их перекатывал.
«Его преосвященство будет рыдать и рыдать, узнав о моем внезапном исчезновении. Не станем забывать и о банкирском доме “Валинт и Балк”. В каком уголке Земного круга сумею я укрыться от слез таких могущественных господ? И ради чего? Чтобы целыми днями просиживать свой увечный зад в ожидании убийц? Чтобы лежать в кровати, скуля от боли и сожалея о потерянном?»
Глокта нахмурился и посмотрел на камни, яркие, чистые, прекрасные.
«Я давно сделал свой выбор. Когда принял деньги от “Валинт и Балк”. Когда поцеловал перстень. Даже до императорских тюрем, когда ехал к мосту, уверенный, будто спасти мир под силу одному лишь блистательному Занду дан Глокте…»
В дверь неожиданно постучали, и Глокта разинул беззубый рот.
«Не хотелось бы, чтобы архилектор…»
— Откройте, именем его преосвященства!
Морщась от боли в спине, Глокта встал и принялся сгребать камушки в кучу. Сверкающие и бесценные. На лбу выступила испарина.
«Что если архилектор обнаружит мои маленькие сокровища?»
Глокта хихикнул, беря со стола кошель.
«Я все собирался о нем рассказать, только момент не подворачивался. Да и было бы важное дело, не выкуп же за короля».
Один камушек проскользнул между пальцев и звонко ударился о пол.
В дверь постучали еще раз, настойчивей, так что содрогнулся тяжелый замок.
— Открывайте!
— Иду, иду! — Глокта через силу опустился на четвереньки и застонал от боли. Осмотрел половицы и наконец заметил сбежавший изумруд, поблескивающий в свете свечей.
«Попался, гаденыш!»
Схватив камушек, Глокта кинул его к остальным. Сложил кошель вдвое и сунул под рубашку за пояс.
«Нет времени спрятать получше».
Он схватил трость и поковылял к двери, утирая на ходу пот со лба, оправляя одежду и стараясь придать лицу невозмутимое выражение.
— Иду! Зачем же так…
В комнату ворвались, едва не сбив Глокту с ног, четверо здоровенных практиков. За ними стоял, ядовито улыбаясь, архилектор в сопровождении еще двух детин в масках.
«Какой лестный визит в столь неурочное время».
Глокта слышал, как за спиной практики переворачивали его апартаменты вверх дном.
«Не стесняйтесь, господа, чувствуйте себя как дома. Представьте, что меня нет».
Через некоторое время практики вернулись из спальни.
— Пусто, — пропыхтел один из-под маски.
— Гм, — хмыкнул Сульт и переступил порог. Осмотрелся вокруг с презрением.
«Мое новое жилище едва ли роскошнее прежнего».
Шестеро практиков выстроились по периметру зала, сложив руки на груди и внимательно следя за Глоктой.
«Не многовато ли бугаев на разнесчастного калеку?»
Сульт мерил комнату чуть не чеканным шагом, выпучив глаза и яростно нахмурившись.
«Несложно догадаться, что начальство нынче не в духе. Неужто всплыл один из моих нелицеприятных секретов? Случай, когда я проявил неповиновение?»
Спину начало сводить судорогой.
«Возможно, недоказнь магистра Эйдер? Соглашение, что Витари утаит часть правды?»
Глокта слегка пошевелился, и уголок кошеля мягко уперся в ребра.
«Или про маленький грешок, когда мне дали большую взятку подозреваемые банкиры?»
Перед мысленным взором возникла неприятная картина: кошель расходится по швам, и из штанины Глокты на глазах у изумленных практиков и Сульта бесценным ручейком сыплются каменья.
«Как я это объясню?»
— Байяз, ублюдок! — прорычал Сульт, сжимая трясущиеся руки в кулаки.
Глокта ощутил крохотную капельку облегчения.
«Значит, не во мне дело. Пока что».