почти готова молиться, чтобы Юлвей поскорее пришел.
Вот только Бог не слушает.
По совершенно непонятным ей причинам Джезаль дан Луфар, этот дурак, получил корону, и теперь Байяз — который, как Ферро понимала, все и устроил, — ни на шаг от него не отходит. Все пытается сделать из него вождя. Тем же самым он занимался на всем протяжении их долгого пути по равнине и почти безрезультатно.
Джезаль дан Луфар, король Союза… Девятипалый живот бы надорвал со смеху, если бы услышал. Ферро улыбнулась, представив Девятипалого смеющимся. Через секунду она поняла, что улыбается, и тут же одернула себя. Байяз обещал ей месть и не сдержал слова. Теперь она прозябает в бездействии, и смеяться здесь не над чем.
Ферро сидела и высматривала среди приезжих Юлвея.
Она даже не пыталась высматривать Девятипалого, не ждала, что он, сутулясь, войдет в порт. Надеяться на такое было бы глупо, в духе наивной девочки, какой гурки увели ее в рабство. Логен не передумает и не вернется, в этом она была уверена. И было очень странным, что временами ей казалось, что он мерещится ей в толпе.
Со временем докеры стали узнавать ее.
— Слезай, милашка, поцелуй меня! — кричал один из них под смешки приятелей… пока Ферро не запустила ему в башку обломком кирпича. Докер свалился в море и больше ничего не кричал, даже когда его выловили. Молчали и остальные, и Ферро это устраивало.
Она сидела, следя за кораблями.
Сидела до самого заката, когда солнце подсвечивало ярким огнем брюхо облаков и заставляло сверкать волны. Пока толпы в порту не редели, не умолкал скрип тележек, пока не стихали суета и галдеж. Пока ветер не начинал холодить кожу.
Сегодня Юлвей не приплыл.
Ферро слезла с крыши и задними улочками отправилась в сторону Прямого проспекта. Следуя по широкой улице и хмуро поглядывая на прохожих, она поняла, что за ней кто-то идет.
Свое дело преследователь знал: шел, то приближаясь, то отставая, не показывался прямо на глаза, но и не прятался. Она для верности несколько раз сменила направление — неизвестный так и шел за ней по пятам. У него были длинные волосы, одет он был во все черное, а нижнюю половину его лица скрывала маска. Весь в черном — как тень. Как те люди, что гонялись за Ферро и Девятипалым перед отъездом в Старую империю. Ферро следила за неизвестным краешком глаза, чтобы не выдать себя.
Скоро он поймет.
Ферро свернула в тенистый переулок и встала за углом, вжимаясь в грязную стену и затаив дыхание. Может, лук и меч сейчас не при ней, зато неожиданность — на ее стороне. А еще есть руки, ноги и зубы, большего и не надо.
Из-за угла послышались шаги, мягкие и осторожные. Ферро невольно улыбнулась. Хорошо, когда есть враг, когда есть цель, особенно после долгого перерыва. Это заполнит пустоту внутри, пусть и ненадолго. Она сжала зубы, почувствовав, как в груди закипает гнев, горячий и волнующий. Спасительный и знакомый, словно поцелуй старого любовника, по которому долго скучала.
Стоило незнакомцу выйти из-за угла, как Ферро врезала ему кулаком в скрытую маской челюсть. Незнакомец отлетел, но она продолжала напирать, нанося удары по лицу обеими руками по очереди. Он неуклюже попробовал схватиться за нож, однако Ферро крепко вцепилась ему в запястье, ударила локтем в голову, потом в горло, и он захрипел. Вырвав из ослабевшей руки нож, она с разворота пнула его в живот, и он согнулся пополам. Ударом колена в лицо опрокинула его на землю, ногами прижала талию, рукой уперлась в грудь и приставила нож к горлу.
— Вы только посмотрите, — прошептала она. — Я поймала тень.
— Бульк, — раздалось из-под маски. Соглядатай хрипел, закатив глаза.
— Что, маска мешает? — Она перерезала лямки, задев лезвием щеку. Без маски он выглядел не таким уж и страшным. И куда моложе, чем ожидала Ферро: прыщи на подбородке, пушок над верхней губой. Тут он встряхнулся и как будто пришел в себя. Зарычал и попробовал освободиться, однако Ферро держала его крепко, и клинок у горла быстро его успокоил.
— Зачем ты шел за мной?
— Я не…
Выдержкой Ферро никогда не отличалась. Она пришла в ярость и ударила ему в лицо локтем. Он сделал все, чтобы уклониться, но Ферро сидела у него на бедрах, придавив всем телом, и он был беспомощен. Она ударила его по носу, губам и щекам, буквально вколотив его затылок в булыжник. Еще четыре удара, и бой был закончен. Его голова откинулась назад, а Ферро нагнулась над ним и приставила нож к шее. На губах и под носом у парня пузырилась кровь, темными ручейками стекала по щекам.
— Шел за мной?
— Я только смотрел, — невнятно произнес он. — Я только смотрел. Мне приказали.
Солдатам-гуркам тоже приказали, когда они истребляли народ Ферро. В рабство ее тоже угнали по приказу. Это не снимало с гурков вины. Не избавляло от ее гнева.
— Кто приказал?
Парень закашлялся, скривился, в распухших ноздрях выступили кровавые пузыри. Он молчал, и Ферро нахмурилась.
— Ну? — Она кольнула ножом ему в бедро. — Думаешь, я прежде членов не отрезала?
— Глокта, — закрыв глаза, промямлил он. — Я работаю… на Глокту.
— Глокта. — Имя ей ровным счетом ни о чем не говорило, но было хоть чем-то.
Ферро вновь приставила парню нож к горлу. Кадык ходил ходуном и терся о лезвие. Ферро стиснула зубы и пошевелила пальцами, в которых сжимала рукоять ножа. В уголках глаз парня блеснули слезы. Лучше поторапливаться, так надежней… вот только рука Ферро будто налилась свинцом.
— Назови хоть один повод пощадить тебя.
Слезы потекли по щекам парня.
— Мои птицы, — прошептал он.
— Птицы?
— Их некому станет кормить. Я заслужил смерть, да, но… мои птицы, они не виноваты.
Ферро сощурилась.
Птицы… Ради чего только не живут люди.
Ее отец держал птицу в клетке. Птица, этакая бесполезная тварь, даже не умела летать, только знай себе щебетала и чирикала целыми днями. Отец научил ее разговаривать. Ферро помнила, как он кормил ее, давным-давно, еще когда не пришли гурки.
— С-ссс, — зашипела Ферро парню в лицо и прижала ему к шее нож, так что он съежился. Потом она убрала оружие и, встав, предупредила: — Следующая наша встреча станет для тебя последней. Иди к своим птицам, тень.
Он выпучил мокрые от слез глаза и кивнул, а Ферро развернулась и зашагала в темный переулок. Переходя мост, она выбросила нож — тот с всплеском исчез под водой в канале. Только круги разошлись по вязкой воде. Наверное, следовало убить парнишку, ее опыт подсказывал, что милосердие — это ошибка.
Правда, сегодня Ферро пребывала в добром расположении духа.
Вопросы
Полковник Глокта великолепно умел танцевать, однако изувеченная нога свела его блестящий талант на нет. Отвлекало постоянное жужжание мух, да и партнер не спешил помогать. Арди Вест выглядела замечательно, вот только ее смех начинал раздражать.
— Хватит! — рявкнул Глокта, кружа ее по лаборатории адепта-медика. Образцы в сосудах пульсировали и подрагивали в такт музыке.
— Жертва частично съедена, — ухмыльнулся Канделау. Монокль делал его глаз чрезмерно большим. Он указал щипцами куда-то вниз. — Это ступня.
Закрывая лицо рукой, Глокта раздвинул кусты и увидел разделанный труп, который поблескивал красным и едва ли напоминал человеческий. Арди при виде мертвеца расхохоталась.
— Частично съедена! — повторила девушка.
Глокте ситуация забавной не казалась, а нарастающее гудение мух грозило начисто заглушить музыку. И что хуже, в парке становилось все холоднее.
— Какое легкомыслие с моей стороны, — раздался голос сзади.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, оставить его здесь. Хотя порой лучше действовать быстро, а не осторожно, правда, калека?
— Я вспомнил это, — пробормотал Глокта, дрожа от холода. — Я вспомнил это!
— Разумеется, — прошептал голос. Женский голос, принадлежащий не Арди. Низкий, шипящий.
Веко задергалось, дыхание перехватило.
— Что мне сделать? — Раны в красном мясе зияли черными дырами. Мухи гудели так громко, что Глокта едва расслышал:
— Возможно, стоит наведаться в Университет и попросить совета. — От ледяного дыхания в затылок по телу пробежала волна дрожи. — Возможно, пока ты там будешь, стоит спросить о Семени.
Достигнув подножия лестницы, Глокта привалился спиной к стене и часто задышал через раскрытый рот. Левая нога дергалась, дергался и левый глаз — словно они были связаны невидимой струной боли, пронзающей зад, кишки, спину, плечо, шею, лицо и звенящей при каждом движении.
Глокта заставил себя успокоиться, мысленно отстраниться от боли и думать о других делах.
«Скажем, о Байязе и неудачных поисках Семени. Да и архилектор заждался, а терпением он не славится».
Глокта повел головой в одну сторону, в другую — хрустнули позвонки между лопаток. Прижал язык к пустым деснам и зашагал в прохладную тень стеллажей.
За последние годы — «А может быть, и века́» — библиотека ничуть не изменилась. Тут пахло плесенью и стариной; темноту освещали всего две прокопченные лампы, и просевшие полки скрывались в дрожащих тенях.
«Время вновь зарыться в пыльные отбросы истории».
Адепт-историк тоже не изменился — сидел за грязным столом, корпя над стопкой заплесневелых бумаг при свете одной-единственной свечки. Оторвавшись от работы, он близоруко прищурился на подошедшего Глокту.
— Кто здесь?
— Глокта. — Полковник вгляделся в темноту под сводчатым потолком. — Где ваш ворон?
— Умер, — грустно ответил старый библиотекарь.
— Можно сказать, стал историей! — Старик не засмеялся. — Ну что ж, всех нас ждет смерть. — «Кого-то раньше, кого-то позже». — У меня к вам вопросы.
Адепт-историк подался вперед и вперил в Глокту невинный взгляд, будто прежде не видел людей.
— Я вас помню.
«Случилось чудо?»
— Вы спрашивали про Байяза, первого ученика Иувина, первой букве в алфавите…
— Да-да, было дело.
Старик мрачно нахмурился.
— Свиток назад принесли?