Испуганно.
— Где… ваши… основные… силы? — требовательно спросил Валлимир.
— Он не разумеет по-вашему, розовый, — перебила его Ферро. — Орать на него бесполезно.
Валлимир гневно обернулся к ней.
— Может, стоило прихватить с собой кого-нибудь, кто говорит на кантийском? — ядовито произнес он.
— Может.
Повисла долгая пауза, Валлимир ждал, что еще скажет Ферро. В конце концов, он глубоко вздохнул:
— Говоришь по-кантийски?
— Еще бы.
— Тогда не будешь ли ты столь любезна, чтобы задать ему пару вопросов?
Ферро облизнула зубы. Допрос — пустая трата времени, но если без него никак, то лучше уж не тянуть.
— Что именно спрашивать?
— Ну… далеко ли армия гурков, какова ее численность, в каком направлении она движется…
— Гм. — Ферро опустилась перед пленником на корточки и заглянула ему в глаза. Испуганный, беспомощный, он наверняка удивлялся, что она делает среди розовых. Она и сама себе удивлялась.
— Кто ты? — прошептала она и вынула нож. — Отвечай, или прирежу. Да, я такая. Где гуркская армия?
Пленник облизнул губы.
— Где-то… в двух днях пути отсюда, на юге.
— Сколько в ней солдат?
— Не сосчитать. Тысячи, много тысяч. В ней люди из пустынь, с равнин и…
— Куда они направляются?
— Не знаю. Нам велели проверить эту деревню. — Он сглотнул, дернув потным кадыком. — Мой командир должен знать больше…
— С-ссс, — зашипела на него Ферро. Его командир уже никому ничего не расскажет, без головы-то. — Их очень много, — перевела она для Валлимира. — И с каждым днем их число растет. Они отсюда в двух днях пути. Куда идет армия, ему неизвестно. Что дальше?
Валлимир поскреб легкую щетину на подбородке.
— Пожалуй… отвезем его в Агрионт, передадим инквизиторам.
— Он ничего не знает, только замедлит нас. Убьем его — и дело с концом.
— Он военнопленный! Война войной, а убивать его — обычное преступление. — Валлимир подозвал солдата. — Я такой груз на душу не возьму.
— Возьму я. — Нож Ферро аккуратно вошел в грудь пленнику и вышел. Из раны, пузырясь, хлынула кровь и стала разливаться на полу темной лужицей. Распахнув рот и глаза, он протяжно засипел.
— Грхлк… — Он откинул голову и обмяк в путах. Ферро обернулась к солдатам — те пораженно, с ужасом взирали на нее. Трудный им выдался денек, но ничего, скоро они к такому привыкнут.
Или так, или же гурки их всех перебьют.
— Они хотят сжечь ваши города и села. Хотят ваших детей сделать рабами. Хотят, чтобы все в мире молились богу так, как молятся они, теми же словами. Хотят, чтобы ваша земля стала частью их империи. Уж я-то знаю. — Ферро вытерла нож о рукав мертвого пленника. — Единственная разница между войной и простым убийством — в числе мертвых.
Валлимир задумчиво поджал губы, глядя на тело пленника. Похоже, от мужчины в нем больше, чем думала Ферро. Наконец он обернулся к ней и спросил:
— Что предлагаешь?
— Можно устроить засаду здесь же и встретить настоящих гурков. Но нас на них может и не хватить.
— И?
— Пойдем на север или на восток. Устроим подобную ловушку в другом месте.
— Выкашивать ряды имперской армии по десятку человек за раз? Слишком долго.
Ферро пожала плечами.
— Медленно, но верно. А если вы уже насмотрелись на гурков, возвращайтесь в крепость.
Валлимир долго и хмуро глядел на нее, потом обратился к одному из солдат, крепко сбитому ветерану со шрамом на щеке:
— Сержант Форест, если я не ошибаюсь, прямо на востоке отсюда есть еще деревушка?
— Так точно. Марлхоф, в десяти милях, не дальше.
— Сгодится? — спросил Валлимир у Ферро, выгнув бровь.
— Мертвые гурки — вот они мне сгодятся.
Листья на воде
— Карлеон, — сказал Логен.
— Он самый, — ответил Ищейка.
Город стоял у развилки реки, под низкими клубящимися облаками. Четкие очертания высоких стен и башен круто вздымались над бурными водами, выше того места, где прежде стоял замок Скарлинга. По склону холма тянулось скопление построек с черепичными крышами; постройки лепились друг к другу и у подножия холма, обнесенные еще одной стеной. Солнечный свет отражался от мокрого после дождя камня.
Ищейка не радовался возвращению. Каждый визит сюда оборачивался бедой.
— За все те годы, что прошли с той битвы, он изменился. — Логен смотрел на свою вытянутую руку, покачивая обрубком пальца.
— Тогда здесь не было таких стен.
— Да уж. Но и армии Союза вокруг тоже не было.
Зато сейчас поля вокруг Карлеона кишели заставами Союза: рвы, валы, частоколы и заборы, люди в доспехах, что тускло поблескивали на солнце, — все это не могло не радовать сердце Ищейки. Под крепостью, обложив Бетода, встали тысячи и тысячи хорошо вооруженных и жаждущих отомстить солдат.
— Ты уверен, что он там?
— А куда ему еще было податься? Почти всех лучших парней он потерял в горах, и друзей у него, поди, не осталось.
— Мы все кого-то потеряли, — прошептал Ищейка. — Встанем здесь и будем ждать. Времени полным-полно. Пока смотрим, как трава растет, глядишь, и Бетод сдастся.
— Да.
По виду Логен сам в это не верил.
— Да, — повторил за ним Ищейка. Но по опыту он знал: Бетод сдаваться не привык.
Заслышав на дороге стук копыт, он обернулся. К шатру Веста на взмыленном коне несся гонец в шлеме с оттопыренными цыплячьими крыльями. Всадник натянул поводья и чуть не выпал из седла, пока спешивался. Неверной походкой, сопровождаемый удивленными взглядами офицеров, вошел в шатер. У Ищейки засосало под ложечкой.
— Чую дурные вести.
— А что, бывают хорошие?
В шатре засуетились, изнутри донеслись крики, бряцанье стали.
— Пойду гляну, в чем дело, — обронил Ищейка, хотя чутье подсказывало бежать отсюда подальше.
У шатра стоял Круммох. Здоровенный горец хмурился, прислушиваясь к переполоху.
— Что-то не так, — сказал он. — Только я этих южан не понимаю: что говорят, что делают… безумцы они.
Ищейка отогнул полог шатра. Офицеры кричали и беспорядочно размахивали руками, а в сердце неразберихи стоял Вест. Бледный, как парное молоко, он сжимал в кулаках пустоту.
— Свирепый! — Ищейка схватил Веста за руку. — Что здесь творится?
— Гурки вторглись в Срединные земли. — Вест высвободил руку и тоже принялся кричать.
— Кто там чего сделал? — не понял Круммох.
— Гурки. — Логен сильно нахмурился. — Темнокожие с далекого юга. Суровый народ, как ни крути.
Подошел мрачный Пайк.
— Они высадились с кораблей и уже могли добраться до Адуи.
— Погоди-ка. — Ищейка знать не знал о гурках, Срединных землях и Адуе, но тревожное чувство с каждым мгновением становилось сильнее. — Что ты такое говоришь?
— Нам приказано возвращаться домой. Немедленно.
Ищейка замер. Он знал, что не может быть все так просто. Он снова схватил Веста за руку и ткнул грязным пальцем в сторону Карлеона.
— У нас не хватит людей, чтобы продолжать осаду!
— Понимаю, — ответил Вест, — и мне жаль. Но от меня ничего не зависит. Беги к генералу Поулдеру! — крикнул он косому пареньку. — Пусть его люди готовятся немедленно выступать к побережью!
Ищейка недоуменно моргнул.
— Значит, мы семь дней напрасно сражались в Высокогорье? Тул мертв, и видят мертвые, сколько еще людей погибло напрасно? — Он не переставал удивляться, как быстро отнимают то, на что успеваешь положиться. — Значит, вот как. Обратно в леса, в холод, снова убегать и убивать. Без конца.
— Есть и другой выход, — сказал Круммох.
— Какой же?
Вождь горцев коварно усмехнулся.
— Девять Смертей, уж ты-то знаешь?
— О да. Уж я-то знаю. — Логен выглядел так, будто видел сук, на котором его вот-вот вздернут. — Когда уезжаешь, Свирепый?
Вест нахмурился.
— Солдат у нас много, а путь не слишком далекий. Думаю, Поулдер отведет своих людей завтра, Крой — послезавтра.
Улыбка Круммоха сделалась чуточку шире.
— То есть завтра целый день туча народа будет сидеть здесь, окопавшись вокруг Бетода, словно никто и не собирается уходить?
— Думаю, так и будет.
— Дай мне день, — сказал Логен. — Я прошу только день, и, возможно, я смогу покончить со всем этим. А потом — если все еще буду жив — отправлюсь за тобой на юг. Приведу кого получится. Вот тебе мое слово. Мы поможем тебе с гурками.
— Но что изменит один день? — спросил Вест.
— И правда, что можно сделать за день? — прошептал Ищейка.
Проблема была в том, что он уже знал ответ.
Под старым мостом журчал ручей, он тек мимо деревьев и дальше, вниз по зеленому склону холма. К самому Карлеону. Логен смотрел, как по воде, кружась и огибая замшелые камни, плывут желтые листья, и мечтал уплыть вместе с ними.
— Мы сражались здесь, — сказал Ищейка. — Тридуба и Тул, Доу и Молчун, и я. Где-то там, в роще, мы схоронили Форли.
— Хочешь сходить туда? — спросил Логен. — Навестить, посмотреть…
— Зачем? Вряд ли станет лучше мне, и я чертовски уверен, что ему лучше не станет. Форли уже на все плевать. Он мертв. А ты уверен, Логен?
— Видишь другой выход? Войско Союза торчать тут не станет. Это — наш единственный шанс покончить с Бетодом. Терять нечего.
— Твою жизнь.
Логен тяжело вздохнул.
— Не думаю, что найдется много людей, кому она дорога. Идешь?
Ищейка покачал головой.
— Лучше я тут подожду. Бетод у меня уже в печенках сидит.
— Ну как знаешь. Как знаешь.
Казалось, все мгновения жизни Логена: слова и поступки, выборы, о которых он почти и не помнил, — вели его к этому. А теперь выбора не осталось. Возможно, и не было никогда. Его, будто лист на воде, несло к Карлеону, и остановиться, свернуть он не мог. Он ткнул коня пятками в бока и поскакал вниз по грунтовой тропе, вдоль журчащего потока.
На закате все виделось четче и яснее. Влажные листья на деревьях — золотисто-желтые, огненно-рыжие, ярко-багряные, всех оттенков пламени — готовились опасть. Ближе ко дну долины воздух сделался гуще, в нем ощущалась осенняя дымка; было трудно дышать. Скрип седла, звон упряжи и стук копыт — все смешалось в единый, смутный звук. Он миновал пустые поля, грязевые ямы и укрепления Союза: ров и ряд заостренных кольев, что стояли на расстоянии трех полетов стрелы от стен замка. Солдаты в куртках с заклепками и стальных шлемах провожали его хмурыми взглядами.