— Ваше величество. — Глокта говорил тихо, словно планировал обсудить секреты, и хмуро смотрел на Терезу с её отцом. — Могу ли я спросить… всё ли хорошо между вами и королевой? — Его голос стал ещё тише. — Как я понимаю, вы редко спите в одной комнате.
Джезаль едва не отвесил калеке пощечину за его бесстыдство. А потом уголком глаза заметил, как Тереза на него смотрит. Тем взглядом полного презрения, которым она обычно смотрела на супруга. Он почувствовал, как поникли его плечи.
— Она не в силах оставаться в одной стране со мной, что уж говорить об одной постели. Эта женщина полная сука! — прорычал он, а потом повесил голову и уставился в пол. — Что мне делать?
Глокта пошевелил головой в одну сторону, потом в другую, и Джезаль подавил содрогание, услышав громкий щелчок.
— Позвольте мне поговорить с королевой, ваше величество. Я могу быть довольно убедительным, когда требуется. Я понимаю ваши сложности. Я и сам недавно женился.
Джезаль боялся подумать о том, какое чудище могло согласиться принять в мужья это чудовище.
— Правда? — спросил он, изображая заинтересованность. — И кто же эта дама?
— Думаю, вы с ней отдалённо знакомы. Её зовут Арди. Арди дан Глокта. — И губы калеки отодвинулись, демонстрируя тошнотворную прореху в передних зубах.
— Но это же не…
— Да, сестра моего старого друга Коллема Веста. — Джезаль вытаращился, потеряв дар речи. Глокта сухо поклонился. — Я принимаю ваши поздравления. — Он развернулся и захромал к краю постамента, тяжело опираясь на свою трость.
Джезаль едва сдерживал холодное потрясение, сокрушительное разочарование, полный ужас. Он не мог постичь, каким шантажом это хромое чудовище могло завлечь её в ловушку. Возможно, Арди просто была в отчаянии, когда Джезаль её покинул. А может, когда её брат заболел, ей некуда было больше податься. Только тем утром, в госпитале, от её вида что-то в нём шевельнулось, как бывало и раньше. Он ещё думал про себя, что быть может когда-нибудь, со временем…
А теперь даже такие приятные фантазии разбились об землю. Арди замужем, за человеком, которого Джезаль презирал. За человеком, который сидел в его собственном Закрытом Совете. И хуже того, за человеком, которому он в приступе безумия только что признался в полной пустоте своего собственного брака. По своей вине он выглядел слабым, уязвимым, нелепым. Джезаль горько ругнулся себе под нос.
Сейчас казалось, что он любил Арди с непереносимой страстью. Что они делили что-то, чего он больше никогда не найдёт. Как он мог не понимать этого тогда? Как он мог позволить всему распасться, ради этого? Грустно, но факт, решил Джезаль, одной любви совершенно недостаточно.
Открыв дверь, Логен почувствовал приступ разочарования и захлопнул её с безобразной волной злости. Комната была пустая, чистая и убранная, словно никто здесь никогда не спал. Ферро не было.
Всё вышло не так, как он надеялся. Уж теперь-то он мог бы этого ожидать. В конце концов, никогда и не выходило. И всё же он продолжал ссать против ветра. Он был как человек в доме со слишком низкой дверью, который, вместо того, чтобы научиться пригибаться, продолжает биться головой об косяк каждый день своей жалкой жизни. Логен хотел было пожалеть себя, но знал, что лучшего не заслуживает. Нельзя совершать то, что совершал он, и надеяться на счастливый конец.
Он вышел в коридор и пошёл по нему, стиснув зубы. Без стука плечом открыл противоположную дверь. Высокие окна стояли открытыми, в просторную комнату лился солнечный свет, занавески качались на ветру. Байяз сидел на украшенном резьбой стуле напротив одного из окон с чашкой чая в руке. Подобострастный лакей в вельветовом жакете наливал чай из серебряного чайника, поднос с чашками качался на его растопыренных пальцах.
— А, король Севера! — вскричал Байяз. — Как…
— Где Ферро?
— Исчезла. Она, на самом деле, оставила после себя небольшой беспорядок, но я прибрался, как мне часто и приходится…
— Куда?
Маг пожал плечами.
— Я бы предположил, что на Юг. Месть или что-то вроде того, полагаю. Она всегда очень много говорила о мести. Женщина с очень плохим характером.
— Она изменилась.
— Это великие события, друг мой. Никто из нас не остался прежним. А теперь, не хочешь ли чая?
Слуга подскочил, серебряный поднос закачался. Логен схватил его за вельветовый жакет и швырнул через всю комнату. Тот завопил, врезавшись в стену, и растянулся на ковре. Вокруг него застучали чашки.
Байяз поднял бровь.
— Было бы достаточно простого "нет".
— Да мне насрать, старый козёл!
Первый из Магов нахмурился.
— Мастер Девятипалый, ты, похоже, сегодня утром в задиристом настроении. Ты теперь король, и плохо позволять своим низменным страстям управлять тобой. Такие короли долго не живут. У тебя всё ещё есть враги на Севере. Я уверен, Кальдер и Скейл готовят неприятности в холмах. За хорошее отношение надо платить хорошим отношением, так я всегда думал. Ты был полезен мне, а я могу быть полезным тебе в ответ.
— Как с Бетодом?
— Именно.
— Не много хорошего это ему принесло.
— Когда он пользовался моей помощью, он процветал. А потом он возгордился, стал непокорным и решил, что будет всё делать по-своему. Без моей помощи… ну, ты знаешь, чем кончилось.
— Не лезь в мои дела, колдун. — Логен уронил руку на рукоять клинка Делателя. Если у мечей есть голоса, как однажды говорил ему маг, то этот голос сейчас угрожал ему.
Но лицо Байяза выражало лишь лёгкий след раздражения.
— Человек попроще расстроился бы. Разве я не выкупил твою жизнь у Бетода? Разве не дал цель, когда у тебя ничего не было? Разве не взял на самый край мира, и не показал чудеса, которые видели очень немногие? Это дурные манеры. Да что там, тот самый меч, которым ты мне угрожаешь, был моим даром тебе. Я надеялся, мы сможем прийти к…
— Нет.
— Понимаю. Даже…
— Всё кончено. Похоже, я не смогу стать лучше, но могу попытаться не стать хуже. Уж это, по крайней мере, я могу попытаться.
Байяз прищурился.
— Что ж, мастер Девятипалый, ты удивил меня напоследок. Я думал, что ты отважный, но всё же сдержанный человек. Расчётливый и сострадательный. Я думал, что ты, превыше всего прочего, реалист. Но северяне всегда были склонны к раздражительности. Вижу, ты сейчас упрям и склонен к разрушению. Наконец-то я вижу Девять Смертей.
— Рад тебя разочаровать. Похоже, мы оба друг друга совершенно неверно оценивали. Я принимал тебя за великого человека. Теперь я понял свою ошибку. — Логен медленно покачал головой. — Что ты тут натворил?
— Что я натворил? — Байяз недоверчиво фыркнул. — Я соединил три направления магии и создал новое! Похоже, ты не понимаешь достижения, мастер Девятипалый, но я тебя прощаю. Я понимаю, что изучение книг никогда не было твоей сильной стороной. Такого никто не видел со Старого Времени, когда Эус разделил свои дары среди сыновей. — Байяз вздохнул. — Похоже, никто не оценит моих величайших достижений. Может, кроме Кхалюля, но и то вряд ли он когда-нибудь пошлёт поздравления. Такая сила не высвобождалась в Круге Мира с тех пор как… как…
— Гластрод уничтожил себя и Аулкус в придачу?
Маг приподнял брови.
— Раз уж ты упомянул.
— И результаты на мой взгляд примерно такие же. Только ты устроил бойню чуть менее беспечно, и разрушил меньшую часть более маленького города в менее значимое время. А в остальном, в чём разница между ним и тобой?
— Я думал, что это совершенно очевидно. — Байяз поднял свою чашку и спокойно посмотрел поверх неё. — Гластрод проиграл.
Логен довольно долго стоял, обдумывая это. Потом повернулся и вышел из комнаты, а слуга уполз с его пути. В коридор, звук его шагов отражался от золочёного потолка, тяжёлая цепь Бетода звенела на плечах, словно смеясь ему в уши.
Возможно, надо было оставить старую сволочь на своей стороне. Велика вероятность, что когда Логен вернётся, потребуется его помощь, судя по тому, как всё шло на Севере. Надо было, наверное, выпить эту вонючую мочу, которую он называет чаем, и улыбаться, словно это мёд. Наверное, надо было смеяться и называть Байяза старым другом, чтобы оставалась возможность приползти в Великую Северную Библиотеку, когда всё обернётся скверно. Это было бы по-умному. Так поступил бы реалист. Но всё было, как всегда и говорил отец Логена…
Он никогда не был реалистом.
За троном
Только услышав, что дверь открылась, Джезаль уже знал, кто его посетитель. Не надо было даже поднимать взгляд. У кого ещё хватит наглости врываться в личные покои короля, даже не постучав? Он выругался — тихо, но очень горько.
Это мог быть только Байяз. Его тюремщик. Его главный мучитель. Его вездесущая тень. Человек, который уничтожил половину Агрионта, обратил в руины прекрасную Адую, и теперь улыбался и купался в овациях, словно был спасителем страны. Одного этого хватило бы, чтобы кого угодно наизнанку вывернуло. Джезаль стиснул зубы и уставился в окно, в сторону развалин, отказываясь поворачиваться.
Новые требования. Новые компромиссы. Новые разговоры о том, что нужно сделать. Возглавлять государство — во всяком случае, с Первым из Магов за плечом — это бесконечные разочарование и бессилие. Добиться своего, даже в мельчайших вопросах, становилось почти невозможной задачей. Куда бы он ни посмотрел, везде встречал неодобрительно нахмуренное лицо мага. Джезаль чувствовал себя всего лишь фигурой на носу корабля. Которая прекрасно выглядит, позолоченная и величественная, и всё же совершенно бесполезная колода дерева. Только вот фигура, по крайней мере, стоит на носу корабля.
— Ваше величество, — донёсся голос старика — обычный тонкий слой уважения, под которым едва скрывалось суровое презрение.
— Что ещё — Джезаль наконец повернулся к нему. Он удивился, что маг сменил парадную мантию на свой старый потрёпанный в путешествиях плащ и тяжёлые сапоги, которые носил во время злополучного путешествия на разрушенный запад. — Куда-то отправляетесь? — спросил Джезаль, не смея даже надеяться.