— Как быстро вы способны потратить то, что я вам заплатил?
— О, вы будете изумлены. За свою жизнь я спустил десять состояний, если не больше. Предвкушаю, как спущу очередное. — Коска шлёпнул руками по бёдрам, поднялся, нетвёрдо зашагал и повернулся с вычурным жестом. — Не забудьте позвать меня в следующий раз, когда организуете очередное отчаянное противостояние.
— Ваше имя будет в первом же моём письме.
— Тогда… до свидания! — Коска смахнул свою огромную шляпу и поклонился. А потом с понимающей ухмылкой прошёл в дверь и исчез.
Глокта переместил кабинет архилектора в большой зал на первом этаже Дома Вопросов. Ближе к заключённым — к настоящим делам Инквизиции. Ближе к вопросам и к ответам. Ближе к правде. И, разумеется, решающий довод… никаких лестниц.
За большими окнами виднелись ухоженные сады. Из-за стекла доносился тихий плеск фонтана. Но внутри комнаты не было никаких уродливых атрибутов власти. Стены были оштукатурены и покрашены в простой белый цвет. Мебель суровая и функциональная. Всё это время точило дискомфорта затачивало меня. Нет причин лезвию тупиться просто потому, что у меня кончились враги. Новые враги уже скоро о себе заявят.
Там стояло несколько тяжёлых книжных шкафов из тёмного дерева. Несколько покрытых кожей письменных столов, со стопками документов, требующих его внимания. Кроме огромного круглого стола с картой Союза и парой окровавленных отметин от гвоздей только один предмет мебели Сульта Глокта взял с собой вниз. Старый лысый Цоллер сердито смотрел на него с тёмной картины над простым камином. Необъяснимо похожий на одного знакомого мне мага. В конце концов хорошо, что мы всё правильно оцениваем. Каждый человек перед кем-то отвечает.
Раздался стук в дверь, и в щели появилась голова секретаря Глокты.
— Прибыли лорд-маршалы, архилектор.
— Зовите их.
Иногда, когда встречаются старые друзья, всё мгновенно становится так, как было много лет назад. Дружба возобновляется, нетронутая, словно и не было никакого перерыва. Иногда, но не сейчас.
Коллема Веста было не узнать. Его волосы выпали, оставив безобразные проплешины. Лицо сморщилось и приобрело желтоватый оттенок. Мундир мешком висел на костлявых плечах, запятнанный на воротнике. Он прошаркал в кабинет, по-стариковски согнувшись, тяжело опираясь на трость. Он выглядел, как ходячий труп.
Разумеется, Глокта ожидал чего-то подобного, из того, что рассказывала ему Арди. Но тошнотворное потрясение разочарования и ужаса, которое он испытал, всё равно застало его врасплох. Словно вернуться в счастливое пристанище юности и обнаружить, что оно лежит в развалинах. Смерти случаются каждый день. Сколько жизней я разрушил своими руками? Почему так трудно принять именно эту? И всё же, так и было. Глокта, покачиваясь, встал со стула, и болезненно бросился вперед, словно хотел предложить какую-то помощь.
— Ваше преосвященство. — Голос Веста был хрупким и неровным, как разбитое стекло. Он предпринял слабую попытку улыбнуться. — Или скорее… я должен называть тебя братом.
— Вест… Коллем… рад тебя видеть. — Рад, и одновременно в ужасе.
Вслед за Вестом в помещение вошла группа офицеров. Очаровательно компетентного лейтенанта Челенгорма я, конечно, помню, только теперь он майор. И Бринта тоже, который, благодаря быстрому продвижению его друзей, стал капитаном. Маршала Кроя мы знаем и любим по Закрытому Совету. Поздравляю всех с продвижением по службе. В хвосте группы вошёл ещё один человек. Стройный человек с ужасно обожжённым лицом. Но уж нам-то вряд ли стоит испытывать чувство омерзения к уродству. Все хмуро и нервно смотрели на Веста, словно готовы были броситься вперёд, если он рухнет на пол. Вместо этого он прошаркал вокруг стола и осел, дрожа, в ближайший стул.
— Я должен был навестить тебя, — сказал Глокта. Я должен был навестить тебя намного раньше.
Вест снова попытался улыбнуться, на этот раз у него получилось даже более желчно, чем в прошлый. Нескольких зубов у него не хватало.
— Чепуха. Я знаю, как ты занят в последнее время. И сегодня я чувствую себя намного лучше.
— Хорошо, хорошо. Это… хорошо. Есть ли что-нибудь, чем я могу тебе помочь? — И что тут поможет? — Что угодно.
Вест покачал головой.
— Не думаю. Этих джентльменов ты, конечно, знаешь. Кроме сержанта Пайка. — Обожжённый мужчина кивнул ему.
— Очень приятно. — Встретить кого-то изуродованного сильнее меня — всегда.
— Я слышал… радостные новости от моей сестры.
Глокта поморщился, с трудом вынося взгляд старого друга.
— Разумеется, я должен был спросить твоего разрешения. Должен был, если было бы время.
— Я понимаю. — Вест посмотрел ему в глаза. — Она мне всё объяснила. В некотором роде утешение, что о ней хорошо позаботятся.
— На это можешь положиться. Я прослежу. Больше ей никогда не причинят вреда.
Высохшее лицо Веста скривилось.
— Хорошо. Хорошо. — Он мягко потёр щеку. Его ногти, окаймлённые засохшей кровью почернели, словно отслаивались от кожи. — Всегда есть цена, которую придётся заплатить, а, Занд? За то, что мы делали?
Глокта почувствовал, как его глаз дёргается.
— Похоже на то.
— У меня выпало несколько зубов.
— Я вижу, и могу посочувствовать. Суп, на мой взгляд… — На мой взгляд, он совершенно отвратителен.
— Я… едва могу ходить.
— И этому я тоже сочувствую. Трость станет твоим лучшим другом. — Как и моим, думаю.
— Я жалкая оболочка того, что был раньше.
— Я и правда чувствую твою боль. — Правда. Почти даже острее, чем свою.
Вест только покачал иссохшей головой.
— Как ты это выносишь?
— Один шаг за раз, мой старый друг. Держись подальше от лестниц, где это возможно, и от зеркал — всегда.
— Мудрый совет. — Вест закашлялся. Гулким кашлем, который шёл прямо из-под рёбер. — Думаю, моё время на исходе.
— Конечно же нет! — Рука Глокты потянулась, словно чтобы лечь на сгорбленное плечо Веста, словно чтобы утешить. Он неловко отдернул её. Для этой задачи она не годится.
Вест облизнул пустые дёсны.
— Ведь так и уходит большинство из нас, да? Никакой последней атаки. Ни минуты славы. Мы просто… медленно разваливаемся.
Хотел бы Глокта сказать что-то оптимистичное. Но эта чушь вылетает из других ртов, а не из моего. Из ртов помоложе и покрасивей, и, наверное, со всеми зубами.
— Те, кто умирают на поле битвы, в каком-то смысле везунчики. Вечно молодые. Вечно знаменитые.
Вест медленно кивнул.
— Ну, тогда за везунчиков… — Его глаза закатились, он покачнулся и упал вбок. Челенгорм подбежал первым, поймав его прежде, чем тот упал наземь. Вест повис в больших руках, на пол брызнула длинная струя рвоты.
— Во дворец! — резко бросил Крой. — Немедленно!
Бринт бежал, чтобы открыть дверь, пока Крой с Челенгормом выводили Веста из кабинета. Он болтался между ними, опираясь руками на их плечи. Обмякшие ноги волочились по полу, плешивая голова покачивалась. Глокта беспомощно смотрел, как они уходят, приоткрыв беззубый рот, словно хотел что-то сказать. Словно хотел пожелать своему другу удачи, или здоровья, или хорошего дня. Однако, ничто в этих обстоятельствах не кажется уместным.
Двери со стуком закрылись, а Глокта всё таращился на них. Его веко дёрнулось, и он почувствовал влагу на щеке. Разумеется, это не слёзы сострадания. Не слёзы печали. Я ничего не чувствую, ничего не боюсь, и меня ничего не волнует. В императорских тюрьмах из меня вырезали ту часть, которая способна рыдать. Это всего лишь солёная вода, и больше ничего. Всего лишь слабый рефлекс изуродованного лица. Прощай, брат. Прощай, мой старый друг. И призрак прекрасного Занда дан Глокты тоже прощай. От него ничего не осталось. Всё к лучшему, разумеется. Человек в моём положении не может себе позволить потакать слабостям.
Он резко вздохнул и вытер лицо ладонью. Дохромал до своего стола, сел и постарался успокоиться, ощутив укол боли в беспалой ступне. Сосредоточился на документах. Признания, предстоящие задачи, все эти нудные дела правительства…
Глокта поднял взгляд. Из тени высокого книжного шкафа показалась фигура и вышла вперёд, скрестив руки. Мужчина с обожжённым лицом, который вошёл с офицерами. Похоже, в суматохе их ухода он остался позади.
— Сержант Пайк, да? — пробормотал Глокта, нахмурившись.
— Это имя я себе взял.
— Взял?
Изуродованное лицо скривилось в пародию на улыбку. Которая даже страшнее моей, если такое возможно.
— Не удивительно, что вы меня не помните. В мою первую неделю в кузнице произошёл несчастный случай. В Инглии несчастные случаи бывают нередко. — Инглия? Этот голос… что-то с этим голосом… — Всё ещё ничего? А может, если я подойду ближе?
Он без предупреждения бросился через комнату. Глокта всё ещё с трудом поднимался со стула, когда мужчина перелетел через стол. Они вместе упали на пол в облаке летающих бумаг. Глокта оказался снизу, его голова ударилась о каменные плиты, дыхание вырвалось наружу мучительным хрипом.
Он почувствовал прикосновение стали к шее. Лицо Пайка было в нескольких дюймах от его лица — расплавленная масса ожогов предстала во всех своих отталкивающих деталях.
— А теперь? — прошипел он. — Ничего не кажется знакомым?
Глокта почувствовал, как его левый глаз дёргается, когда узнавание окатило его, словно волна ледяной воды. Он изменился, конечно. Изменился полностью и совершенно. И всё же, я его знаю.
— Реус, — выдохнул он.
— Он самый. — Реус выплёвывал слова с ухмылкой удовлетворения.
— Вы выжили. — Глокта прошептал это, сначала с изумлением, а потом с растущим интересом. — Вы выжили! Вы намного крепче, чем мне казалось! Намного, намного крепче! — Он захихикал, и слёзы снова потекли по его щеке.
— Что тут смешного?
— Всё! Вам стоит оценить иронию. Я победил стольких влиятельных врагов, и вот Салем Реус приставил нож к моему горлу. Нож, которого не ждёшь, всегда острее всех, а?