Дубильщик мягко коснулся его плеча.
— Спокойно, мой сердитый друг. Мы пришли, чтобы достичь соглашения, и если нам это удастся, то мы согласимся. Полковник, почему бы вам не показать, что у вас там, и мы посмотрим, нужны ли нам ещё угрозы.
Джезаль протянул увесистый документ, и Худ сердито выхватил его из рук. Развернул, шелестя толстой бумагой, и начал читать. Чем больше он читал, тем мрачнее становилось его лицо.
— Это оскорбление! — резко бросил он, дочитав, и мрачно посмотрел на Джезаля. — Налоги поменьше, да какое-то говно об использовании общих земель? Да и этого они, скорее всего никогда не исполнят! — Он бросил свиток Дубильщику, и Джезаль сглотнул. Разумеется, он не имел ни малейшего понятия ни об уступках, ни об их возможных недостатках, но ответ Худа, похоже, не обещал лёгких переговоров.
Взгляд Дубильщика медленно скользил по пергаменту. Джезаль отметил, что его глаза были разноцветными: один голубой, другой зелёный. Когда он добрался до конца, то положил документ и театрально вздохнул.
— Эти предложения нам подходят.
— Подходят? — Глаза Джезаля широко раскрылись от удивления, но глаза доброго человека Худа распахнулись куда шире.
— Но они хуже тех уступок, которые нам предлагали в прошлый раз! — крикнул фермер. — До того, как мы обратили в бегство людей Финстера! Ты говорил, что мы не согласимся на что, кроме земли каждому человеку!
Дубильщик поморщился.
— Это было тогда.
— Это было тогда? — пробормотал Худ, недоверчиво раскрыв рот. — А что сталось с достойной платой за достойную работу? Что случилось с долей от прибыли? А с равными правами? Чего бы то ни стоило? Ты стоял там и обещал мне! — Он махнул рукой в сторону долины. — Ты обещал им всем! Что изменилось, кроме того, что теперь Адуя почти у нас в руках? Мы можем забрать, что захотим! Мы можем…
— Я сказал, эти условия подходят! — неожиданно яростно прорычал Дубильщик. — Если только ты не собираешься в одиночку сражаться с людьми короля! Если ты не заметил, Худ, люди идут за мной, а не за тобой.
— Но ты обещал нам свободу, каждому! Я тебе поверил! — Лицо фермера вытянулось от ужаса. — Мы все тебе поверили.
Джезаль никогда еще не видел человека, который выглядел бы столь же равнодушно, как Дубильщик.
— Думаю, у меня такое лицо, которому люди верят, — пробубнил он, а его друг Хойст пожал плечами и принялся разглядывать ногти.
— Тогда будьте вы прокляты! Будьте прокляты все вы! — Худ повернулся и сердито вышел за полог шатра.
Джезаль заметил, как Байяз наклонился вбок и прошептал майору Опкеру:
— Арестуйте этого человека, прежде чем он покинет наше расположение.
— Арестовать, милорд, но… под флагом переговоров?
— Арестуйте, закуйте в кандалы и доставьте в Дом Вопросов. Под обрывком белой ткани не укрыться от королевского правосудия. Полагаю, расследования ведёт наставник Гойл.
— Э-э-э… разумеется. — Опкер пошёл вслед за добрым человеком из шатра, и Джезаль нервно улыбнулся. Несомненно, Дубильщик слышал этот разговор, но ухмылялся так, словно будущее его прежнего спутника его больше не заботило.
— Я вынужден извиниться за моего товарища. В таком деле, как это, нельзя угодить всем. — Он изысканно взмахнул рукой. — Но не волнуйтесь. Я произнесу перед этими мелкими людьми большую речь, и скажу им, что мы добились всего, за что сражались, и вскоре они отправятся по домам, не причинив никому никакого настоящего вреда. Некоторые, возможно, будут настроены на неприятности, но уверен, вы сможете с ними справиться без особых усилий, не так ли, полковник Луфар?
— Э-э-э… ну, — промямлил Джезаль, который не имел ни малейшего понятия, что здесь происходит. — Полагаю, мы…
— Великолепно. — Дубильщик вскочил на ноги. — Боюсь, теперь я должен уйти. Столько дел впереди. Ни минуты покоя, а, полковник Луфар? Ни минуточки. — Он обменялся с Байязом долгим взглядом, а потом вышел на дневной свет и удалился.
— Если кто-нибудь спросит, — прошептал Первый из Магов на ухо Джезалю, — я скажу им, что это были сложные переговоры, с умными и решительными оппонентами, но вы держались хладнокровно, напомнили им о долге перед королём и страной, просили их вернуться на поля и так далее.
— Но… — Джезаль почувствовал, что хочет заплакать, так он был обескуражен. Ужасно обескуражен, и одновременно испытывал ужасное облегчение. — Но я…
— Если кто-нибудь спросит. — В голосе Байяза прозвучали резкие нотки, которые подразумевали, что на этом данный эпизод закончен.
Возлюбленный луны
Ищейка стоял, щурясь от солнца, и смотрел, как парни Союза волочат ноги мимо него в обратный путь. У побеждённых особенный вид после сражения. Двигаются медленно, сгорбившись, все в грязи, не отрывают взгляда от земли. Ищейка прежде довольно часто видел такое. У него и самого такой вид бывал не раз. Горечь поражения. Стыд. Чувство вины оттого, что сдались, не получив даже раны. Ищейка знал это чувство, и каким сверлящим оно может быть, но вина далеко не так болезненна, как порез меча, и заживает намного быстрее.
Некоторые были покалечены не сильно. Забинтованные, с шинами, они хромали, опираясь на палки или на плечи товарищей. Таких ран достаточно, чтобы на несколько недель получить послабление по службе. Другим не так повезло. Ищейке показалось, что одного он знает. Офицер, который едва начал бриться — гладкое лицо перекосило от непереносимой боли и потрясения, нога отрублена по колено, а одежда, носилки и двое мужчин, которые несли его, заляпаны и забрызганы тёмной кровью. Это был тот самый офицер, который сидел у ворот Остенгорма, когда Ищейка и Тридуба впервые пришли, чтобы примкнуть к Союзу. Тот самый, который смотрел на них, как на две кучки навоза. Теперь он вскрикивал от каждого толчка носилок и уже не казался таким умным. Но Ищейку это не развеселило. Потерять ногу — чрезмерное наказание за насмешки.
Вест стоял дальше по дорожке и разговаривал с офицером, у которого голова была замотана в грязные бинты. Ищейка не слышал, о чём они говорили, но о сути мог догадаться. Время от времени один из них указывал в сторону холмов, с которых они пришли. Два крутых неприятных склона, в основном покрытых лесом, с несколькими выступами голых скал. Вест повернулся и встретился взглядом с Ищейкой, и лицо у него было мрачное, как у могильщика. Не нужно было много мозгов, чтобы понять — война ещё далеко не выиграна.
— Бля, — пробормотал Ищейка себе под нос. Он почувствовал в животе то сосущее чувство. То низменное чувство, которое возникало у него всякий раз, когда ему надо было разведать новую территорию, или когда Тридуба призывал к оружию, или когда на завтрак не было ничего, кроме холодной воды.
Впрочем, с тех пор, как он стал вождём, это чувство у него, кажется, почти не проходило. Теперь всё было его проблемой.
— Ничего не вышло?
Вест покачал головой, подходя.
— Бетод ждал нас, и с большими силами. Он окопался на тех холмах. Хорошо окопался, и хорошо подготовился, между нами и Карлеоном. Скорее всего, он был готов ещё до того, как мы пересекли границу.
— Ему всегда нравилось быть подготовленным, Бетоду-то. Обойти никак?
— Крой попытался на обеих дорогах, и оба раза был разбит. А теперь Поулдер попытался на холмах, и его разбили ещё сильнее.
Ищейка вздохнул.
— Значит, обходного пути нет.
— На всех дорогах у Бетода есть отличная возможность вонзить нож прямо в нас.
— А Бетод такого шанса не упустит. Это то, на что он будет надеяться.
— Лорд-маршал согласен. Он хочет, чтобы ты взял своих людей на север. — Вест пристально посмотрел на серые очертания других холмов вдалеке. — Он хочет, чтобы вы отыскали слабые места. Бетоду не закрыть всё.
— А если их нет? — спросил Ищейка. — Ладно, поглядим, наверное. — И направился в лес. Парням это понравится.
Он прошёл по дороге, и вскоре вышел к тому месту, где встала лагерем его команда. Она всё время росла. Теперь их было уже, наверное, сотни четыре, все сто́ящие, суровые парни. По большей части те, которым с самого начала было плевать на Бетода, и кто сражался против него в войнах. Если уж на то пошло, те, кто сражался против Ищейки. В лесах их было полно — сидели вокруг костров, готовили, полировали оружие и чинили доспехи. Пара тренировалась с клинками. Ищейка поморщился от лязга стали. Он не сомневался, что вскоре его будет куда больше, и с куда более кровавыми результатами.
— Вождь! — кричали они ему. — Ищейка! Вождь! Хей-хей! — Они хлопали и стучали оружием по камням, на которых сидели. Ищейка поднимал кулак, криво ухмылялся и говорил:
— Ага, ладно, ладно, — и всё такое. Сказать по правде, Ищейка до сих пор не имел ни малейшего понятия, как должен вести себя вождь, так что он просто вёл себя как обычно. Впрочем, народу, кажись, нравилось. Похоже, им всегда нравилось. Пока они не начнут терпеть поражения и не решат, что им нужен новый вождь.
Он подошёл к костру, за которым проводили день его названные. Логена было не видать, но остальная старая команда сидела там, и похоже скучала. По крайней мере, та часть команды, что осталась в живых. Тул заметил, что он подходит.
— Ищейка вернулся.
— Угу, — сказал Молчун, правя бритвой оперение.
Доу соскребал горбушкой жир со сковороды.
— Ну, как там Союз, влез на те холмы? — Он так насмешливо это сказал, словно уже знал ответ. — Или обосрались, а?
— Ну, они заняли второе место, если ты об этом спрашиваешь.
— Второе место из двух — это я и называю обосрались.
Ищейка глубоко вздохнул и ничего не ответил.
— Бетод хорошо окопался, наблюдает за дорогами в Карлеон. Никто не знает ни как к нему подступиться, ни как его обойти. Думаю, он хорошо подготовился.
— Чёрт возьми, я и так мог тебе это сказать! — рявкнул Доу, плюясь жирными крошками. — У него на одном холме Малорослик, а на другом Белобокий, а дальше Бледный Призрак и Бодун. Эти четверо не оставят никому шансов, если не захотят. А Бетод будет сидеть позади с остальными, со своими шанка и с этим ёбаным Наводящим Ужас, чтобы прикончить кого угодно.