Узник оказался костлявым, жилистым экземпляром, как всегда обнажённым, с мешком на голове и надёжно скованными за спиной руками. Глокта наблюдал, как Иней вытащил его из камеры в куполообразную комнату. Босые ноги заплетались и били по холодному полу.
— Его было не слишком сложно схватить, — говорил Секутор. — Он недавно расстался с остальными, но с тех пор болтался по городу, как запах ссанья. Мы схватили его вчера вечером.
Иней швырнул узника на стул. Где я? Кто меня схватил? Чего они хотят? Жуткий миг, как раз перед началом работы. Ужас и беспомощность, тошнотворное покалывание предвкушения. Как раз вчера мои воспоминания об этом так очаровательно освежила своими руками магистр Эйдер. Впрочем, меня отпустили невредимым. Узник сидел, склонив голову набок, ткань мешка двигалась вперёд-назад от его учащённого дыхания. Очень сильно сомневаюсь, что ему так же повезёт.
Взгляд Глокты невольно переместился на картину над завёрнутой в мешок головой узника. Наш старый друг Канедиас. Нарисованное лицо мрачно смотрело с купола потолка, руки широко разведены, позади яркий огонь. Делатель упал, объятый пламенем… Глокта неохотно взвесил в руке тяжёлый молоток.
— Ну, приступим. — Секутор театрально сорвал мешок.
Навигатор прищурился от яркого света ламп. Обветренное смуглое лицо с глубокими морщинами, голова побрита, как у жреца. Или у сознавшегося государственного изменника, разумеется.
— Вас зовут брат Длинноногий?
— Действительно! Из благородного ордена навигаторов! Уверяю вас, я неповинен ни в каком преступлении! — Слова быстро вылетали из него. — Я не совершил ничего противозаконного, нет! Это было бы совсем не в моём духе. Я законопослушный человек, и всегда был. Представить себе не могу ни одной причины, по которой со мной так обращаются! Ни одной! — Он опустил глаза и увидел наковальню, тускло блестевшую на полу между ним и Глоктой, там, где обычно стоял стол. Голос навигатора поднялся на октаву выше. — Орден навигаторов весьма глубокоуважаемый, и я состою в нём на хорошем счету! На исключительно хорошем счету! Навигация — это главный из моих выдающихся талантов, действительно, главный из…
Глокта ударил молотком по наковальне со звоном, который разбудил бы и мёртвых.
— Хватит! Болтать! — Маленький человек моргнул, глупо вытаращился, но заткнулся. Глокта откинулся назад на стуле, растирая иссохшее бедро, и боль поднималась по его спине. — Вы хоть представляете, как я устал? И сколько мне нужно сделать? Даже вылезание из постели причиняет мне каждое утро такие муки, что я совершенно разбит уже до начала дня, а сейчас ещё и время особенно напряжённое. По этой причине мне глубоко безразлично, сможете ли вы ходить, сможете ли видеть, и сможете ли не гадить под себя до конца своей очень короткой и очень мучительной жизни. Вы понимаете?
Навигатор круглыми глазами посмотрел на Инея, который подобно громадной тени возвышался над ним.
— Понимаю, — прошептал он.
— Хорошо, — сказал Секутор.
— Офень хорофо, — сказал Иней.
— Действительно, очень хорошо, — сказал Глокта. — Скажите мне, брат Длинноногий, есть ли среди ваших выдающихся талантов сверхчеловеческая устойчивость к боли?
Узник сглотнул.
— Нет.
— Тогда правила этой игры просты. Я задаю вопрос, а вы отвечаете точно, правильно и, что важнее всего, коротко. Я выразился ясно?
— Я понял абсолютно всё. Я не говорю ничего, кроме…
Кулак Инея врезался ему в живот, и навигатор согнулся пополам, выпучив глаза.
— Вы понимаете, — прошипел Глокта, — что на это вы должны были ответить "да"? — Альбинос схватил ногу хрипевшего навигатора и поставил ступню на наковальню. О, холодный металл прижимается к чувствительной подошве. Весьма неприятно, но может быть и куда хуже. И что-то говорит мне, что возможно и будет. Иней защёлкнул оковы на лодыжке Длинноногого.
— Я прошу прощения за недостаток воображения. — Глокта вздохнул. — В нашу защиту скажу, что трудно всегда выдумывать что-то новое. Я имею в виду, что разбивать ноги кувалдой — это так…
— Профаифно? — предположил Иней.
Глокта услышал резкий смешок из-под маски Секутора, и почувствовал, что и сам ухмыляется. Ему бы лучше работать бы комедиантом, а не палачом.
— Прозаично! Именно так. Но не волнуйтесь. Если мы не получим то, что нам нужно, к тому времени, как раздробим в труху всё, что у вас ниже колен, тогда поглядим, не сможем ли мы выдумать что-то более изобретательное для остальных частей ваших ног. Как вам такое?
— Но я ничего не сделал! — завопил Длинноногий, который только смог восстановить дыхание. — Я ничего не знаю! Я ничего…
— Забудьте… об этом. Сейчас это не имеет значения. — Глокта медленно, мучительно наклонился, мягко коснувшись кувалдой наковальни около босой ноги навигатора. — Я хочу, чтобы вы сосредоточились на… моих вопросах… на ваших пальцах… и на этой кувалде. Но не волнуйтесь, если сейчас вам это кажется сложным. Поверьте, когда кувалда начнёт бить, вы увидите, как легко будет забыть обо всём остальном.
Длинноногий уставился на наковальню, от частых вдохов и выдохов его ноздри топорщились. И до него наконец-то стала доходить серьёзность ситуации.
— Тогда, к вопросам, — сказал Глокта. — Вы знакомы с человеком, который называет себя Байязом, Первым из Магов?
— Да! Прошу вас! Да! До недавнего времени он был моим нанимателем!
— Хорошо. — Глокта поёрзал на стуле, пытаясь сесть поудобнее, и наклонился вперёд. — Очень хорошо. Вы сопровождали его в путешествии?
— Я был проводником!
— Каков был пункт назначения?
— Остров Шабульян на краю мира.
Глокта снова стукнул кувалдой по наковальне.
— О, ну-ну. Край мира? Это же фантазия?
— Правда! Правда! Я его видел! Я стоял на нём своими собственными ногами!
— Кто был с вами?
— Там был… Логен Девятипалый с дальнего Севера. — Ах, да, тот со шрамами и сурово поджатыми губами. — Ферро Малджин, кантийская женщина. — Та, которая доставила столько неприятностей нашему другу, наставнику Гойлу. — Джезаль дан Луфар… офицер Союза. — Болван и позёр. — Малахус Ки, ученик Байяза. — Тощий лжец с комплекцией троглодита. — И наконец сам Байяз!
— Шестеро?
— Только шестеро!
— А путешествие трудное и долгое. И что же на краю мира потребовало таких усилий, кроме воды?
Губа Длинноногого задрожала.
— Ничего! — Глокта нахмурился и толкнул кувалдой большой палец ноги навигатора. — Там её не оказалось! Той вещи, которую искал Байяз! Её там не было! Он сказал, что его обманули!
— И что же он надеялся там найти?
— Он сказал, камень!
— Камень?
— Женщина спрашивала его. Он сказал, это булыжник… камень с Другой Стороны. — Навигатор покачал потной головой. — Нечестивая идея! Я рад, что мы ничего подобного не нашли. Байяз называл это Семенем.
Глокта почувствовал, как на его лице растворяется ухмылка. Семя. Это моё воображение шалит, или в комнате стало холоднее?
— Что ещё он говорил об этом Семени?
— Лишь мифы и чепуху!
— Попробуйте пересказать.
— Байки про Гластрода, про разрушенный Аулкус, о превращениях и о похищении лиц! О разговорах с бесами и о вызове их. О Другой Стороне.
— Что ещё? — Глокта сильнее стукнул кувалдой по пальцу Длинноногого.
— Ай! Ай! Он сказал, что Семя — это материя нижнего мира! Что оно осталось со Старого Времени, когда демоны ходили по земле! Он сказал, что это великое и мощное оружие! Что он собирался использовать его против гурков! Против Пророка! — Оружие, из Старого Времени. Призыв бесов и превращения. Казалось, Канедиас на стене хмурился мрачнее обычного, и Глокта вздрогнул. Он вспомнил кошмарную прогулку в Дом Делателя, узоры света на полу, двигающиеся кольца в темноте. Он вспомнил, как вышел на крышу и смотрел с большой высоты на город, не пройдя ни одной ступени.
— Так вы его не нашли? — прошептал он пересохшим ртом.
— Нет! Его там не было!
— А потом?
— Это всё! Мы вернулись назад через горы. Сделали плот и доплыли по великому Аосу до моря. В Халцисе взяли корабль, и вот я перед вами!
Глокта прищурился, тщательно изучая лицо узника. Есть что-то ещё. Я вижу это.
— Что вы мне не говорите?
— Я сказал вам всё! У меня нет таланта вводить в заблуждение! — Это, по крайней мере, правда. Его ложь очевидна.
— Если ваш контракт закончился, то почему же вы всё ещё в городе?
— Потому … потому что… — Взгляд навигатора заметался по комнате.
— О, чёрт возьми, нет. — Кувалда опустилась со всей искалеченной силой Глокты и с глухим ударом размозжила большой палец ноги Длинноногого. Ах, этот прекрасный, ужасный миг между ударом по пальцу и приходом боли. А вот и она. Вот она. Вот… — Длинноногий испустил громкий вопль, завертелся на стуле, и его лицо скривилось от мучений.
— Я знаю это чувство, — сказал Глокта и поморщился, пошевелив уцелевшими вспотевшими пальцами в сапоге. — Правда, правда знаю, и сочувствую вам. Слепящая вспышка боли, потом нахлынет тошнота и головокружительная слабость от раздробленной кости, а потом медленная пульсация поднимется по ноге, наполнит глаза слезами и заставит всё ваше тело дрожать. — Длинноногий хватал ртом воздух, хныкал, слезы блестели на его щеках. — И что будет дальше? Долгие недели и месяцы хромоты из-за искалеченной ноги? А что если следующий удар придётся на вашу лодыжку? — Глокта ткнул кончиком кувалды по голени Длинноногого. — Или по коленной чашечке, что тогда? Сможете ли вы когда-нибудь ходить? Я хорошо знаю ощущения, поверьте. — Так как же я могу вызывать их сейчас у кого-то другого? Он пожал скрюченными плечами. Одна из загадок жизни. — Ещё? — И он снова поднял кувалду.
— Нет! Нет! Подождите! — завопил Длинноногий. — Жрец! Помоги мне Боже, жрец пришёл в орден! Гуркский жрец! Он сказал, что возможно однажды Первому из Магов потребуется навигатор, и он хотел, чтобы ему об этом доложили! И чтобы докладывали обо всём, что случится позже! Он угрожал, жутко угрожал, и у нас не было выбора, кроме как подчиниться! Я ждал в городе другого навигатора, который переправит новости! Как раз этим утром я сказал ему всё, что рассказал вам! Я собирался покинуть Адую, клянусь вам!