Кусочки головоломки, долгие годы подготовки, спокойно сложились под нашими недоверчивыми взорами. И что мы можем поделать, кроме как плясать под его дудку?
Сульт наклонился на стуле и нетерпеливо прошипел Глокте на ухо.
— Этот парень, Луфар, что он за человек?
Глокта хмуро посмотрел на Луфара, онемело стоявшего у стены. В этот миг он выглядел так, словно ему нельзя было доверить управление собственными внутренностями, не говоря уже о стране. Но то же самое можно было сказать и о нашем прошлом короле, а он прекрасно справлялся со своими обязанностями. С обязанностями сидеть и пускать слюни, пока мы правили за него страной.
— Ваше преосвященство, до того, как он сел на корабль, он был самым пустоголовым, бесхребетным и тщеславным юным болваном во всей стране. Впрочем, когда я говорил с ним в прошлый раз…
— Идеально!
— Но, ваше преосвященство, вы должны обратить внимание, что всё это идет согласно планам Байяза…
— Со старым дураком разберёмся позже. Я должен посоветоваться. — Не ожидая ответа, Сульт повернулся и прошипел что-то Маровии. И вот уже два старика смотрели на Открытый Совет и кивали и посылали сигналы людям, которых контролировали. И всё это время Байяз улыбался. Улыбкой инженера, который смотрит, как впервые заработала его новая машина, в точности согласно его замыслу. Маг встретился взглядом с Глоктой и едва заметно кивнул. Глокте ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и беззубо ухмыльнуться. Интересно, не наступит ли время, когда все мы пожалеем, что не проголосовали за Брока.
Теперь уже Маровия что-то торопливо говорил Хоффу. Лорд-камергер нахмурился, кивнул, повернулся и подал знак оповестителю, который яростно застучал по полу, требуя тишины.
— Лорды Открытого Совета! — взревел Хофф, когда установилось что-то похожее на тишину. — Обнаружение родного сына короля, очевидно, меняет содержание нашей дискуссии! Видимо, судьба одарила нас возможностью продолжения династии Арнольта без дальнейших сомнений и конфликтов! — Судьба нас одарила? Кажется, у нас есть менее равнодушный покровитель. — В виду этих исключительных обстоятельств, а так же сильной поддержки, уже озвученной членами этого совета, Закрытый Совет постановляет, что необходимо провести особое голосование. Голосование с единственным кандидатом, по вопросу, следует ли немедленно объявить верховным королём Союза человека, известного как Джезаль дан Луфар!
— Нет! — взревел Брок, и жилы вспучились на его шее. — Я решительно протестую! — Но с тем же успехом он мог протестовать против прилива. Руки уже поднимались вверх в пугающем количестве. Все старейшины Вестпорта, сторонники лорда Ишера, все кого подкупом и запугиванием склонили на свою сторону Сульт и Маровия. Теперь Глокта видел и многих других — людей, которых он считал неопределившимися или которые твёрдо заявляли о своей поддержке других кандидатов. Все выражают свою поддержку Луфару с такой скоростью, которая явно предполагает предварительные договорённости. Байяз откинулся назад и наблюдал, как поднимаются руки. Становилось жутко очевидно, что за его кандидата проголосовало больше половины зала.
— Да! — шипел архилектор, и триумфальная улыбка сияла на его лице. — Да!
Те, кто не подняли свои руки — люди, связанные с Броком, Барезиным или Хайгеном, — таращились на них, ошеломлённые и немало напуганные тем, как быстро они остались не у дел. Как быстро шанс на власть ускользает из их пальцев. И кто мог бы винить их? Для всех нас день был удивительным.
Лорд Брок предпринял последнюю попытку, подняв палец в сторону Луфара, который по-прежнему изумлённо стоял у стены.
— Какие есть доказательства того, что он сын кого угодно, кроме слова этого старого лжеца? — И он указал на Байяза. — Какие доказательства, господа? Я требую доказательств!
По скамейкам покатился сердитый шёпот, но никто не поднялся. Второй раз лорд Брок стоял перед этим советом, требуя доказательств, и второй раз всем было наплевать. В конце концов, какие доказательства тут требуются? Родимое пятно в форме короны на заднице Луфара? Доказательства скучны. Доказательства утомительны. Доказательства неуместны. Люди предпочтут принять лёгкую ложь, чем отыскивать тяжёлую правду, особенно если это подходит их целям. И большинство из нас предпочтут короля без друзей и без врагов, чем короля, у которого и тех и других полно. Большинство из нас предпочтут, чтобы всё оставалось, как есть, чем терпеть риск неопределённого будущего.
Поднималось всё больше и больше рук. Поддержка Луфара уже зашла слишком далеко, чтобы кто-то мог этому помешать. Теперь это похоже на огромный булыжник, который катится вниз по склону. Они не смеют стоять у него на пути, чтобы их не раздавило. Так что они выстраиваются позади него, добавляя булыжнику свой вес и надеясь ухватить потом объедки.
Брок повернулся, сильно нахмурившись, и бросился по проходу из зала. Возможно, он надеялся, что значительная часть Открытого Совета бросится за ним. Но в этом, как и во многом другом в этот день, он, наверное, жестоко разочарован. Не больше дюжины самых преданных его сторонников последовали за ним из Круга Лордов. Остальные оказались благоразумнее. Лорд Ишер обменялся взглядом с Байязом, а потом поднял бледную руку. Лорды Барезин и Хайген посмотрели, как большая часть их сторонников собирается голосовать за юного претендента, переглянулись и вернулись на свои места, храня осторожное молчание. Скальд открыл рот, чтобы что-то выкрикнуть, оглянулся и передумал. А потом с явной неохотой медленно поднял руку.
Больше протестов не было.
Король Джезаль Первый был возведён на трон почти единогласным решением.
Ловушка
Логен снова поднимался в Высокогорье, и чистый морозный воздух резко и знакомо холодил горло. Их поход начался спокойно — они шли по лесу, и подъём был почти незаметен. Потом деревья стали тоньше, путь привёл их в долину среди покрытых травой холмов, прорезанную журчащими ручьями, усеянную пятнами осоки и кустов. Потом долина стала ущельем, окаймлённым по обе стороны склонами голых камней и осыпей, которые становились всё круче. А дальше по обе стороны от ущелья возвышались два огромных утёса. Ещё дальше виднелись смутные очертания горных вершин — серые, светло-серые и совсем светлые — вдалеке они сливались с тяжёлым серым небом.
Солнце поднялось и принялось за дело — стало слишком жарко, чтобы идти и слишком ярко, чтобы поднимать голову. Все устали карабкаться, беспокоиться и оглядываться назад, высматривая Бетода. Сотни четыре карлов и примерно столько же горцев с раскрашенными лицами — все вытянулись в длинную колонну, чертыхались и плевались, сапоги хрустели и соскальзывали по сухой грязи и щебню. Дочь Круммоха с трудом шла впереди Логена, согнувшись пополам под тяжестью молота — её волосы потемнели от пота. Дочь Логена к этому времени была бы уже старше. Если бы шанка не убили её вместе с матерью и братьями. От этого у Логена появилось пустое чувство вины. Неприятное чувство.
— Девочка, хочешь, помогу с этой колотушкой?
— Нет, блядь, не хочу! — крикнула она ему, потом сбросила молот с плеча и потащила по склону за рукоять, хмуро глядя на Логена. Боёк молота стучал по тропе и оставлял за собой полосу на каменистой земле. Логен удивлённо посмотрел ей вслед. Похоже, на десятилетних его подход к женщинам вообще не действовал.
Круммох подошёл сзади, и кости пальцев качались на его шее.
— Яростная, а? Надо быть яростной, чтобы преуспеть в моей семье! — Он наклонился и подмигнул. — А она самая яростная из всех, мелкая сучка. Если честно, она моя любимая. — Он покачал головой, глядя, как девчонка тащит этот молот. — Когда-нибудь из неё получится чертовка-жена какому-нибудь несчастному ублюдку. Мы на месте, если тебе интересно.
— А? — Логен вытер пот со лба и хмуро посмотрел вокруг. — А где…
Потом он понял. Крепость Круммоха, если можно было так её назвать, стояла прямо над ними.
Долина от одного утёса до другого была шириной не больше сотни шагов, и поперек неё была построена стена. Древняя осыпающаяся стена из грубых блоков, такая потрескавшаяся и настолько покрытая плющом, ежевикой и травой, что скорее была похожа на часть гор. Не намного круче самой долины, высотой в три человеческих роста и прогибалась тут и там, словно вот-вот упадёт под своим весом. По центру стояли ворота из побитых непогодой досок, покрытых лишайником, которые выглядели так, словно они одновременно и пересохли и прогнили.
С одной стороны стены стояла башня, пристроенная к утёсу. Или по крайней мере там из скалы торчала огромная естественная колонна с каменной кладкой из грубо обтёсанных камней на вершине, которая образовывала на утёсе широкую платформу, откуда с большой высоты можно было наблюдать за стеной. Логен посмотрел на Ищейку, который с трудом поднимался, а Ищейка покосился на стену так, словно не мог поверить своим глазам.
— И это всё? — скривив губу, прорычал Доу, поднимаясь следом. С одной стороны на стене, прямо под башней, проросло несколько деревьев — и это случилось по меньшей мере пятьдесят лет назад. Теперь они возвышались над стеной. По ним легко могли взобраться люди и войти внутрь, не слишком напрягаясь.
Тул уставился на эту пародию на крепость.
— Ты сказал, укреплённое место в горах.
— Укреплённое… ну. — Круммох махнул рукой. — Мы, горцы, всегда не очень-то горазды стоить, и всё такое. А чего вы ждали? Десять мраморных башен и замок больше, чем у Скарлинга?
— Я ждал хотя бы пристойную стену, — проворчал Доу.
— Ба! Стены? Я слышал, что ты холоден как снег, и горяч, как моча, Чёрный Доу, а тебе теперь нужны стены, за которыми можно спрятаться?
— Если Бетод придёт, то народу у него будет раз в десять больше, чем у нас, безумный еблан! Ты чертовски прав, мне нужна стена, и ты сказал, что она здесь есть!
— Друг, но ты же сам сказал. — Круммох говорил тихо и спокойно, словно объяснял ребенку, и ткнул толстым пальцем себе в голову: — Я безумный! Безумен, как выводок сов — все так говорят! Я не помню имён своих детей. Кто знает, как по моим представлениям выглядят стены? Большую ча