Последний довод королей — страница 35 из 127

— О, я убил тьму врагов, Изерн. — Прогремел громкий глубокий голос Круммоха, когда Логен подошёл ближе. — Больше, чем могу упомнить. У вашего отца, может, мозги не всегда на месте, но враждовать с ним лучше не надо. Нет врага хуже. Вы скоро увидите, что это правда, когда заявится Бетод со своими жополизами. — Он поднял глаза и увидел, как в темноте идёт Логен. — Я клянусь, и не сомневаюсь, Бетод поклялся бы со мной — на всём Севере есть лишь один ублюдок опаснее, кровавее и суровей вашего отца.

— И кто же это? — спросил мальчик со щитом. Логен почувствовал, как его сердце упало, когда рука Круммоха поднялась в его сторону.

— Да вот же он. Девять Смертей.

Девочка сердито уставилась на Логена.

— Он никто. Ты мог бы его победить, па!

— Во имя мёртвых, только не я! Даже не говори такого, девочка, а то я нассу такую лужу, что ты в ней утонешь.

— Он не очень-то грозно выглядит.

— Это урок вам троим. Не выглядеть грозно, не говорить грозно, не казаться грозным — вот отличный первый шаг, чтобы быть опасным, а, Девятипалый? И когда выпустишь своего демона, это будет двойным потрясением для любого бедняги, который встанет против тебя. Потрясение и удивление, прекрасные мои малыши, а ещё быстрота удара и никакой жалости. Вот что делает убийцу убийцей. Размер, сила и громкий голос тоже помогают, но они ничто по сравнению с той смертоносной, чудовищной, безжалостной скоростью, а, Девять Смертей?

Это был суровый урок для детей, но так отец Логена учил его в юности, и он держал это в уме все эти годы.

— Это печальная правда. Кто бьёт первым, тот зачастую бьёт и последним.

— Именно так! — прокричал Круммох, хлопая себя по огромному бедру. — Отлично сказано! Но это радостная правда, а не печальная. Дети мои, вы помните старика Вилума?

— Гром забрал его! — прокричал мальчик со щитом, — В грозу, в Высокогорье!

— Так и было! Только что он стоял там, потом раздался шум, словно мир рушится, вспышка, как солнце, и Вилум уже лежал мёртвым у моих ног!

— Его ноги горели! — рассмеялась девочка.

— Так и было, Изерн. Вы видели, как быстро он умер, как сильно ударила его молния, как мало жалости выказала. — И Круммох посмотрел на Логена. — Вот что будет, если встать на пути этого человека. Только скажешь ему не то слово, и что потом? — Он с таким громким треском хлопнул руками, что трое детей подпрыгнули. — Он отправит тебя обратно в грязь. Быстрее, чем небо убило Вилума, и сожалеть будет меньше. Ваши жизни висят на волоске всякий раз, как вы стоите в двух шагах от этого ублюдка, который с виду не очень-то грозен, разве не так, Девять Смертей?

— Ну… — Логену это не очень-то нравилось.

— Тогда сколько человек убил ты? — выкрикнула девочка, выпятив подбородок.

Круммох рассмеялся и потрепал её волосы.

— Нет таких больших чисел, Изерн! Он король убийц! Нет более смертоносного человека под луной.

— А как же Наводящий Ужас? — спросил мальчик с копьём.

— Ооооохххх, — проворковал Круммох, улыбаясь во все лицо. — Он не человек, Скофен. Он что-то иное. Но мне интересно. Если Фенрис Наводящий Ужас и Девять Смертей выйдут друг против друга? — Он потёр руки. — Вот на это я бы посмотрел. На это луна хотела бы пролить свой свет. — Он закатил глаза к небу, и Логен проследил за ними взглядом. Там, в чёрных небесах, висела луна, большая и белая, сияющая, как огонь.

Отвратительные старики

Высокие окна были открыты и впускали милосердный ветерок, продувавший просторную гостиную и даривший редкий поцелуй прохлады потному лицу Джезаля, заставляя шелестеть и хлопать огромные старинные занавески. В этой комнате всё было огромным — громадные двери были в три человеческих роста, а потолок, на котором были нарисованы люди мира, кланяющиеся громадному золотому солнцу — ещё вдвое выше. Куда бы Джезаль не повернулся, на стенах висели огромные картины с изображениями людей в величавых позах в натуральную величину, и их воинственные выражения вызывали у него неприятные ощущения.

Казалось, это место для великих людей, для мудрецов, для эпических героев или могучих злодеев. Место для гигантов. А Джезаль здесь чувствовал себя крошечным, жалким, и глупым дурачком.

— Вашу руку, если позволите, ваше величество, — пробормотал один из портных, который умудрялся отдавать Джезалю приказы, оставаясь сокрушительно подобострастным.

— Да, разумеется… простите. — Джезаль поднял руку немного выше, внутренне проклиная себя за то, что снова извинился. Теперь он король, как не уставал напоминать ему Байяз. Если вышвырнет одного из портных в окно, никаких извинений даже не потребуется. Возможно, этот человек сам поблагодарит его за внимание, приземлившись на землю. А сейчас портной лишь изобразил натянутую улыбку и растянул свою мерную ленту. Его коллега ползал внизу, занимаясь чем-то похожим у коленей Джезаля. Третий скрупулёзно записывал их замеры в журнал с пятнистой обложкой.

Джезаль сделал глубокий вдох и хмуро посмотрел в зеркало. Оттуда на него смотрел неуверенный юный идиот со шрамом на подбородке, завёрнутый в образцы блестящей ткани, словно манекен. Он выглядел, и неожиданно почувствовал себя скорее клоуном, чем королём. Он смотрел на шутку, и несомненно рассмеялся бы, если б сам не был героем этого нелепого анекдота.

— Тогда, быть может, что-нибудь в осприйском стиле? — королевский ювелир осторожно поставил Джезалю на голову очередную деревянную ерунду и посмотрел на результат. Вся эта чёртова штуковина выглядела, как перевёрнутый канделябр.

— Нет, нет! — с некоторым раздражением отрезал Байяз. — Слишком вычурно, слишком затейливо, слишком громоздко. В этой чёртовой штуке он и стоять-то не сможет! Она должна быть простой, честной и лёгкой. В чём человек может сражаться!

Королевский ювелир удивлённо моргнул.

— Он будет сражаться в короне?

— Нет, болван! Но должен выглядеть так, будто сможет! — Байяз подошёл сзади к Джезалю, схватил деревянную штуковину с его головы и со стуком бросил на отполированный пол. Потом сжал руки Джезаля и мрачно уставился на отражение из-за его плеча. — Это король-воин в лучших традициях! Истинный наследник королевства Гарода Великого! Бесподобный фехтовальщик, который наносил раны и получал их, который вёл армии к победе, который убивал людей десятками!

— Десятками? — неуверенно пробормотал Джезаль.

Байяз его проигнорировал.

— Человек, который так же легко обращается с седлом и шпагой, как с троном и скипетром! Его корона должна подходить к доспехам. И к оружию. К стали. Теперь понимаете?

Ювелир медленно кивнул.

— Думаю да, милорд.

— Хорошо. И ещё одно.

— Милорду стоит только назвать это.

— Воткните в неё охеренный алмаз.

Ювелир покорно склонил голову.

— Это само собой разумеется.

— А теперь вон. Вон, все вы! Его величество должен заняться государственными делами.

Журнал с грохотом захлопнулся, мерные ленты вмиг свернулись, образцы тканей исчезли. Портные и королевский ювелир поклонились и попятились из комнаты, подобострастно бормоча, и тихо закрыли громадные позолоченные двери. Джезаль с трудом удержался, чтобы не выйти вместе с ними. Он все время забывал, что теперь он и есть "его величество".

— У меня есть дела? — спросил он, отворачиваясь от зеркала и изо всех сил пытаясь говорить бесцеремонно и повелительно.

Байяз выпроводил его в огромный коридор, стены которого были покрыты прекрасно нарисованными картами Союза.

— У вас есть дела с вашим Закрытым Советом.

Джезаль сглотнул. Само название этого учреждения обескураживало. Стоять в мраморных залах, позволять измерять себя для новой одежды и разрешать называть себя "ваше величество" — всё это было ошеломительно, но не требовало больших усилий с его стороны. А теперь он будет заседать в самом сердце правительства. Джезаль дан Луфар, прославленный своим вопиющим невежеством, станет делить комнату с самыми влиятельными людьми Союза. От него будут ждать решений, которые повлияют на жизни тысяч людей. Настаивать на своём в сферах политики, закона и дипломатии, хотя единственными сферами, в которых он разбирался, были фехтование, выпивка и женщины. И он уже начинал думать, что, по крайней мере, в последней сфере он не такой уж и эксперт, каким себя считал.

— Закрытый Совет? — его голос прозвучал на октаву более девчачьим, чем королевским, и ему пришлось закашляться. — Есть ли какой-то конкретный важный вопрос? — проворчал он неубедительным басом.

— Сегодня рано утром пришли крайне важные новости с Севера.

— Неужели?

— Боюсь, лорд-маршал Берр умер. Армии нужен новый командующий. Дискуссия по этому вопросу займёт, вероятно, несколько часов. Сюда, ваше величество.

— Часов? — пробормотал Джезаль. Каблуки его сапог стучали по широким мраморным ступеням. Несколько часов в компании Закрытого Совета. Он нервно потёр руки.

Казалось, Байяз угадал его мысли.

— Вам не нужно бояться этих старых волков. Вы их господин, во что бы они там себе не верили. Вы в любое время можете заменить их, или, коли уж на то пошло, заковать в кандалы, если только пожелаете. Возможно, они это забыли. Возможно, в своё время нам придется им об этом напомнить.

Они прошли через высокие ворота, по бокам которых стояли рыцари-телохранители — свои шлемы они держали в руках, но их лица были такими бесстрастными, что с тем же успехом они могли бы опустить забрала. За воротами лежал широкий сад, со всех четырех сторон огороженный тенистой колоннадой, украшенной резьбой в форме листьев деревьев. В фонтанах плескалась вода, блестя на ярком солнце. Пара огромных оранжевых птиц с ногами толщиной с ветку важно вышагивала по идеально постриженному газону. Они высокомерно уставились на проходившего мимо них Джезаля, вздёрнув свои кривые клювы, очевидно не сомневаясь, что он полный самозванец.

Он таращился на яркие цветы, на мерцающую зелень, на прекрасные статуи. Пялился на древние стены, покрытые красными, белыми и зелеными вьющимися растениями. Неужели всё это принадлежит ему? Всё