Джезаль сидел весь бесконечный день, пока в комнате становилось всё жарче и жарче, и извивался, глядя, как раскланиваются и убираются прочь представители величайших правителей со всего мира с идентичными вежливыми поздравлениями на дюжине разных языков. Он сидел, пока солнце садилось, и зажигали и поднимали сотни свечей, мерцание которых отражалось в зеркалах, в темнеющих окнах и в отполированном до блеска полу. Он сидел, улыбался, и принимал восхваления от людей, о чьих странах он почти ничего даже и не слышал до того, как начался этот бесконечный день.
— … кроме того, его великолепие надеется и верит, что враждебность между вашим великим государством и империей Гуркхул вскоре подойдёт к концу, и торговля снова сможет протекать свободно по всему кругу Морей.
И посол и переводчик сделали редкую вежливую паузу, и Джезалю удалось вяло пробубнить в ответ:
— Мы питаем весьма похожие надежды. Прошу вас, передайте великому герцогу наши благодарности за чудесные дары. — Тем временем два лакея подняли тяжёлый сундук и поставили его к остальному вычурному хламу, который Джезаль набрал за этот день.
В помещении снова полилась стририйская болтовня.
— Его великолепие желает передать свои искренние поздравления по поводу вашего приближающегося бракосочетания с принцессой Терезой, жемчужиной Талина, несомненно, самой прекрасной женщиной во всём Земном круге. — Джезалю изо всех сил удалось выдавить натянутую ухмылку. Сегодня ему так часто говорили об этом браке, как о решённом деле, что он уже утратил желание исправлять это недоразумение, и сам начал считать себя помолвленным. Ему хотелось лишь, чтобы эти аудиенции наконец закончились, и он смог отдохнуть.
— Его великолепие также проинструктировал нас пожелать вашему августейшему величеству долгого и счастливого правления, — объяснил переводчик, — и множества наследников, чтобы ваша династия продолжала своё славное правление. — Джезаль растянул улыбку ещё немного и склонил голову:
— Желаю вам всего хорошего!
Осприйский посланник театрально поклонился, взмахнув своей громадной шляпой, разноцветные перья которой восторженно затрепетали. Затем он, шаркая, попятился по блестящему полу, по-прежнему склонившись. Каким-то образом ему удалось добраться до коридора, не грохнувшись на спину, и огромные двери, украшенные золочёными листьями, тихо закрылись за ним.
Джезаль сорвал корону с головы и швырнул на подушку возле трона, потирая одной рукой натёртые отметины на вспотевшем лбу, а другой расстёгивая расшитый воротник. Ничего не помогало. Он всё так же чувствовал тошноту, слабость, и ему было до жути жарко.
Хофф уже вкрадчиво подобрался к Джезалю слева.
— Ваше величество, это был последний посланник. Завтра мы будем принимать знать Срединных земель. Они жаждут выразить своё почтение…
— Много почестей и мало помощи, чёрт возьми!
Хофф наигранно выдавил смешок.
— Ха-ха-ха, ваше величество. Они ждут аудиенции с рассвета, и мы бы не хотели оскорблять их…
— Проклятье! — прошипел Джезаль, вскакивая и тряся ногами в тщетной попытке отлепить штаны от потного зада. Он сдёрнул через голову алый кушак и отбросил прочь. Распахнул вышитый золотом сюртук и попытался сорвать его, но запутался в рукаве, и ему пришлось вывернуть наизнанку проклятую тряпку, прежде чем удалось от неё избавиться.
— Проклятье! — Джезаль швырнул сюртук на мраморный помост, почти желая растоптать его в лохмотья. Потом он опомнился. Хофф осторожно отступил и нахмурился, словно заметил, что его прекрасный новый особняк поражён ужасным гниением. Всевозможные слуги, пажи и рыцари — герольды и телохранители — внимательно смотрели перед собой, изо всех сил имитируя статуи. В тёмном углу зала стоял Байяз. Его глаза утонули в тени, но лицо было каменно-мрачным.
Джезаль покраснел, как капризный школьник, у которого потребовали объяснений, и закрыл глаза рукой.
— Ужасно утомительный день… — опустив голову, он поспешил по ступеням помоста прочь из зала приёмов. Запоздалые и слегка фальшивящие звуки фанфар преследовали его. Как и Первый из Магов, к несчастью.
— Это было не очень-то любезно, — сказал Байяз. — Вспышки гнева редко выглядят устрашающе. Чаще всего они смешны.
— Извиняюсь, — проворчал Джезаль сквозь сжатые зубы. — Корона — тяжёлое бремя.
— Тяжёлое бремя, но и большая честь. Насколько я помню, у нас была беседа о том, что вы постараетесь быть её достойным. — Маг многозначительно помедлил. — Возможно, вам следует стараться усерднее.
Джезаль потёр ноющие виски.
— Мне всего лишь нужна минутка для себя. Всего лишь минутка.
— Располагайте любым временем, какое вам необходимо. Но утром у нас есть дела, ваше величество, дела, которых нам не избежать. Знать Срединных земель не станет ждать с поздравлениями. Мы увидимся на рассвете, и вы будете до краёв полны энергии и энтузиазма, я не сомневаюсь.
— Да, да! — бросил Джезаль через плечо. — Полон до краёв!
Он вырвался в маленький дворик, окружённый с трёх сторон тенистой колоннадой, и замер, наслаждаясь спокойным вечером. Встряхнулся, зажмурил глаза, закинул голову и сделал долгий медленный вдох. Минута наедине с собой. Он подумал, что, возможно, за исключением сна и справления нужды, такая минутка выдалась у него впервые со времени того безумия в Круге Лордов.
Он стал жертвой, или возможно выгодополучателем, громадной ошибки. По какой-то причине все приняли его за короля, в то время как на самом деле он, очевидно, являлся эгоистичным, невежественным идиотом, который в своей жизни никогда не заглядывал дальше, чем на день вперёд. Всякий раз, как кто-нибудь называл его "Ваше величество", Джезаль всё больше чувствовал себя мошенником, и с каждым прошедшим мигом всё сильнее росло чувство вины за то, что его не раскрыли.
Он прошёл по идеальной лужайке, позволив себе долгий вздох жалости к себе. Который застрял у него в горле. Перед дверями напротив стоял по стойке "смирно" рыцарь-телохранитель, настолько неподвижный, что Джезаль едва его заметил. Он чертыхнулся себе под нос. Разве нельзя ему остаться в одиночестве хотя бы на пять минут? Он нахмурился, подходя ближе. Мужчина казался смутно знакомым. Огромный парень с бритой головой и примечательно маленькой шеей…
— Бремер дан Горст!
— Ваше величество, — сказал Горст, и его доспехи лязгнули, когда он ударил себя мясистым кулаком по отполированному нагруднику.
— Как я рад вас видеть! — Этот человек с первого взгляда не понравился Джезалю, а потом ещё и избивал его в круге для фехтования. И хотя Джезаль в итоге победил, но его мнение о безшеем звере ничуть не улучшилось. Однако теперь любое знакомое лицо казалось стаканом воды в пустыне. Джезаль неожиданно для себя протянул руку и сжал тяжёлую ладонь Горста, словно они были старыми друзьями, и с трудом её выпустил.
— Ваше величество оказывает мне слишком большую честь.
— Прошу вас, не надо меня так называть! Как вам удалось стать придворным? Я думал, вы служили в охране лорда Брока?
— Тот пост не подходил мне, — сказал Горст своим удивительно высоким писклявым голоском. — Несколько месяцев назад мне повезло получить место среди рыцарей-телохранителей, ваше вел… — и он оборвал себя.
Джезалю в голову закралась мысль. Он посмотрел через плечо, но поблизости никого не было. Сад по-прежнему был спокоен, как кладбище, а его тенистые галереи тихи, как склепы.
— Бремер… могу я называть вас Бремером?
— Полагаю, мой король может называть меня, как пожелает.
— Интересно… могу я попросить вас об услуге?
Горст моргнул.
— Вашему величеству нужно только сказать.
Джезаль развернулся, услышав, как открылась дверь. Горст с тихим стуком доспехов вышел из тени колоннады. За ним тихо следовала фигура в накидке с капюшоном. Когда она откинула капюшон, и полоска света из окна сверху осветила нижнюю часть её лица, оказалось, что прежнее возбуждение никуда не делось. Джезаль увидел светлый изгиб её щеки, половинку рта, очертания носа, блеск глаз в тени — вот и всё.
— Благодарю вас, Горст, — сказал Джезаль. — Вы можете нас оставить. — Здоровяк ударил себя в грудь, попятился под аркой и закрыл за собой дверь.
Разумеется, уже не в первый раз они встречались тайно, но теперь всё изменилось. Он раздумывал, закончится ли всё между ними поцелуями и тихими словами, или же просто закончится. Начало было не очень многообещающим.
— Ваше августейшее величество, — очень иронично сказала Арди. — Какая огромная честь. Мне пасть ниц? Или хватит реверанса?
Как бы суровы ни были её слова, от звука её голоса у него перехватило горло.
— Реверанс? — удалось ему проговорить. — Ты хоть знаешь, как его делать?
— По правде говоря, не особенно. Меня не учили находиться в высшем обществе, и теперь этот недостаток обучения сильно на меня давит. — Она шагнула вперёд, хмуро глядя на погружающийся в темноту сад. — В детстве самым диким полётом моей фантазии была мечта о том, что меня пригласят во дворец, и я буду гостьей самого короля. Мы будем есть вкусные пирожные, пить прекрасное вино и вести прекрасные разговоры о важных вещах, глубоко в ночи. — Арди прижала руки к груди и затрепетала ресницами. — Благодарю вас за то, что воплотили жалкие мечты одной несчастной бедняжки, пусть и на краткий миг. Остальные попрошайки никогда не поверят мне, если я им расскажу!
— Все мы сильно потрясены тем, как всё обернулось.
— О да, все мы, ваше величество.
Джезаль вздрогнул.
— Не называй меня так. Только не ты.
— И как же мне следует называть вас?
— По имени. Джезаль. Так же, как называла раньше… прошу тебя.
— Как прикажете. Ты обещал мне, Джезаль. Ты обещал, что не подведёшь меня.
— Я знаю, обещал, и собирался сдержать обещание… но факт в том… — Хоть Джезаль и стал королём, но он не мог подобрать слова, как и раньше, а потом по-идиотски с жаром выпалил: — Я не могу на тебе жениться! Я обязательно женился бы, если бы не… — Он поднял руки и безнадежно уронил их. — Если бы не произошло всего этого. Но оно произошло, и я ничего не могу поделать. Я не могу на тебе жениться.