— Разумеется не можешь. — Её рот горько скривился. — Обещания для детей. Я их и раньше не воспринимала слишком всерьёз. Даже в самые невероятные моменты. А теперь сама мысль об этом кажется нелепой. Король и крестьянка. Абсурд. Даже самая банальная сказка не осмелится такое предположить.
— Не нужно думать, что мы больше никогда не увидимся. — Он нерешительно шагнул к ней. — Разумеется, теперь всё будет по-другому, но мы всё ещё можем выкроить минутку… — Он медленно, неловко протянул руку. — Минутку, когда мы можем побыть вместе. — Он коснулся её лица, мягко, и почувствовал то же виноватое возбуждение, что и всегда. — Мы можем быть друг для друга теми же, кем были раньше. Не нужно беспокоиться. Всё будет устроено…
Она посмотрела ему в глаза.
— Так… ты хотел бы, чтобы я была твоей шлюхой?
Он отдёрнул руку.
— Нет! Разумеется нет! Я имел в виду… я хотел бы, чтобы ты была… — А что он имел в виду? Он отчаянно подыскивал нужное слово. — Моей возлюбленной?
— А-а. Понимаю. А когда ты женишься, кем я буду тогда? Какое слово, по-твоему, твоя жена будет использовать, чтобы описать меня? — Джезаль сглотнул и посмотрел на свои туфли. — Шлюха это шлюха, как её ни назови. От них легко устают, и ещё легче их меняют. А когда ты устанешь от меня и найдёшь других возлюбленных, как они будут называть меня? — Она горько фыркнула. — Я ничтожество, и знаю это, но похоже ты думаешь обо мне даже хуже, чем я сама.
— Это не моя вина. — Он почувствовал слёзы в глазах. От боли, или от облегчения — сложно сказать. Горький сплав того и другого, наверное. — Это не моя вина.
— Разумеется не твоя. Я тебя не виню. Я виню себя. Раньше я думала, что мне не везёт, но мой брат был прав. Я принимаю плохие решения. — Она посмотрела на него с тем же осуждающим выражением в тёмных глазах, которое было там, когда они впервые встретились. — Я могла бы найти хорошего человека, но выбрала тебя. Следовало быть осмотрительнее. — Она протянула руку, коснулась его лица и вытерла большим пальцем слезу с его щеки. Так же, как когда они прощались в прошлый раз, в парке, под дождём. Но тогда оставалась надежда, что они ещё встретятся. Теперь такой надежды не было. Арди вздохнула, уронила руку и мрачно посмотрела на сад.
Джезаль моргнул. Неужели это и впрямь конец? Он, по крайней мере, заслуживал последних нежных слов, горько-сладкого прощания, но его разум был пуст. От каких слов могло хоть что-то измениться? У них всё закончилось, и слова стали бы лишь солью на раны. Напрасно потраченное дыхание. Он выпятил подбородок и вытер последнюю влагу со щёк. Она была права. Король и крестьянка. Что может быть нелепей?
— Горст! — рявкнул он. Дверь со скрипом отворилась и мускулистый стражник вышел из тени, почтительно склонив голову. — Можете сопроводить даму до её дома.
Тот кивнул и встал около арки. Арди отвернулась и пошла туда, натягивая капюшон, а Джезаль смотрел, как она уходит. Он думал, что быть может она остановится на пороге, оглянется назад, их глаза встретятся и это будет последний миг между ними. Последний миг, от которого перехватит дух. Последнее замирание сердца.
Но она не оглянулась. Без малейшей паузы она ушла и исчезла, и Горст за ней следом, а Джезаль остался в освещённом луной саду. Один.
Схватила тень
Ферро сидела на крыше пакгауза, прищурив глаза от яркого солнца и скрестив ноги. Она наблюдала за судами, и за людьми, которые с них сходили. Высматривала Юлвея. Вот почему она приходила сюда каждый день.
Между Союзом и Гуркхулом шла война — бессмысленная война, одни разговоры и никаких сражений, — поэтому в Канту корабли не ходили. Но Юлвей ходил, где ему вздумается. Он мог забрать Ферро на Юг, так что она смогла бы отомстить гуркам. А пока он не приедет, она сидела в этой ловушке с розовыми. Она стиснула зубы, сжала кулаки и скривилась от своей беспомощности. От скуки. От напрасно потерянного времени. Она бы помолилась Богу, чтобы Юлвей приехал.
Но Бог никогда не слушал.
Джезаль дан Луфар, каким бы глупцом он ни был, по причинам, которых она не могла понять, получил корону и сделался королём. Байяз, который, по мнению Ферро, стоял за всем этим, теперь проводил с ним каждый час. Несомненно, всё ещё пытаясь сделать из него вождя народов. Так же безрезультатно, как пытался на всём пути по равнинам и назад.
Джезаль дан Луфар, король Союза. Девятипалый на это смеялся бы долго и громко, если бы услышал, конечно. Ферро улыбнулась, подумав, как он смеется. Потом поняла, что улыбается, и заставила себя остановиться. Байяз обещал ей возмездие, и не дал ничего. И оставил её, беспомощную, в этом болоте. Тут нечему было улыбаться.
Она сидела и наблюдала за лодками, высматривая Юлвея.
Она не высматривала Девятипалого. И не надеялась увидеть, как он, сутулясь, появляется в доках. Это была бы глупая, детская надежда, принадлежавшая глупому ребенку, которым она была, когда гурки взяли её в рабство. Он не передумает и не вернётся. Она была в этом уверена. Впрочем, удивительно, что ей постоянно казалось, будто бы она заметила его среди толпы.
Докеры стали её узнавать. Некоторое время они кричали ей:
— Спускайся сюда, красотка, и поцелуй меня! — вопил один, а его друзья смеялись. Тогда Ферро швырнула полкирпича ему в башку и сбила его в море. Ему нечего было сказать ей, когда они его выловили. И ни у кого слов не нашлось, что прекрасно ей подходило.
Она сидела и наблюдала за кораблями.
Ферро сидела, пока солнце не опускалось, ярко освещая подбрюшья облаков и заставляя искриться морские волны. Пока не редела толпа, и повозки не прекращали ездить, и крики и суматоха доков не сменялись пыльной тишиной. До тех пор, пока ветер, обдувавший её кожу, не становился слишком холодным.
Сегодня Юлвей не приехал.
Она слезла с крыши пакгауза и стала задворками пробираться к Центральному проспекту. Это случилось, когда Ферро шла по широкой дороге, хмуро глядя на людей, которые проходили мимо неё. Она поняла. За ней следили.
Он следил хорошо и аккуратно. Иногда подходил ближе, иногда дальше. Никогда не стоял на виду, но никогда и не прятался. Она несколько раз повернула, чтобы убедиться — и он всегда шёл за ней. Он был одет во всё черное, с длинными чёрными прямыми волосами и в маске, закрывающей часть лица. Весь в чёрном, как тень. Как те люди, которые преследовали их с Девятипалым, до того, как они отправились в Старую Империю. Ферро наблюдала за ним краем глаза, никогда не глядя прямо на него, не давая ему понять, что она знает.
Скоро он поймёт.
Она свернула в тёмный переулок и остановилась за углом. Прижалась к тёмному камню, затаила дыхание. Может, её лук и меч далеко, но сейчас ей нужно было лишь одно оружие — внезапность. А ещё руки, ноги и зубы.
Ферро слышала его приближающиеся шаги. Осторожные, мягкие шаги по переулку, такие тихие, что она их едва слышала. Она поняла, что улыбается. Приятное чувство — когда есть враг, когда есть цель. Очень приятное, ведь его так долго не было. Оно заполнило пустоту у неё внутри, пусть хотя бы на миг. Ферро стиснула зубы, чувствуя, как ярость поднимается в груди. Жаркая и волнующая. Надёжная и знакомая. Как поцелуй старого любовника, по которому давно соскучилась.
Когда он завернул за угол, её кулак уже летел. Он врезался в его маску, и человек зашатался. Ферро подступила ближе, треснув ему по лицу, и с каждым ударом его голова моталась то влево, то вправо. Он пытался нашарить нож, но слишком медленно и ошеломлённо, так что клинок почти не вышел из ножен, когда она схватила его за запястье. От удара локтем его голова запрокинулась, и Ферро так врезала ему в горло, что он забулькал. Вырвала нож из его обмякшей руки, повернулась и так пнула его в живот, что он согнулся пополам. Её колено глухо ударило его в маску, и он упал на спину в грязь. Она бросилась за ним, плотно обхватила ногами его туловище, придавила рукой грудь и прижала нож к его горлу.
— Глянь-ка, — прошептала она ему в лицо. — Я поймала тень.
— Грлх, — донесся голос из-под маски. Глаза у человека вращались.
— Тяжеловато говорить с этой штукой на лице, да? — И взмахом ножа она срезала завязки маски, клинок оставил на его щеке длинную царапину. Без маски он выглядел не очень опасным. Намного моложе, чем она думала. На подбородке виднелись пятна сыпи, а над верхней губой — пушок волос. Он дёрнул головой и сфокусировал глаза. Зарычал, попытался вывернуться, но она крепко его держала, и прикосновение ножа к шее вскоре его успокоило.
— Зачем ты за мной следишь?
— Я, блядь, не…
Ферро никогда не была терпеливой женщиной. В этой позе легко было подняться и врезать ему локтем по морде. Он изо всех сил старался сбросить её, но Ферро сидела у него на поясе, и парень был беспомощен. Её рука обрушивалась ему на кисти, на челюсть, на нос, на шею, а его голова ударялась о грязные булыжники мостовой. Четыре таких удара, и он прекратил сопротивляться. Его голова откинулась назад, и Ферро снова склонилась над ним, прижав нож к шее. Кровь булькала у него из носа и изо рта и тёмными полосками стекала по лицу.
— Следишь за мной?
— Я просто наблюдаю. — Его голос булькал в окровавленном рту. — Просто наблюдаю. Не я отдаю приказы.
Гуркские солдаты не отдавали приказов убивать народ Ферро и забирать её в рабство. Они не делались от этого невинными. И это не спасало их от Ферро.
— А кто отдаёт?
Он закашлялся, его лицо дёрнулось, кровавые пузыри вздулись на распухших ноздрях. Больше ничего. Ферро нахмурилась.
— Что? — Она сдвинула нож вниз и пощекотала кончиком у его бедра, — думаешь, я прежде хуй никогда не отрезала?
— Глокта, — промямлил он, закрыв глаза. — Я работаю… на Глокту.
— Глокта. — Это имя ничего ей не говорило, но уже было с чего начать.
Она снова вернула нож к его шее. Кадык поднялся и опустился, касаясь лезвия её клинка. Он стиснула зубы, пошевелила пальцами на рукояти, хмуро глядя вниз. В уголках его глаз заблестели слёзы. Лучше покончить с этим и уходить. Безопаснее всего. Но её рука не двигалась.