— Дай мне причину не делать этого.
Слёзы покатились вниз по бокам его окровавленного лица.
— Мои птицы, — прошептал он.
— Птицы?
— Некому будет их кормить. Само собой, я заслуживаю это, но мои птицы… они ничего не сделали.
Она прищурилась, глядя на него.
Птицы. Удивительно, ради чего живут люди.
У её отца была птица. Ферро помнила её, в клетке, которая висела на шесте. Бесполезная тварь, она даже летать не умела, только цеплялась за жёрдочку. Отец научил её говорить. Ферро вспомнила, как он кормил эту птицу, когда она ещё была ребенком. Давным-давно, ещё до того, как пришли гурки.
— Сссссс, — прошипела она ему в лицо, прижимая нож к его шее и заставив съёжиться. Потом убрала клинок, поднялась и склонилась над ним. — Миг, когда я ещё раз тебя увижу, будет последним в твоей жизни. Возвращайся к своим птицам, тень.
Он кивнул, его влажные глаза расширились, а она повернулась и пошла по тёмной улочке в сумерки. Проходя по мосту, швырнула нож прочь. Тот со всплеском исчез, и волны разошлись увеличивающимися кругами по грязной воде. Скорее всего, это ошибка, оставлять этого человека в живых. По её опыту милосердие всегда было ошибкой.
Но похоже, сегодня она была в милосердном настроении.
Вопросы
Разумеется, полковник Глокта был великолепным танцором, но трудно поистине блистать, когда нога настолько не гнётся. Кроме того, постоянно отвлекало жужжание мух, да и партнёрша мешала. Арди Вест неплохо выглядела, но её постоянное хихиканье становилось уже довольно раздражающим.
— Прекратите! — резко бросил полковник, кружа её по лаборатории адепта-медика, а образцы в колбах вздрагивали и покачивались в такт музыке.
— Частично съеден, — ухмыльнулся Канделау. Через линзу один его глаз казался сильно увеличенным. Он указал своими щипцами вниз. — Это ступня.
Глокта раздвинул кусты, прижав одну руку к лицу. Там, блестя красным, лежал разделанный труп, в котором сложно было опознать человека. Арди всё смеялась и смеялась, увидев его.
— Частично съеден! — хихикала она. Полковник Глокта не находил в этом ничего смешного. Жужжание мух становилось всё громче и громче, и уже угрожало полностью заглушить музыку. И что ещё хуже, в парке становилось ужасно холодно.
— Как это легкомысленно с моей стороны, — сказал голос из-за спины.
— Что вы имеете в виду?
— Просто оставить это здесь. Но иногда лучше действовать быстро, чем осторожно, не так ли, калека?
— Я помню это, — пробормотал Глокта. Становилось ещё холоднее, и он дрожал, как лист. — Я помню!
— Конечно, — прошептал голос. Женский голос, но принадлежал он не Арди. Низкий и шипящий голос, от которого глаз полковника задёргался.
— Что я могу поделать? — Полковник почувствовал, как закипает отвращение. Раны в красном мясе зияли. Мухи жужжали уже так громко, что сложно было услышать ответ.
— Может быть, тебе следует отправиться в Университет и попросить совета. — Ледяное дыхание касалось его шеи, отчего его спина содрогнулась. — Возможно, пока ты будешь там… ты сможешь спросить их о Семени.
Глокта добрался до нижней ступеньки, отшатнулся вбок и прислонился спиной к стене, громко хрипя. Его левая нога дрожала, а левый глаз дёргался, словно они были соединены шнуром боли, который проходил через его задницу, живот, спину, плечи, шею, лицо и с каждым мигом натягивался всё сильнее.
Он заставил себя успокоиться. Дышать глубоко и медленно. Заставил разум отрешиться от боли и заняться другими вещами. Например, Байязом, и его неудачным путешествием за Семенем. В конце концов, его преосвященство ждёт, а он не из тех, кто известен своим терпением. Глокта потянул шею из стороны в сторону и почувствовал, как щёлкают кости между лопаток. Прижал язык к дёснам и зашаркал от лестницы в прохладную темноту книгохранилища.
За прошедший год оно не сильно изменилось. А может, и за несколько прошедших столетий. Сводчатое помещение пахло сыростью и старостью, свет давали лишь пара грязных мерцающих ламп, провисшие полки тянулись вдаль в пляшущих тенях. Пришло время снова зарыться в эти пыльные отбросы истории. Адепт-историк с виду тоже не сильно изменился. Он сидел за грязным столом, изучая заплесневелую стопку бумаг в свете пламени единственной кривой свечки. Он покосился на Глокту, который, хромая, подошёл ближе.
— Кто здесь?
— Глокта. — Он подозрительно посмотрел в сторону тенистого потолка. — Что случилось с вашим вороном?
— Умер, — печально проворчал древний библиотекарь.
— Ушёл в историю, так сказать! — Старик не засмеялся. — Ну, ладно. Это со всеми случится. — И с некоторыми раньше, чем с остальными. — У меня к вам вопросы.
Адепт-историк вытянулся вперёд над столом, вглядываясь слезящимися глазами в Глокту, словно никогда прежде не видел человека.
— Я помню вас. — Значит, чудеса случаются? — Вы спрашивали меня о Байязе. Первый ученик великого Иувина, первая буква алфавита…
— Да-да, мы это проходили.
Старик мрачно насупился.
— Вы принесли назад тот свиток?
— Тот, в котором Делатель упал, объятый пламенем, и всё такое? Боюсь, нет. Он у архилектора.
— Ха. В последнее время я слишком много слышу об этом человеке. Те, наверху, только и брюзжат о нём. Его преосвященство то, его преосвященство сё. Меня уже тошнит от этого! — Очень хорошо понимаю твои чувства. — Все нынче крутятся, как могут. Крутятся и суетятся.
— Наверху большие перемены. У нас новый король.
— Я знаю! Гуслав, да?
Глокта сделал долгий вздох, усаживаясь на стул с другой стороны стола.
— Да-да, именно он. — Всего лишь на тридцать лет ошибся, или около того. Странно, что он не думает, будто на троне всё ещё Гарод Великий.
— Что вам на этот раз угодно?
О, шарить в темноте в поисках ответов, которые всегда вне досягаемости.
— Мне угодно узнать о Семени.
Морщинистое лицо не шевельнулось.
— О чём?
— Оно упоминалось в вашем ценном свитке. Та штука, которую Байяз и его друзья-колдуны искали в Доме Делателя, после смерти Канедиаса. После смерти Иувина.
— Ба! — Адепт взмахнул рукой, и дряблая плоть под его запястьем закачалась. — Тайны, власть. Всё это метафора.
— Байяз, кажется, так не думает. — Глокта пододвинул стул ближе и заговорил тише. Хотя здесь некому слушать, а если бы и было кому — им было бы плевать. — Я слышал, это кусок Другой Стороны, оставшийся от Старого Времени, когда бесы ходили по земле. Сама суть магии в твёрдом состоянии.
Старик захрипел от тоненького смеха, демонстрируя гнилую полость рта, в котором зубов было даже меньше, чем у Глокты.
— Не думал, что вы так суеверны, наставник. — Я и не был, когда приходил с вопросами в прошлый раз. До визита в Дом Делателя, до встречи с Юлвеем, до того, как я увидел, как улыбалась Шикель, когда мы её сжигали. Что за счастливые времена — до того, как я услышал о Байязе, и всё ещё имело смысл. Адепт вытер слезящиеся глаза своей парализованной пародией на человеческую руку. — Где вы такое слышали?
О, от навигатора, когда его ступня стояла на наковальне.
— Неважно где.
— Что ж, вы об этом знаете больше меня. Я читал, что иногда камни падают с небес. Некоторые говорят, что это частицы звёзд. Другие говорят, что это осколки, исторгнутые из адского хаоса[14]. Опасно к ним прикасаться. Они ужасно холодные.
Холодные? Глокта почти чувствовал ледяное дыхание на своей шее и поводил плечами, заставляя себя не оглядываться назад.
— Расскажите мне об аде. — Хотя, думаю, я знаю о нём больше многих.
— А?
— Ад, старик. Другая Сторона.
— Говорят, оттуда приходит магия, если вы в такое верите.
— Я приучился держать разум открытым.
— Открытый разум похож на открытую рану …
— Я слышал, но мы говорим об аде.
Библиотекарь облизал дряблые губы.
— Есть легенда, что было время, когда наш мир, и нижний мир были едины, и бесы бродили по земле. Великий Эус изгнал их и произнёс Первый Закон — запрещающий касаться Другой Стороны, разговаривать с бесами или открывать врата между мирами.
— Первый Закон, да?
— Его сын Гластрод, жадный до власти, проигнорировал предупреждения отца, выведал тайны, призвал бесов и наслал их на своих врагов. Говорят, его глупость привела к разрушению Аулкуса и падению Старой Империи, и когда он сам себя уничтожил, то оставил врата приоткрытыми… но я не эксперт в таких вопросах.
— А кто эксперт?
Старик скривил лицо.
— Здесь были книги. Очень старые. Прекрасные книги, времён Мастера Делателя. Книги о Другой Стороне. О разделе между сторонами. О вратах и замка́х. Книги о Рассказчиках Тайн, о том, как их призывать и насылать. Куча выдумок, если вам интересно моё мнение. Мифы и фантазии.
— Здесь были книги?
— Несколько лет назад они пропали с моих полок.
— Пропали? Где они?
Старик нахмурился.
— Странно, что из всех людей именно вы об этом спрашиваете…
— Довольно! — Глокта обернулся так быстро, как только мог, и посмотрел назад. Зильбер, распорядитель Университета, стоял у подножия лестницы с видом странного ужаса и удивления на суровом лице. Будто он увидел призрака. Или даже демона. — Этого вполне достаточно, наставник! Мы благодарим вас за визит.
— Достаточно? — Глокта тоже нахмурился. — Его преосвященство не будет…
— Я знаю, что его преосвященство будет, и чего не будет… — Неприятно знакомый голос. По ступеням медленно спускался наставник Гойл. Он прошёл мимо Зильбера по тёмному полу между полками. — И я говорю, довольно. Мы сердечно благодарим вас за визит. — Он наклонился вперёд, яростно выпучив глаза. — Пусть он будет последним!
С тех пор, как Глокта спустился по лестнице, в столовой произошли поразительные изменения. Снаружи за грязными окнами потемнело, в тусклых подсвечниках зажгли свечи.