Лакеи закашлялись, отводя глаза, и расползлись по углам комнаты. Сам Байяз не улыбался и не хмурился.
— Я всегда готов дать совет вашему величеству, но надеялся, что это, возможно, единственное дело, с которым вы в состоянии справиться самостоятельно.
— Надеюсь, вы хорошо подготовились к нашему маленькому выходу. Я собиралась всё утр… — Арди замерла, подняв взгляд и увидев лицо Глокты. — Что с вами случилось?
— А, это? — Он махнул рукой на пёструю россыпь синяков. — Кантийская женщина ворвалась ночью в мои апартаменты, ударила несколько раз и чуть не утопила в ванной. — Никому бы не советовал испытать такое.
Арди ему явно не поверила.
— Что случилось на самом деле?
— Упал с лестницы.
— А-а. Ступеньки. Эти сволочи бывают жестоки, когда нетвёрдо стоишь на ногах. — Она уставилась на свой полупустой бокал слегка затуманенным взором.
— Вы пьяны?
— Сейчас уже день, разве нет? Я всегда стараюсь к этому времени напиться. Принявшись за дело, старайся выполнить его как можно лучше. По крайней мере, так любил мне говорить отец.
Глокта, прищурившись, посмотрел на неё, а она ровно уставилась на него в ответ поверх края бокала. Ни дрожащей губы, ни трагического лица, ни полосок горьких слёз на щеках. Она выглядела не менее счастливой, чем обычно. Или, быть может, не более несчастной. Но вряд ли день свадьбы Джезаля дан Луфара может её радовать. Никому не нравится быть покинутым.
— Нам не обязательно идти, вы же понимаете. — Безуспешно пытаясь вернуть подвижность своей больной ноге, Глокта поморщился, и от этого по его расквашенным губам и побитому лицу тоже прошла рябь боли. — Я уж точно не буду жаловаться, если мне сегодня больше не придётся сделать ни шага. Можем посидеть здесь, поговорить о всякой чепухе и политике.
— И пропустить свадьбу короля? — выдохнула Арди, прижав руку к груди в поддельном испуге. — Но я правда должна увидеть, что наденет принцесса Тереза! Говорят, она самая прекрасная женщина в мире, и даже таким отбросам, как я, нужно с кого-то брать пример. — Она закинула голову и допила остатки вина. — Сами понимаете, даже если еблась с женихом, это не повод пропустить его свадьбу.
Флагман великого герцога Орсо Талинского медленно, осторожно, величественно рассекал волны, подняв не больше четверти парусов, и туча морских птиц хлопала крыльями и кричала в глубоком синем небе над ним. Несомненно, это был самый большой корабль из тех, что когда-либо видел Джезаль — или кто угодно из огромной толпы, заполонившей набережную, крыши и окна зданий вдоль берега.
Корабль был изысканно украшен: на снастях развевались разноцветные флажки, на трёх высоченных мачтах висели яркие знамена с чёрными крестами Талина и золотым солнцем Союза, соединившимися в честь счастливого события. Но выглядел корабль из-за этого не менее угрожающе. Так выглядел бы Логен Девятипалый, если на него надеть модную куртку. Определённо военный, и с виду не менее, а ещё более дикий из-за вычурного наряда, в котором ему явно неудобно. В качестве средства доставки в Адую единственной женщины, будущей невесты Джезаля, это могучее судно ничуть не утешало. Оно подразумевало, что великий герцог Орсо в качестве тестя может быть весьма пугающей фигурой.
Джезаль увидел моряков, сновавших среди множества канатов, подобно муравьям в кустах — они натренированно и быстро сворачивали акры парусины. Корабль теперь двигался вперёд по инерции, и его громадная тень пала на пристань, погружая во тьму половину встречающих. Он замедлил ход, и воздух наполнился скрипом балок и канатов. Наконец судно точно вовремя остановилось, и остальные корабли, пришвартованные по обе его стороны, теперь казались крошечными, словно котята рядом с тигром. Золочёная резная фигура женщины вдвое больше натуральной величины, вздымавшей копьё в небеса, угрожающе блестела высоко над головой Джезаля.
Посреди причала, в самом глубоком месте, специально соорудили огромную пристань. Королевская делегация Талина сошла по наклонному трапу в Адую, словно гости с далёкой звезды, где все богаты, прекрасны и явно счастливы.
По обе стороны маршировали ряды бородатых стражников, одетых в одинаковые чёрные мундиры. Их шлемы были отполированы до непереносимо зеркального блеска. Между ними двумя рядами по шесть человек шла дюжина фрейлин, разодетых в красные, синие или ярко-фиолетовые шелка, и каждая выглядела роскошно, как сама королева.
Но ни у кого из охваченной благоговейным трепетом толпы на набережной не могло возникнуть ни малейших сомнений, кто находился в центре внимания. Впереди плавно скользила принцесса Тереза: высокая, стройная, невозможно царственная, изящная, как цирковая танцовщица и статная, как императрица из легенд. Её чистейшее белое платье было вышито блестящим золотом. Её мерцающие волосы были цвета отполированной бронзы, а на бледной груди сверкала и искрилась на ярком солнце цепочка с бриллиантами пугающего размера. В этот миг Жемчужина Талина и впрямь соответствовала своему имени. Тереза выглядела такой чистой и ослепительной, гордой и блестящей, суровой и прекрасной, как безупречный драгоценный камень.
Как только её ноги коснулись камней, толпа взорвалась шумными овациями, а из окон зданий высоко наверху полились хорошо организованные водопады цветочных лепестков. И так она с королевским достоинством приблизилась в сладко пахнущей бело-розовой дымке по мягкому ковру к Джезалю, властно держа голову и горделиво сцепив руки перед собой.
Назвать это захватывающим дух прибытием было бы сказочным преуменьшением.
— Ваше августейшее величество, — прошелестела она и склонилась в реверансе, каким-то образом умудрившись при этом заставить его чувствовать себя простолюдином. Позади неё все дамы последовали её примеру, а стражники с безупречной слаженностью низко поклонились. — Мой отец, великий герцог Орсо Талинский, шлёт свои глубочайшие извинения, — она поднялась и снова встала идеально прямо, словно её поддерживали невидимые струны, — но неотложные дела в Стирии не позволяют ему присутствовать на нашей свадьбе.
— Вы — всё, что нам нужно, — прохрипел Джезаль, и тихо ругнулся мгновением спустя, поняв, что полностью упустил должную форму обращения. В этих обстоятельствах было несколько сложно мыслить ясно. Сейчас Тереза оказалась даже более поразительной, чем годом ранее, когда он видел её в прошлый раз на празднестве в его честь. Тогда она яростно спорила с принцем Ладиславом. Воспоминание о её злобных криках не сильно его подбодрило, но с другой стороны и сам Джезаль вряд ли был бы очень рад, если бы перед ним маячила перспектива выйти замуж за Ладислава. В конце концов, принц был полным ослом. Джезаль же совершенно другой человек, и несомненно мог рассчитывать на другое отношение. Как он надеялся.
— Прошу вас, ваше высочество, — и он протянул ей руку. Она положила на неё свою ладонь, которая весила, казалось, меньше пёрышка.
— Ваше величество оказывает мне слишком большую честь.
Копыта серых лошадей стучали по мостовой, колёса кареты плавно крутились. Они поехали по аллее Королей, эскадрон рыцарей-телохранителей скакал по обеим сторонам от них, блестели доспехи и оружие. Каждый шаг огромной главной улицы был заполнен восторженными простолюдинами, из каждой двери и каждого окна выглядывали улыбающиеся подданные. Все вышли поприветствовать своего нового короля и женщину, которая вскоре станет их королевой.
Джезаль знал, что выглядел рядом с ней, должно быть, полным идиотом. Неловким, низкорожденным, невоспитанным болваном, у которого нет ни малейших прав делить с ней экипаж — если только она не захочет использовать его в качестве подставки для ног. Никогда в своей жизни он ещё не чувствовал себя настолько приниженным. Он не мог поверить, что женится на этой женщине. Сегодня. Его руки дрожали. Сильно дрожали. Возможно, какие-нибудь искренние слова могли бы помочь им обоим расслабиться.
— Тереза… — Она продолжала надменно махать толпе. — Я понимаю… что мы совсем друг друга не знаем, но… я бы хотел вас узнать. — Единственным знаком того, что она его услышала, стало лёгкое подрагивание губ. — Я знаю, что всё это, должно быть, явилось для вас ужасным потрясением, как и для меня. Я надеюсь, если есть что-то, что я мог бы сделать… как-то облегчить …
— Мой отец считает, что этот брак лучше всего послужит интересам моей страны, и обязанность его дочери — подчиниться. Те из нас, кто рождён для высокого положения, давно подготовлены к подобным жертвам.
Её идеальная голова на идеальной шее плавно повернулась, и Тереза улыбнулась. Быть может, улыбка получилась слегка принуждённая, но оттого не менее лучезарная. И сложно было поверить, что такое гладкое и безупречное лицо может быть сделано из мяса, как и у всех остальных людей. Казалось, оно сделано из фарфора, или из отполированного камня. Постоянным, магическим удовольствием было смотреть, как оно двигается. Джезаль раздумывал, тёплые эти губы или холодные. Ему очень хотелось бы выяснить. Она наклонилась к нему поближе и мягко положила ладонь на его руку. Тёплая, несомненно тёплая, и мягкая, и совершенно точно сделанная из плоти.
— Вам на самом деле лучше махать, — прошелестела она, и её голос звучал, как стирийская песня.
— Э-э-э, да, — прохрипел он, и во рту у него сильно пересохло, — да, разумеется.
Глокта стоял, Арди рядом с ним, и оба хмуро смотрели на двери Круга Лордов. За этими высокими вратами, в огромной круглой комнате проходила церемония. Ах, радостный, счастливый день! Мудрые наставления верховного судьи Маровии, должно быть, эхом отражаются от золочёного купола, счастливая пара с лёгким сердцем произносит свои торжественные клятвы. Лишь немногих счастливчиков впустили внутрь. Остальные должны поклоняться издали. И даже ради этого собралась немалая толпа. Широкая площадь Маршалов была забита народом. Уши Глокты уже болели от их восторженного лепета. Льстивая толпа, и все страстно жаждут появления их величеств.