Логен и хотел бы отрицать это, но это породило бы только больше лжи. Бетод его по-настоящему понимал. Лучше, чем кто бы то ни было. Его злейший враг, и всё-таки его лучший друг.
— Тогда почему ты не убил меня, когда был шанс?
Король Севера нахмурился, словно никак не мог чего-то понять. А потом снова расхохотался. Просто захлебывался:
— Ты не знаешь, почему? Ты стоял прямо рядом с ним и не знаешь? Ты ничему у меня не научился, Девятипалый! После всех этих лет, ты не видишь дальше собственного носа!
— Чего ты несёшь? — прорычал Логен.
— Байяз!
— Байяз? А что с ним?
— Я готов был вырезать тебе кровавый крест, утопить твой труп в болоте вместе с остальными твоими отбросами-идиотами, и с радостью бы так и поступил, если бы не пришёл этот старый лжец!
— И?
— Я был ему должен, а он хотел, чтобы я тебя отпустил. Этот старый уёбок спас твою бесполезную шкуру, вот и всё!
— Зачем? — прорычал Логен. Он не понимал, что об этом думать, но ему не нравилось, что он узнал об этом настолько позже всех остальных.
Но Бетод лишь усмехнулся.
— Может, на его вкус я недостаточно перед ним пресмыкался. Это тебя он спас, ты у него и спрашивай зачем, если проживёшь достаточно долго. Но не думаю, что проживёшь. Я принимаю твой вызов! Здесь. Завтра. На рассвете. — Он потёр ладони. — Один на один, и на кону всё будущее Севера! В точности, как бывало раньше, а, Логен? В старые дни? В солнечных долинах прошлого? Бросим кости ещё разок, да? — Король Севера медленно отошёл назад от парапета. — Впрочем, кое-что изменилось. У меня теперь новый поединщик! На твоём месте я сказал бы всем "прощай" и готовился бы вернуться в грязь! В конце концов… как ты там мне всё время говорил? — Его смех медленно стих в сумерках. — Надо быть реалистом!
— Неплохое мясо, — сказал Молчун.
Тёплый костер и хорошее мясо — стоило испытывать благодарность за это. Нередко бывали времена, когда у Ищейки и этого-то не было. Но от вида крови, капающей из куска баранины, его затошнило. Она напомнила ему о крови, которая вылилась из Шамы Бессердечного, когда Логен его разрубил. Много лет назад это было, наверное, но Ищейка помнил, как будто это случилось вчера. Слышал рёв людей и грохот щитов. Чуял запах кислого пота и свежей крови на снегу.
— Во имя мёртвых, — проворчал Ищейка, и рот наполнился слюной, словно его вот-вот вырвет. — Как вы можете сейчас думать о еде?
Доу ухмыльнулся острозубой улыбкой.
— Если мы оголодаем, Девятипалому это никак не поможет. И ничто не поможет. В этом ведь смысл поединка, да? Всё зависит от одного человека. — Он ткнул мясо ножом, и кровь, шипя, закапала в костёр. Потом он задумчиво откинулся назад. — Думаешь, у него получится? Ну, правда? Ты помнишь эту тварь? — Ищейка ощутил призрак того тошнотворного страха, который охватил его тогда в тумане, и его передёрнуло до пят. Вряд ли он когда-нибудь забудет того гиганта, идущего во мраке, вид его поднимающегося кулака и хруст рёбер Тридубы, с которым из него выходила жизнь.
— Если у кого и может получиться, — проворчал он через сжатые зубы, — Так только у Логена.
— Угу, — проворчал Молчун.
— Ага, но как думаешь, получится? Вот в чём вопрос. А ещё, что будет, если не получится? — Даже думать об ответе на этот вопрос Ищейке было тяжело. Во-первых, Логен будет мёртв. А ещё, не будет больше никакой осады Карлеона. После гор у Ищейки не хватило бы людей окружить ночной горшок, не говоря уже о самом защищённом городе Севера. Бетод сможет делать что угодно — искать помощь, найти новых друзей и снова начать сражения. Нет никого крепче, чем тот, кого зажали в тесный угол.
— Логен сможет, — прошептал он, сжимая кулаки и чувствуя, как жжётся длинный порез на руке. — Должен.
Он чуть не упал в костер, когда огромная жирная рука хлопнула его по спине.
— Во имя мёртвых, никогда не видел костра, вокруг которого так много вытянувшихся лиц! — Ищейка поморщился. Вряд ли поднять его настроение мог сумасшедший горец, который ухмылялся в темноте, и его дети позади с огромным оружием на плечиках.
Их теперь осталось только двое, после того, как одного из сыновей Круммоха убили в горах, но, казалось, его это ничуть не расстраивало. Ещё он потерял своё копьё, сломав в каком-то дикаре с востока, как он не уставал рассказывать, так что ему по-прежнему не было нужды ничего носить самому. Ни один из детей почти ничего не говорил с самой битвы, во всяком случае, не при Ищейке. Не было больше разговоров о том, кто сколько человек поубивал. Желание воевать быстро заканчивается, если увидеть войну вблизи. Ищейке это было отлично известно.
Но сам Круммох без проблем сохранял весёлое расположение духа.
— И куда делся Девятипалый?
— Ушёл куда-то один. Всегда так поступал перед поединком.
— М-м-м. — Круммох ткнул в кости пальцев на своей шее. — Готов поспорить, разговаривает с луной.
— Скорее, обсирается.
— Ну, если закончит обсираться до битвы, то, думаю, никто ворчать не станет. — Он ухмыльнулся во весь рот. — Никого луна не любит больше, чем Девять Смертей, говорю вам! Никого во всём просторном Земном круге! У него хоть какой-то шанс победить в честном поединке, и это лучшее, на что человек может надеяться против этой бесовской твари. Есть только одна проблема.
— Всего лишь одна?
— Не будет честного боя, пока жива эта проклятая ведьма.
Ищейка почувствовал, как его плечи поникли ещё сильнее.
— Что ты имеешь в виду?
Круммох покрутил один из деревянных знаков на своём ожерелье.
— Не думаю, что она даст Бетоду проиграть, и себе вместе с ним — как считаешь? Очень умная ведьма. Она умеет использовать все виды магии. Все виды благословений и проклятий. Все способы, которыми эта сука может повлиять на исход, как будто у Наводящего Ужас и без того мало преимуществ.
— И?
— Вот о чём я. Кто-то должен её остановить.
Ищейка не думал, что когда-нибудь сможет почувствовать себя хуже. Теперь он знал, что ошибался.
— Удачи тебе в этом, — пробормотал он.
— Ха-ха, друг мой, ха-ха. Я бы с радостью этим занялся, правда, но у них тут ужасно высокие стены, а я не очень-то хорошо карабкаюсь. — Круммох шлёпнул толстой рукой по жирному брюху. — У меня мяса для этого вдвое больше, чем нужно. Нет, это задача для маленького человека, но с огромными яйцами. В этом можно не сомневаться, и луна это знает. Нужен человек с талантом подкрадываться, с острым глазом и крепкими ногами. Нам нужен кто-то с быстрой рукой и с быстрым умом. — Он посмотрел на Ищейку и ухмыльнулся. — И как ты думаешь, где же мы найдём такого человека?
— Знаешь что? — Ищейка закрыл лицо руками. — Понятия, блядь, не имею.
Логен поднёс повидавшую виды фляжку к губам и набрал полный рот. Почувствовал острое покалывание спиртного на языке, покалывание в горле, и знакомое желание проглотить. Наклонился вперёд, сжал губы и красивым фонтаном выплюнул всё. В холодную ночь поднялись брызги огня. Он вглядывался в темноту и не увидел ничего, кроме чёрных очертаний стволов деревьев и двигающихся чёрных теней, которые среди них отбрасывал его костёр.
Логен покачал флягу вперёд-назад, услышал, как внутри плещутся остатки. Пожал плечами, вылил их в рот и проглотил всё, почувствовав приятное жжение в животе. Сегодня духи могут и поделиться с ним. Велики шансы, что после завтрашнего дня он их снова вызывать не будет.
— Девятипалый. — Голос шелестел, как падающие листья.
Из теней выскользнул один дух и вышел на свет костра. Он никак не выказал, что узнал Логена, и тот почувствовал облегчение. Не было ни обвинений, ни страха, ни недоверия. Духа не интересовало, кем был Логен, или что он натворил.
Логен бросил перед собой пустую флягу.
— Один?
— Да.
— Ну, ты никогда не одинок, если с тобой весело. — Дух ничего не ответил. — Похоже, веселье для людей, а не для духов.
— Да.
— А ты не разговорчив, да?
— Не я тебя вызвал.
— Верно. — Логен уставился на огонь. — Завтра мне нужно сражаться с человеком. С человеком по прозвищу Фенрис Наводящий Ужас.
— Он не человек.
— Значит, ты его знаешь?
— Он стар.
— На твой взгляд?
— На мой взгляд, ни что не старо, но он из Старого Времени, и даже раньше. Тогда у него был другой хозяин.
— Что за хозяин?
— Гластрод.
Это имя ножом резануло по уху. Меньше всего Логен ожидал его услышать, и меньше всего хотел. Холодный ветер дул среди деревьев, навевая воспоминания о громадных развалинах Аулкуса, и Логен от этого вздрогнул.
— Может, это какой-то другой Гластрод, а не тот, что едва не разрушил половину мира?
— Другого не было. Это он написал знаки на коже Наводящего Ужас. Знаки Старого Наречия, языка бесов[17], по всей его левой стороне. Это плоть нижнего мира. Там, где написано слово Гластрода, Наводящий Ужас неуязвим.
— Неуязвим? Совсем? — Логен подумал об этом некоторое время. — А почему он не написал на обеих сторонах?
— Спроси Гластрода.
— Вряд ли это возможно.
— Да. — Долгая пауза. — Что будешь делать, Девятипалый?
Логен посмотрел на деревья. Мысль пуститься в бега и никогда не оглядываться в этот миг казалась привлекательной. Иногда лучше жить в страхе перед делом, чем помереть, выполняя его, что бы там ни говорил отец Логена.
— Я уже убегал прежде, — пробормотал он, — и только бегал по кругу. Для меня Бетод в конце любого пути.
— Тогда нашему разговору конец. — Дух отошёл от костра.
— Может, ещё увидимся.
— Не думаю. Магия утекает из мира, и такие, как я, засыпают. Не думаю. Даже если ты победишь Наводящего Ужас, а я не думаю, что победишь.
— Обнадёживающее напутствие, да? — Фыркнул Логен. — Удачи тебе.
Дух скрылся в темноте и исчез. И не пожелал Логену удачи. Ему было всё равно.
Власть
Заседание было мрачным и тягостным, даже для Закрытого Совета. Погода за узкими окнами стояла угрюмая и хмурая — собиралась гроза, но всё никак не могла разродиться, погружая Белую Палату в прохладный сумрак. Время от времени сильные порывы ветра стучали по старым оконным стёклам, заставляя Джезаля дрожать в подбитой мехом мантии.