— Лучше сделать дело, — прошептал Логен себе под нос, — чем жить в страхе перед ним. — Он вспомнил, как это говорил ему отец. Говорил в задымлённом зале, свет от костра двигался на его морщинистом лице, длинный палец покачивался. Логен вспомнил, как и сам говорил это своему сыну, как улыбался, глядя на реку, и учил его ловить рыбу. Отец и сын, оба уже мертвы, оба — земля и прах. Никто уже не научится этому у Логена, когда его не станет. Он считал, что никто особо и скучать-то по нему не будет. Но кому какая разница? Ничто не стоит меньше, чем мысли людей о тебе после того, как вернёшься в грязь.
Он обхватил пальцами рукоять меча Делателя, почувствовал, как шершавые полоски касаются ладони. Вытащил меч из ножен и взвесил в руке, покрутил плечами, подёргал головой из стороны в сторону. Ещё раз вдохнул холодный воздух, выдохнул, и пошёл через толпу, которая широкой дугой собралась перед воротами. Карлы Ищейки, горцы Круммоха и несколько солдат Союза, которым позволили посмотреть, как бешеные северяне убивают друг друга. Некоторые кричали ему что-то, пока он проходил, и все знали, что от этого поединка зависит не только жизнь Логена.
— Девятипалый!
— Девять Смертей!
— Покончи с ним!
— Убей падлу!
Все принесли щиты — все, кого Логен выбрал держать их — и торжественно стояли отрядом возле стен. Вест, и Пайк, и Красная Шляпа, и Трясучка. Логен подумал, не совершил ли ошибку, выбрав последнего. Но он спас ему жизнь в горах, а это чего-то да стоило. Конечно, чего бы оно ни стоило, эта ниточка слишком тонка, чтобы вешать на неё свою жизнь, но тут уж что есть, то есть. Его жизнь качалась на тонкой ниточке с тех пор, как он себя помнил.
Круммох-и-Фейл шагнул перед ним — его большой щит казался маленьким на огромной руке. Другая рука свободно лежала на жирном животе.
— Предвкушаешь, Девять Смертей? Я уж точно предвкушаю, верно тебе говорю!
По его плечам хлопали ладони, звучали ободрительные выкрики, но Логен не говорил ничего. Он не смотрел ни влево, ни вправо, проталкиваясь к выкошенному кругу. Почувствовал, как люди сомкнулись за его спиной, услышал, как они установили полукругом щиты по краю скошенной травы, лицом к воротам Карлеона. За ним собралась плотная толпа. Все шептали что-то друг другу. Тянулись, чтобы посмотреть. Теперь назад дороги нет, это факт. Но её никогда и не было. Всю свою жизнь он направлялся сюда. Логен остановился в центре круга и посмотрел на стены.
— Уже рассвет! — взревел он. — Пора начинать!
Все замолчали, пока стихало эхо, и ветер шелестел павшими листьями по траве. Тишина висела достаточно долго, и Логен начал надеяться, что никто не ответит. Надеяться, что все как-то ускользнули в ночи, и никакого поединка, в конце концов, не будет.
Потом на стенах показались лица. Одно тут, другое там, а потом целая толпа выстроилась вдоль парапета, насколько хватало взгляда в обоих направлениях. Сотни человек — бойцов, женщин и даже детей, сидевших на плечах. Казалось, вышел весь город. Заскрежетал металл, заскрипело дерево, и высокие ворота очень медленно отворились. В щель между створками полились лучи восходящего солнца, а потом заполнили светом весь проход под аркой. С грохотом вышли две шеренги.
Карлы, с суровыми лицами и спутанными волосами. Позвякивал тяжёлый металл, на руках висели тяжёлые щиты.
Логен знал многих из них. Ближайшие люди Бетода, которые были с ним с самого начала. Крепкие мужики, которые в прошлом не раз держали щиты для Логена. Они тоже выстроились полукольцом, плотно закрывая круг. Стена щитов — звериные лица, деревья и башни, текущая вода, скрещенные топоры — и все щиты в зарубках и царапинах от сотен прошлых боёв. Все повернули их к Логену. Клетка из людей и дерева, из которой только один выход — убить. Или умереть, конечно.
В светлом арочном проходе показалась чёрная фигура. Как человек, только выше — казалось, он заполнял весь проход, до самого краеугольного камня. Логен услышал звук шагов. Топот шагов, тяжёлых, словно падающие наковальни. Странный страх охватил его. Бессмысленная паника, как будто он снова проснулся в ловушке под снегом. Логен заставил себя не смотреть через плечо на Круммоха. Заставил себя смотреть вперёд, на то, как боец Бетода выходит в рассвет.
— Во имя ёбаных мертвых, — выдохнул Логен.
Поначалу он подумал, что тот кажется таким большим из-за какой-то игры света. Тул Дуру Грозовая Туча был здоровенной сволочью, это точно, достаточно большим, чтобы некоторые называли его гигантом. Но всё же он выглядел, как человек. Фенрис Наводящий Ужас был таким громадным, что казался кем-то иным. Из другой расы. Поистине гигантом, который вышел во плоти из старых сказок. И плоти в нём было предостаточно.
Его лицо корчилось на ходу, огромная лысая голова качалась из стороны в сторону. Рот кривился и ухмылялся, глаза то мигали, то пучились. Одна половина у него была голубой. По-другому и не скажешь. Ровная линия на лице отделяла голубую кожу от бледной. Громадная правая рука была белой. Левая была голубой от самого плеча до кончиков огромных пальцев. В ней он нёс мешок, который при каждом шаге качался вперёд-назад и топорщился, словно был набит молотами.
Пара щитоносцев Бетода, съежившись, убрались с его пути — они выглядели рядом с ним, как дети, и кривили лица так, словно сама смерть дышала им в затылки. Наводящий Ужас шагнул в круг, и Логен увидел, что голубые отметины были письменами, в точности, как и сказал ему дух. Извилистые символы, начертанные на каждой части его левой стороны — на руках, на лице, даже на губах. Слова Гластрода, написанные в Старое Время.
Наводящий Ужас остановился в нескольких шагах, и от него на молчаливую толпу, казалось, изливался липкий страх. Словно огромная тяжесть легла на грудь Логену, выдавливая из него всю отвагу. Но задача была по-своему простой. Если раскрашенную сторону Наводящего Ужас нельзя поранить, то Логену оставалось разить с другой стороны, и разить глубоко. Он побеждал в круге весьма крепких бойцов. Десять самых крепких бойцов на всём Севере. Этот был просто ещё одним. По крайней мере, так Логен пытался говорить себе.
— Где Бетод? — он собирался прореветь с вызовом, но получился малодушный сухой писк.
— Я и отсюда неплохо могу наблюдать, как ты сдохнешь! — Король Севера стоял на стене над воротами, холёный и счастливый. Рядом с ним стоял Бледный Призрак и несколько стражников. Если у Бетода и были проблемы со сном, то Логен их не заметил. Утренний бриз развевал его волосы и густой мех накидки на плечах. Утреннее солнце сияло на золотой цепи и высекало искры из бриллианта на его челе. — Рад, что ты пришёл! Я уж боялся, что сбежишь! — Он беззаботно вздохнул, и пар растаял в холодном воздухе. — Уже утро, как ты и сказал! Давай начинать.
Логен посмотрел в выпученные, дёргающиеся, безумные глаза Наводящего Ужас и сглотнул.
— Мы собрались здесь, чтобы стать свидетелями поединка! — взревел Круммох. — Поединка, который положит конец этой войне и вражде между Бетодом, который называет себя королём Севера, и Свирепым, который говорит от имени Союза. Если победит Бетод, то осада будет снята, и Союз оставит Север. Если победит Свирепый, то ворота Карлеона откроются, и Бетод сдастся на его милость. Верно ли я говорю?
— Верно, — сказал Вест, и его голос тихо прозвучал в этом месте.
— Ага. — Бетод на своей стене лениво махнул рукой. — Приступай уже, толстяк.
— Тогда назовите себя, бойцы! — выкрикнул Круммох, — и перечислите свои заслуги!
Логен сделал шаг вперёд. Тяжело было сделать этот шаг, словно он шёл против сильнейшего ветра. Но он всё равно шагнул, наклонил голову и взглянул Наводящему Ужас прямо в его кривящееся лицо.
— Я Девять Смертей, и нет числа людям, которых я убил. — Слова вылетали тихо и сухо. Никакой гордости не было в его пустом голосе, но и страха тоже. Холодный факт. Холодный, как зима. — Десять вызовов я бросил, и во всех поединках победил. В этом круге я победил Шаму Бессердечного, Рудду Тридуба, Хардинга Молчуна, Тул Дуру Грозовую Тучу, Чёрного Доу, и многих других. Если я стану перечислять названных, которых вернул в грязь, то мы здесь просидим до завтрашнего восхода солнца. На Севере нет человека, незнакомого с моими делами.
В лице гиганта ничего не изменилось. По крайней мере, не больше обычного.
— Мое имя — Фенрис Наводящий Ужас. Все мои достижения в прошлом. — Он протянул раскрашенную ладонь, сжал огромные пальцы, и жилы на его громадной голубой руке вспучились, словно шишковатые корни дерева. — Этими знаками великий Гластрод отметил меня как избранного. Этой рукой я крушил статуи Аулкуса. Теперь я убиваю мелких людишек в мелких войнушках. — Логен заметил, как гигант слегка пожал массивными плечами. — Вот так.
Круммох посмотрел на Логена, и тот поднял брови.
— Ну ладно. Какое оружие вы принесли на битву?
Логен поднял тяжёлый меч, выкованный Канедиасом для войны против магов, и выставил на свет. Полоса тусклого металла, лезвие слегка блестело в бледных лучах рассвета.
— Этот клинок. — Он воткнул его в землю между собой и Фенрисом.
Наводящий Ужас со стуком бросил мешок на землю, и тот раскрылся. Внутри лежали огромные чёрные пластины, усеянные шипами и заклёпками, покрытые царапинами и вмятинами.
— Эти доспехи. — Логен посмотрел на кучу тёмного железа и облизнул губы. Если Наводящий Ужас победит в жребии, то сможет взять меч и оставить Логена с кучей бесполезных доспехов, которые ему слишком велики. Что тогда он будет делать? Прятаться под ними? Логен мог только надеяться, что его удача протянет ещё несколько мгновений.
— Ладно, прекрасные мои. — Круммох поставил свой щит на кромку, придерживая сверху. — Девятипалый, раскрашенный или чистый?
— Раскрашенный. — Круммох рванул щит и раскрутил. Тот крутился и крутился — раскрашенная сторона, чистая, раскрашенная, чистая. Надежда и отчаянье сменялись с каждым оборотом. Щит стал замедляться, закачался на кромке. И упал наземь, чистой стороной кверху, ремни болтались.