И не мог бы сделать это беззаботнее, даже если бы это были хлебные крошки.
— Внутри Агрионта действует опасный заговор. У нас есть успехи в его раскрытии?
— Я допросил большинство кантийских узников, получил приемлемое количество признаний, не будет никаких…
Сульт сердито взмахнул рукой.
— Я не о том, недоумок. Я про эту скотину Маровию и его пешек, так называемого Первого из Магов и нашего так называемого короля.
Даже сейчас, когда гурки стучат в наши ворота?
— Ваше преосвященство, я предположил, что война куда важнее…
— У вас нет мозгов, чтобы предполагать, — усмехнулся Сульт. — Какие доказательства вы собрали против Байяза?
В Университете я столкнулся с тем, с чем не должен был сталкиваться, а потом чуть не утонул в своей ванне.
— Пока… ничего.
— А что с происхождением короля Джезаля Первого?
— Этот путь, похоже… ведёт в тупик. — Или путь, в конце которого меня поджидает смерть, если об этом услышат мои владельцы Валинт и Балк. А они слышат обо всём.
Архилектор скривил губы.
— Так какого чёрта вы всё это время делали?
Последние три дня я вырывал бессмысленные признания из ртов невинных людей, чтобы мы могли выглядеть эффективными. Интересно, где именно я должен был найти время на государственный переворот?
— Я был занят гуркскими шпионами…
— Почему я не получаю от вас ничего, кроме оправданий? Я уже начинаю задумываться, раз уж ваша эффективность так резко снизилась, как вам удавалось так долго не сдавать гуркам Дагоску. Вам должна была понадобиться громадная сумма денег, чтобы укрепить оборонные сооружения города.
Глокте потребовалось всё его самообладание, чтобы дёргающийся глаз не выскочил из орбиты. Успокойся, дрожащее желе, или нам конец.
— Гильдию торговцев пряностями удалось убедить сделать пожертвование, ведь их собственные жизни были поставлены на карту.
— Как это нехарактерно щедро с их стороны. Теперь, когда я думаю об этом, то нахожу, что у всего этого дела в Дагоске странный привкус. Мне всегда казалось удивительным, что вы решили избавиться от магистра Эйдер так неофициально, вместо того, чтобы отправить её ко мне.
От плохого к самому худшему.
— Это моя ошибка, ваше преосвященство. Я подумал, что избавлю вас от беспокойства о…
— Избавляться от государственных изменников для меня не беспокойство. Вам это известно. — Вокруг голубых глаз Сульта протянулись сердитые морщинки. — Неужели после всего, через что мы вместе прошли, вы можете принимать меня за дурака?
Голос Глокты неприятно скрежетал у него в горле:
— Ни в коем случае, архилектор. — Всего лишь смертоносным человеком с манией величия. Ему известно. Он знает, что я не совсем послушный раб. Но что он знает? И от кого он это узнал?
— Я дал вам непосильную задачу, но также предоставил вам своё доверие. Однако доверие продлится лишь до тех пор, пока вы демонстрируете успехи. Я уже устал вас понукать. Если вы не решите моих проблем с нашим новым королем за две недели, то я заставлю наставника Гойла раскопать ответы на мои вопросы о Дагоске. Если придётся, то он вырвет их из вашей искорёженной плоти. Я выражаюсь ясно?
Ясно, как виссеринское стекло. Две недели, чтобы найти ответы, или… возле доков найдут плавающие части разделанного трупа. Но даже если я задам вопросы, Валинт и Балк проинформируют его преосвященство о нашем соглашении и… раздутое от морской воды тело, страшно обезображенное, опознать совершенно невозможно. Увы бедному наставнику Глокте. Привлекательный и всеми любимый человек, но ему так не повезло. Что же с ним станется?
— Я понял, архилектор.
— Тогда почему вы всё ещё здесь?
Арди Вест сама открыла дверь с полупустым бокалом вина в руке.
— А-а! Наставник Глокта, какой приятный сюрприз. Заходите же!
— Кажется, вы почти рады меня видеть. — Поистине редкая реакция на моё появление.
— А почему бы мне не радоваться? — Она изящно отошла, давая ему пройти. — Скольким юным девушкам посчастливилось иметь пыточных дел мастера в качестве компаньонки? Это прекрасно вдохновляет поклонников.
Он перешагнул через порог.
— А где ваша горничная?
— Она так разволновалась из-за какой-то армии гурков, что я её отпустила. Уехала к матери в Мартенгорм.
— Надеюсь, вы и сами готовы уехать? — Он прошёл за ней в тёплую гостиную. Ставни и занавески были закрыты, свет шёл от сияющих углей в камине.
— На самом деле я решила остаться в городе.
— Правда? Трагическая принцесса, изнемогающая в своём пустом замке? Покинутая вероломными слугами, беспомощно заламывающая руки, пока её враги встают за рвом? — Глокта фыркнул. — Вы уверены, что вам подходит эта роль?
— Лучше, чем вам подходит роль рыцаря на белом коне, который явился с блистающим клинком, чтобы спасти девицу. — Она пренебрежительно осмотрела его сверху донизу. — Я рассчитывала на героя, у которого будет на месте хотя бы половина зубов.
— А я думал, что вы уже привыкли получать меньше, чем надеялись. — Я и так знаю, какой я.
— Что сказать? Я романтична. Вы пришли только затем, чтобы убить мои мечты?
— Нет. Это мне удаётся делать по́ходя. Я надеялся на выпивку и на разговор, подтекстом которого не был бы мой изуродованный труп.
— Сейчас трудно предугадать, в каком направлении пойдёт наш разговор, но выпивку могу вам обещать. — Она налила ему бокал, и он залпом осушил его в четыре длинных глотка. И снова протянул его, облизывая сладкие дёсны.
— В самом деле, гурки всего лишь через неделю возьмут Адую в осаду. Вам нужно уезжать как можно скорее.
Она снова наполнила его бокал, а потом и свой.
— Вы не заметили, что у половины города те же мысли? Блохастых пони, которых ещё не реквизировала армия, отдают по пятьсот марок за голову. Нервные горожане мчатся во все уголки Срединных земель. На улице становится всё холоднее. Колонны беззащитных беженцев, нагруженных скарбом, движутся в грязи по миле в день, становясь лёгкой добычей для любого разбойника в пределах сотни миль.
— Это верно, — признал Глокта, мучительно усаживаясь в кресло у камина.
— И в любом случае, куда мне податься? Клянусь, у меня нет ни одного друга или родственника во всех Срединных землях. Хотите, чтобы я пряталась в лесах, разжигала огонь, натирая палочки друг о друга, и с голыми руками охотилась на белок? И как, чёрт возьми, мне в таких обстоятельствах оставаться пьяной? Нет, спасибо, мне здесь безопаснее, и намного удобнее. У меня есть уголь для камина и битком набитый погреб. Я могу продержаться долгие месяцы. — Она мягко махнула рукой в сторону стены. — Гурки идут с запада, а мы в восточной стороне города. Думаю, даже во дворце я была бы в меньшей безопасности.
Возможно, она права. По крайней мере, здесь я могу за ней присматривать.
— Хорошо, я склоняюсь перед вашими доводами. Или склонился бы, если бы моя спина позволяла.
Она уселась напротив.
— Ну а как там, в коридорах власти?
— Прохладно. В коридорах такое часто бывает. — Глокта постукал пальцем по губам. — Я оказался в сложной ситуации.
— У меня в таких есть некоторый опыт.
— Эта ситуация… запутанная.
— Что ж, тогда расскажите словами попроще, которые поймет даже такая туповатая девица, как я.
Ну а что тут плохого? Я и так уже смотрю в лицо смерти.
— Словами попроще, для туповатой девицы, тогда, представьте себе… отчаянно нуждаясь в определённых услугах, вы пообещали свою руку двум очень богатым и влиятельным мужчинам.
— Хм. Неплохо бы найти хоть одного.
— В этом конкретном случае лучше всего — никто из них. Оба старые и исключительно уродливые.
Она пожала плечами.
— Богатым и влиятельным уродство легко простить.
— Но оба этих поклонника склонны к насильственным проявлениям ревности. К опасным проявлениям, если ваши распутные измены станут достоянием общественности. Вы надеялись на каком-то этапе освободиться от того или другого обещания, но сейчас приближается дата обеих свадеб, и вы понимаете, что всё ещё… плотно связаны с обоими. На самом деле даже плотнее, чем прежде. Что скажете?
Она поджала губы и глубоко вздохнула, раздумывая, а потом театрально забросила за плечо прядь волос.
— Я бы обоих довела до безумия своим несравненным остроумием и неувядающей красотой, а потом устроила бы между ними дуэль. В качестве награды за победу пообещала бы свою руку, и ни один даже не заподозрил бы, что в точности то же самое обещано и его сопернику. И коли уж он стар, то я бы искренне надеялась, что он немедленно умрёт, оставив меня богатой и уважаемой вдовой. — Она ухмыльнулась, вздёрнув носик.
Глокта моргнул.
— Боюсь, метафора утратила точность.
— Или… — Арди покосилась на потолок, а потом щёлкнула пальцами. — Я бы воспользовалась своими коварными женскими хитростями… — она расправила плечи и выпятила грудь, — чтобы заманить в ловушку третьего мужчину, ещё более влиятельного и богатого. Молодого, привлекательного и, надо полагать, подвижного, раз уж мы говорим метафорами. Я бы вышла за него и с его помощью уничтожила тех двоих, оставив их без гроша и в печали. Ха! Что думаете?
Глокта почувствовал, как дёргается его глаз, и прижал к нему руку. Интересно.
— Третий поклонник, — прошептал он. — Эта мысль мне в голову не приходила.
Стул Скарлинга
Далеко внизу пенилась и бурлила вода. Ночью шёл сильный дождь, теперь из-за него река высоко поднялась, и сердитый поток бессмысленно вгрызался в основание утёса. Холодная чёрная вода и холодные белые брызги на фоне холодной чёрной скалы. И крошечные очертания — жёлто-золотые, жгуче-оранжевые, ярко-пурпурные, все цвета огня, блуждающие и исчезающие в безумных течениях, какой бы дождь их не смывал.
Листья на воде, прямо как Логен.
А сейчас, похоже, дождь смоет его на юг. В какое-то очередное сражение. Убивать людей, которые о нём никогда не слышали. От этой мысли его начинало тошнить. Но он дал слово, а мужчина, который не держит слова, вовсе не мужчина. Так говорил Логену его отец.