Глокта помедлил. Но только по привычке. Я должен повернуться своей искривленной спиной к Инквизиции. Как назовёт меня Сульт? Предателем? Несомненно, и ещё гораздо хуже. Но каждый человек верен прежде всего себе самому. Я достаточно пожертвовал.
— Нет, ваша честь. Я пришёл от лица Занда дан Глокты. — Он дохромал до стула и уселся на него, не ожидая приглашения. Сейчас мне уже не до любезностей. Откровенно говоря, мне нужна ваша помощь. — Откровенно говоря, вы моя последняя надежда.
— Моя помощь? У вас же наверняка есть и свои влиятельные друзья.
— По моему печальному опыту влиятельные люди не могут позволить себе друзей.
— К несчастью, это действительно так. Невозможно получить мой пост, или даже ваш, не понимая, что в конце концов каждый сам за себя. — Маровия благодетельно посмотрел на него, усевшись на своё место. Но мне нельзя расслабляться. Думаю, его улыбки не менее смертоносны, чем хмурые взгляды Сульта. — У нас должны быть такие друзья, которые сами могут быть нам полезны. И ещё важнее — что вы можете предложить мне взамен?
— Наверное, потребуются объяснения. — Глокта поморщился от спазма в ноге и с усилием распрямил её под столом. — Ваша честь, могу я говорить с вами полностью откровенно?
Маровия задумчиво постукал себя по бороде.
— Правда — это очень редкий и ценный товар. Я изумлён, что человек с вашим опытом готов просто отдать её. Особенно тому, кто, так сказать, по другую сторону баррикад.
— Однажды мне сказали, что заблудший в пустыне должен принимать ту воду, которую ему предлагают, и не важно, кто её дает.
— Заблудший? Тогда говорите откровенно, наставник, и посмотрим, смогу ли я поделиться содержимым своей фляги.
Не похоже на предложение помощи, но это лучшее, на что я мог надеяться от человека, который недавно был злейшим врагом. Итак… моё признание. Глокта покрутил в голове воспоминания последних двух лет. И какие же они грязные, постыдные и отвратительные. С чего начать?
— Некоторое время назад я начал расследовать нарушения в делах достопочтимой гильдии торговцев шёлком.
— Я отлично помню это печальное дело.
— В процессе расследования я выяснил, что торговцев шёлком финансировал банк. Очень богатый и влиятельный банк. Валинт и Балк.
Глокта тщательно следил за реакцией, но Маровия даже глазом не повёл.
— Мне известно о существовании этого учреждения.
— Я подозревал, что они были связаны с преступлениями торговцев шёлком. Магистр Каулт сообщил мне это перед своей трагической кончиной. Но его преосвященство не пожелал, чтобы я продолжал расследование. Слишком много сложностей в сложные времена. — Глокта почувствовал, как его левый глаз задёргался и заслезился. — Прошу прощения, — пробормотал он и вытер его пальцем. — Вскоре после этого я был направлен в Дагоску и возглавил оборону города.
— Ваше исключительное усердие в этом вопросе причинило мне некоторые неудобства. — Маровия кисло пошевелил губами. — Мои поздравления. Вы замечательно поработали.
— Не могу полностью приписать себе эту заслугу. Задача, которую поставил передо мной архилектор, была невыполнимой. Дагоска была охвачена изменой и окружена гурками.
Маровия фыркнул.
— Сочувствую.
— Если бы тогда хоть кто-нибудь проявил сочувствие. Но все были заняты здесь, пытаясь одержать верх друг над другом, как и всегда. Состояние защитных сооружений Дагоски совершено не подходило для выполнения задачи. И без денег я не мог их укрепить…
— Его преосвященство не спешил помогать.
— Его преосвященство не выделил ни единой марки. Но неожиданный благодетель пришёл ко мне в нужде.
— Богатый дядюшка? Как удачно.
— Не совсем. — Глокта облизал солёные десны в том месте, где когда-то были его передние зубы. И полились секреты, как дерьмо из вычищаемого нужника. — Моим богатым дядюшкой оказался не кто иной, как банкирский дом Валинт и Балк.
Маровия нахмурился.
— Они заняли вам денег?
— Благодаря их щедрости я и смог сдерживать гурков так долго.
— С учётом того, что у влиятельных людей не бывает друзей, что Валинт и Балк получили взамен?
— По сути? — Глокта спокойно уставился на верховного судью. — Всё, что пожелают. Вскоре после возвращения из Дагоски я расследовал смерть кронпринца Рейнольта.
— Ужасное преступление.
— В котором повешенный за него посланник гурков был невиновен.
Маровия проявил лёгкое удивление.
— Неужели?
— Несомненно. Но смерть наследника престола создала другие проблемы, проблемы, связанные с голосованием в Открытом Совете, и его преосвященство был рад получить лёгкий ответ. Я пытался продолжить это дело, но меня остановили. Валинт и Балк.
— Значит, вы подозреваете, что эти банкиры были связаны со смертью кронпринца?
— Я подозреваю их во многом, но доказательств мало. — Всегда так много подозрений, и так мало доказательств.
— Банки, — проворчал Маровия. — Они сделаны из воздуха. Делают деньги из догадок, лжи и обещаний. Их валюта — тайны, и даже в большей степени, чем золото.
— Это мне и открылось. Но заблудший в пустыне…
— Да-да! Продолжайте, прошу вас.
К своему удивлению Глокта обнаружил, что он весьма доволен собой. Ему не терпелось выложить всё поскорее. Теперь, когда я начал выдавать секреты, которые хранил так долго, оказывается, я не могу остановиться. Чувствую себя как скупердяй, начавший кутить. Ужасно, но свободно. Мучение и наслаждение. Могу себе представить, это как перерезать себе горло — восхитительное освобождение, но насладиться им можно лишь однажды. И, как и перерезание своей глотки, это весьма вероятно окончится моей смертью. А, ладно. Она уже через некоторое время наступит, разве нет? И я даже я не могу утверждать, что не заслужил её уже раз десять.
Глокта наклонился вперёд. Даже здесь, даже сейчас мне почему-то нужно говорить тихо.
— Архилектор Сульт не в восторге от нового короля. А именно, он не рад тому влиянию, которое оказывает на него Байяз. Сульт считает, что его собственная власть сильно сократилась. На самом деле он считает, что за всем этим каким-то образом стоите вы.
Маровия нахмурился.
— Неужели?
Считает, да и сам я не уверен полностью, что стоит сбрасывать со счетов такую возможность.
— Он попросил меня отыскать способы избавиться от Байяза… — Его голос стих почти до шёпота. — Или избавиться от короля. Подозреваю, что если у меня не получится, у него есть и запасные планы. Планы, которые каким-то образом связаны с Университетом.
— Кажется, вы обвиняете его преосвященство архилектора в государственной измене против короны. — Глаза Маровии стали яркими и суровыми, как пара новых гвоздей. Подозрительные, и в то же время алчущие. — Вы раскрыли что-нибудь, что можно использовать против короля?
— Прежде чем я даже подумал об этом, Валинт и Балк весьма решительно меня переубедили.
— Они так быстро узнали?
— Я вынужден признать, что кто-то близкий ко мне мог оказаться не таким надёжным, как я всегда надеялся. Банкиры не только потребовали, чтобы я не подчинился его преосвященству, они также настаивали, чтобы я начал расследование против него. Они хотят узнать его планы. У меня есть лишь несколько дней, чтобы удовлетворить их, а Сульт уже не доверяет мне и содержимое своего ночного горшка, не говоря уже о содержимом своей головы.
— Ну и ну. — Маровия покачал головой. — Ну и ну.
— Вдобавок ко всем моим напастям, я думаю, что архилектор намного больше знает о том, что случилось в Дагоске, чем мне показалось сначала. Если кто-то заговорил, то вполне возможно, что он говорит в обе стороны. — В конце концов, если предал человека однажды, то не так уж сложно предать и дважды. Глокта глубоко вздохнул. Ну вот. Все секреты излиты. Нужник вычищен. Моя глотка перерезана от уха до уха. — Вот вся моя история, ваша честь.
— Что ж, наставник, ваша ситуация определённо весьма сложная. — Весьма смертельная, на самом деле. Маровия поднялся и медленно прошёлся по комнате. — Давайте на миг предположим, что вы на самом деле пришли за моей помощью, а не хотите поставить меня в какое-либо неприятное положение. У архилектора Сульта есть способы вызывать весьма серьёзные проблемы. И громадная одержимость собой, необходимая, чтобы попытаться осуществить это в такое время. — Здесь я спорить не стану. — Если вы сможете добыть неоспоримые доказательства, то я, разумеется, с радостью представлю их королю. Но я не могу выступать против члена Закрытого Совета, и особенно против архилектора без твёрдых доказательств. Лучше всего подошло бы подписанное признание.
— Подписанное признание Сульта? — пробормотал Глокта.
— Такой документ, кажется, решил бы некоторые проблемы нам обоим. Сульта бы не стало, а банкиры утратили бы своё влияние над вами. Разумеется, всё ещё останутся гурки за стенами, но нельзя получить всё и сразу.
— Подписанное признание архилектора. — А может, заодно и луну с неба?
— Или подойдёт достаточно большой камень, который способен начать лавину — возможно, признание кого-то достаточно близкого к нему. Как я понимаю, вы эксперт в таких вопросах. — Верховный судья уставился на Глокту из-под тяжёлых бровей. — Или меня неправильно информировали?
— Ваша честь, я не смогу получить доказательства из воздуха.
— Заблудший в пустыне должен хвататься за любые, даже самые хрупкие возможности. Найдите доказательства и принесите их мне. Тогда я смогу действовать, и ни минутой ранее. Вы же понимаете, что я не могу брать на себя ваши риски. Сложно доверять человеку, который сначала выбрал себе одного господина, а потом выбирает другого.
— Выбрал? — Глокта почувствовал, что его глаз снова дёргается. — Если вы думаете, что я сам выбрал хоть одну часть той тени жизни, что вы видите перед собой, то вы очень сильно ошибаетесь. Я выбирал славу и успех. В ящике оказалось совсем не то, что написано на крышке.