С того места, куда упал труп Ки.
Байяз не удивился.
— Итак! — крикнул он. — Наконец-то ты себя проявил! Я некоторое время подозревал, что ты не тот, кем кажешься! Где мой ученик, и когда ты его подменил?
— Много месяцев назад. — Ки всё ещё хихикал, медленно поднимаясь с отполированного пола. — Ещё до того, как ты отправился в безнадежное путешествие по Старой Империи. — На улыбающемся лице не было крови. Ни царапины. — Мне довелось сидеть около тебя у костра. Смотреть, как ты беспомощно лежишь в той повозке. Всю дорогу до края мира и обратно быть рядом с тобой. А твой ученик остался здесь. Полусъеденный труп достался мухам в кустах, в двух десятках шагов от места, где вы с северянином так громко храпели.
— Хм. — Байяз перебросил посох из руки в руку. — То-то мне показалось, что твои навыки улучшились. Надо было убить меня тогда, когда была возможность.
— О, сейчас время тоже подходящее. — Ферро содрогнулась, увидев, как Ки поднялся. В зале вдруг стало очень холодно.
— Сотня Слов? Возможно. Одно слово? — Байяз скривил губу. — Вряд ли. Которое ты из созданий Кхалюля? Восточный Ветер? Одна из этих проклятых близнецов?
— Я не создание Кхалюля.
На лице Байяза промелькнула тень сомнения.
— Кто же тогда?
— Мы хорошо знали друг друга, в давнем прошлом.
Первый из Магов нахмурился.
— Кто ты? Говори!
— Принимать чужой облик. — Женский голос, низкий и тихий. По мере того, как Ки шёл вперед, с его лицом что-то происходило. Бледная кожа обвисала, сворачивалась. — Зловещий и коварный фокус. — Нос, глаза, губы начали таять, сползать с его черепа, словно воск по свече. — Разве ты не помнишь меня, Байяз? — Под лицом Ки показалось другое лицо, суровое и бледное, как белый мрамор. — Ты сказал, что будешь любить меня вечно. — Воздух стал холодным, как лёд. У Ферро изо рта поднимался пар от дыхания. — Ты обещал, что мы будем неразлучны. Когда я открыла для тебя ворота моего отца…
— Нет! — Байяз нерешительно отшатнулся.
— Ты, кажется, удивлён. Не настолько, как удивилась я, когда, вместо того, чтобы заключить меня в объятья, ты сбросил меня с крыши, а, любовь моя? И зачем? Чтобы ты мог сохранить свои тайны? Чтобы ты мог казаться благородным? — Длинные волосы Ки стали белыми, как мел. Теперь они ниспадали вокруг ужасно бледного женского лица с двумя блестящими чёрными точками глаз. Толомея. Дочь Делателя. Призрак, вышедший из забытого прошлого. Призрак, который ходил с ними много месяцев, нося украденный облик. Ферро почти чувствовала её ледяное дыхание, холодное, как дыхание смерти. Она переводила взгляд от бледного лица на арку, одновременно желая и убежать и узнать больше.
— Я видел тебя в могиле! — прошептал Байяз. — Я сам засы́пал тебя землёй.
— Засыпал, и рыдал при этом, как будто не сам сбросил меня вниз. — Она посмотрела своими чёрными глазами на Ферро, туда, где у её живота лежало Семя, покалывающее кожу. — Но я касалась Другой Стороны. В этих самых руках я держала её[22], пока мой отец работал, и она меня изменила. Я лежала в холодных объятиях земли. Между жизнью и смертью. Пока не услышала голоса. Те самые голоса, которые слышал Гластрод, давным-давно. Они предложили мне сделку. Мою свободу в обмен на их освобождение.
— Ты нарушила Первый Закон!
— Законы ничего не значат для тех, кого похоронили! Когда я наконец выбралась из земли, человеческая часть меня исчезла. Но другая часть, принадлежащая нижнему миру, не может умереть. Она стоит пред тобой. И теперь я закончу дело, начатое Гластродом. Я открою двери, запечатанные моим дедом. Этот мир и Другая Сторона станут едины. Какими они были до Старого Времени. Какими они всегда должны были быть. — Она протянула раскрытую ладонь, с которой потёк суровый холод, и Ферро от спины до кончиков пальцев охватил озноб. — Отдай мне Семя, дитя. Я дала обещание Рассказчикам Тайн, а я держу свои обещания.
— Посмотрим! — прорычал Первый из Магов. Ферро ощутила в животе тянущее чувство, увидела, как воздух вокруг Байяза начал размываться. Толомея стояла в десяти шагах от него. В следующий миг она ударила его с оглушительным звуком, похожим на гром. Его посох взорвался, полетели щепки. Маг потрясённо залепетал, полетев через темноту, покатился по холодному камню и замер смятой кучей лицом вниз. Ферро вытаращила глаза, когда её окатила волна морозного воздуха. Она почувствовала тошноту и жуткий страх, которые были тем хуже, что были так незнакомы. Она замерла.
— Годы ослабили тебя. — Дочь Делателя теперь медленно и тихо двигалась в сторону бесчувственного тела Байяза, её белые волосы струились за её спиной, словно рябь на замёрзшем пруду. — Твоё Искусство не может мне повредить. — Она встала над ним, её сухие белые губы расплылись в ледяной улыбке. — За всё, что ты у меня отнял. За моего отца. — Она подняла ногу над лысой головой Байяза. — За меня…
И взорвалась ослепительным пламенем. Резкий свет освещал самые дальние уголки огромного зала, блеск бил в самые трещины между камнями. Ферро отшатнулась, закрывая глаза рукой. Сквозь пальцы она видела, как Толомея бешено катается по полу, мечется, дёргается, а белое пламя обвивает её тело, и волосы скручиваются языками огня.
Она рухнула наземь, темнота снова сомкнулась, и дым стал подниматься вонючим облаком. Из арки вышел Юлвей, его тёмная кожа сияла от пота. Тощей рукой он держал связку мечей. Мечей из тусклого металла, как тот, что носил Девятипалый, каждый помечен одной серебряной буквой.
— Ферро, ты в порядке?
— Я… — Огонь не принёс с собой тепла. Зубы Ферро стучали — так холодно было в зале. — Я…
— Иди. — Юлвей хмуро посмотрел на тело Толомеи, на котором угасли последние языки пламени. Ферро, наконец, нашла в себе силы двигаться и начала пятиться. И почувствовала горькую слабость в животе, видя, как дочь Делателя медленно поднимается. Пепел одежды Ки падал с её тела. Она встала, высокая и смертоносно стройная, обнажённая и лысая, как Байяз — все её волосы обратились в серый пепел. На трупно-бледной коже, сияющей безупречно белым светом, не осталось ни пятнышка.
— Всегда есть что-то ещё. — Она злобно уставилась на Юлвея своими спокойными черными глазами. — Огонь не может меня сжечь, кудесник. Тебе меня не остановить.
— Но я должен попробовать. — Маг швырнул свои мечи в воздух. Они развернулись, закружились, блестя лезвиями, каким-то чудом разлетелись в темноте в стороны и начали вихрем летать вокруг Юлвея и Ферро. Всё быстрее и быстрее, пока не стали размытым пятном смертоносного металла. Так близко, что если бы Ферро решила протянуть руку, ей отрезало бы запястье.
— Стой спокойно, — сказал Юлвей.
Это было ясно и без слов. Ферро почувствовала прилив гнева, жаркий и знакомый.
— Сначала я должна бежать, а теперь стоять спокойно? Сначала Семя на краю мира, а теперь в его центре? Сначала она мертва, а теперь крадёт лицо другого? Старые сволочи, вам надо бы подправить свои сказки.
— Они лжецы! — прорычала Толомея, и Ферро почувствовала, как ледяное дыхание омывает её щёки и холодит до костей. — Они всех используют! Им нельзя верить!
— Но надо верить тебе? — Ферро фыркнула от презрения. — Иди нахуй!
Толомея медленно кивнула.
— Тогда умри вместе с остальными. — Она на цыпочках отошла в сторону, и кольца белого инея расходились от мест, которых касалась её босая ступня. — Ты не сможешь вечно жонглировать своими ножиками, старик.
За её белым плечом Ферро увидела, как Байяз медленно поднимается на ноги, придерживая одной рукой другую. Суровое лицо покрылось царапинами и кровью. В его вялой руке что-то покачивалось — длинная штука из металлических трубок с крюком на конце, тусклый металл поблескивал в темноте. Он закатил глаза к далёкому потолку, вены на его шее вспучились от напряжения, и воздух вокруг него начал заворачиваться. Ферро ощутила в животе то сосущее чувство и посмотрела вверх. На огромную машину, висевшую у них над головами. Та начала дрожать.
— Бля, — пробормотала Ферро, начиная пятиться назад.
Если Толомея и заметила это, то не подала вида. Она согнула ноги в коленях и прыгнула высоко в воздух — белый росчерк над летающими мечами. На миг она зависла над ними, а потом отвесно рухнула в сторону Юлвея. Она обрушилась коленями на пол, и от удара всё затряслось. Осколок камня задел щёку Ферро, она почувствовала на лице порыв ледяного ветра и отшатнулась на шаг назад.
Дочь Делателя нахмурилась.
— А ты не умираешь легко, старик, — прорычала она, когда стихло эхо.
Ферро не понимала, как Юлвей уклонился от Толомеи, но сейчас он оттанцевал прочь, его руки медленно двигались по кругу, браслеты звенели, а мечи всё ещё летали в воздухе перед ним.
— Я всю свою жизнь над этим работал. Но и ты легко не умираешь.
Дочь Делателя встала и посмотрела на него.
— Я не умираю.
Высоко наверху огромное устройство накренилось, проволока зазвенела, лопаясь, обрываясь в темноте. И почти фантастически медленно оно начало падать. Блестящий металл крутился, изгибался и скрипел опускаясь вниз. Ферро повернулась и побежала. Пять бездыханных шагов, и она бросилась вниз, проехавшись лицом по отполированному камню. Она почувствовала, как Семя вжимается ей в живот, и как ветерок от вращавшихся мечей, под которыми она проскользнула, обдувает ей спину.
Позади огромная машина ударилась в пол с шумом, похожим на музыку ада. Каждое кольцо стало громадным кимвалом, гонгом гигантов. Каждое издало свою безумную ноту — визг, лязг, грохот истязаемого металла — от которых все кости Ферро загудели. Она подняла взгляд и увидела, как один огромный диск катится мимо неё и с грохотом падает набок, высекая из пола искры. Другой взлетел в воздух, дико завертевшись, словно подброшенная монета. Ферро охнула, откатившись с его пути, и поползла назад, когда диск рухнул на пол рядом с ней.
Там, где друг напротив друга стояли Юлвей и Толомея, теперь был холм искорёженного металла, изломанных колец и погнутых дисков, изогнутых прутьев и спутанной проволоки. Ферро с трудом поднялась на ноги, её голова кружилась, а по залу эхом метался вихрь нестройных звуков. Вокруг неё осколки со звоном падали на отполированный пол. Обломки валялись по всему залу, блестели в темноте, как звёзды на ночном небе.