ан, которого я не знаю, будет считать меня трусом. Я пролил достаточно крови за это. Как и все мы.
— Хм, — проворчал Логен. — Значит, ты голосуешь, чтобы остаться здесь, так?
Красная Шляпа пожал плечами.
— Ну, наверное… — Он завопил, когда лоб Логена врезался ему в лицо и расквасил нос, как орех на наковальне. Красная Шляпа упал на спину в грязь, брызгая кровью на подбородок.
Логен повернулся и свесил голову набок, как обычно делал. Лицо Девяти Смертей — холодное и мёртвое, которому на всё наплевать. Легко было так сделать. Привычное лицо, как любимая пара сапог. Его рука легла на рукоять меча Делателя, и все вокруг отшатнулись, попятились, забормотали и зашептали.
— Ещё какая-нибудь пизда хочет голосовать?
Парень уронил флягу на траву и вскочил с того места, где сидел. Логен посмотрел нескольким в глаза, одному за другим — тем, кто смотрел на него суровей всех, и один за другим они отводили взгляд — в землю, на деревья, куда угодно. До тех пор, пока не дошёл до Трясучки. Этот гад с длинными волосами смотрел прямо ему в глаза. Логен прищурился.
— Как насчёт тебя?
Трясучка покачал головой, волосы закачались вокруг лица.
— О, нет. Не сейчас.
— Тогда скажи, как созреешь. Когда любой из вас созреет. А до тех пор, у меня есть для вас работёнка. К оружию, — прорычал он.
Мечи и топоры, копья и щиты — все были наготове по-настоящему быстро.
Люди нервничали, вставая на свои места, неожиданно соревнуясь, кто первым пойдёт в атаку. Красная Шляпа только поднимался и морщился, прижимая руку к окровавленному лицу. Логен посмотрел на него сверху вниз.
— Если считаешь, что это было несправедливо, то подумай-ка вот о чём. В прежние времена ты бы уже собирал свои кишки.
— Ага, — проворчал он, вытирая рот. — Точно. — Логен посмотрел, как он идёт к своим парням, сплёвывая кровь. Хочешь сказать что-то одно про Логена Девятипалого — говори, что у него талант превращать друзей во врагов.
— Это было необходимо? — спросил Ищейка.
Логен пожал плечами. Он не хотел этого, но теперь он главный. Главный из него так себе, но какой уж есть. А тот, кто во главе, не может позволять, чтобы люди задавали ему вопросы. Просто не может. Сначала они приходят с вопросами, потом с ножами.
— Не знаю, как по-другому. Так ведь всегда было, разве нет?
— Я надеялся, что времена изменились.
— Времена никогда не меняются. Надо быть реалистом, Ищейка.
— Ага. Жаль только.
Пожалеть можно было о многих вещах. Логен уже давным-давно перестал и пытаться их исправить. Он вытащил меч Делателя и высоко поднял.
— Ну, пошли! И на этот раз так, как будто нам не насрать! — Он бросился через лес, слыша, что остальные парни бегут следом. На открытое пространство, за которым высились стены Адуи — отвесный серый утёс, усеянный круглыми башнями, на вершине поросшего травой склона. Вокруг лежало довольно много трупов. Достаточно, чтобы похолодели даже закалённые в битвах карлы. В основном, судя по цвету кожи, трупы гурков, валявшиеся среди всевозможного сломанного снаряжения, вдавленные в грязную землю, растоптанные копытами лошадей.
— Спокойно! — крикнул Логен, пробегая между ними. — Спокойно! — Он заметил что-то впереди — забор из острых кольев, на одном из которых висел труп лошади. За кольями двигались люди. Люди с луками.
— Укрыться! — Вжикнуло несколько стрел. Одна воткнулась в щит Трясучки, ещё одна в землю у ноги Логена. Карл в шаге от него получил стрелу в грудь, споткнулся и упал.
Логен побежал. Забор, качаясь, приближался к нему — намного медленнее, чем ему бы хотелось. Между двумя кольями кто-то стоял — тёмное лицо, блестящая кираса, красный плюмаж на заострённом шлеме. Он, махая изогнутым мечом, кричал что-то толпе, собравшейся позади него. Офицер гурков, наверное. Цель для атаки не хуже любой другой. Сапоги Логена хлюпали по взбитой земле. Ещё пара стрел пролетела мимо. Глаза офицера расширились. Он нервно шагнул назад и поднял свой меч.
Логен дёрнулся влево и изогнутый меч ударил в землю у его ног. Он зарычал, взмахнув мечом Делателя, и тяжёлая полоса металла с лязгом глубоко вонзилась в блестящую кирасу офицера, оставив на ней глубокую впадину. Тот завизжал, заковылял вперёд и согнулся пополам, не в силах схватить глоток воздуха. Его меч выпал из руки, и Логен ударил его по затылку, сокрушил шлем и сбил гурка с ног в грязь.
Он посмотрел на остальных, но никто не шевельнулся. Это была кучка оборванцев, словно темнокожая версия самых слабых трэлей. Не похожи на тех безжалостных сволочей, каких он ожидал увидеть по рассказам Ферро о гурках. Они сбились в кучку, копья торчали во все стороны. У пары даже виднелись луки со стрелами, и они, возможно, могли бы утыкать Логена, как ежа, но не утыкали. Впрочем, лобовая атака могла их и расшевелить. Логен в своё время получил стрелу-другую, и не горел желанием получить ещё одну.
Так что, вместо того, чтобы броситься вперёд, он выпрямился и громко зарычал. Боевым рыком, какой издавал, когда бросился в атаку с холма на Карлеон все эти годы назад, когда у него ещё были на месте все пальцы и все надежды. Он почувствовал, как Ищейка подбегает к нему, поднимает меч и тоже кричит. Потом и Трясучка встал с ними, взревев, как бык и стуча топором по щиту. Потом и Красная Шляпа с окровавленным лицом, и Молчун, и все остальные, стали завывать свои боевые кличи.
Они стояли длинной линией, потрясали своим оружием, стучали по щитам, рычали, вопили и завывали изо всех сил, издавая такие звуки, словно сам ад разверзся и толпа бесов принялась распевать, приглашая внутрь. Коричневые люди смотрели на них, вытаращив глаза, и дрожали, широко раскрыв рты. Логен подумал, что они никогда в жизни такого не видели.
Один из них бросил копьё. Он, может, и не собирался, просто от шума и вида всех этих волосатых ублюдков его пальцы сами разжались. В любом случае, копьё упало, хотел он этого или нет, вот и всё — и гурки начали бросать своё оружие. Так быстро, как только могли, и оно застучало в траве. Продолжать кричать было глупо, и боевые кличи стихли, и только две группы людей в тишине таращились друг на друга через полоску грязи, усеянную склоненными кольями и изувеченными трупами.
— Да уж, странная битва, — пробормотал Трясучка.
Ищейка наклонился к Логену.
— И что нам теперь с ними делать?
— Не хватало ещё присматривать за ними.
— Угу, — сказал Молчун.
Логен прикусил губу, покрутил мечом в руке, пытаясь придумать что-нибудь умное. В голову ничего не приходило.
— Может, просто отпустить их. — Он дёрнул головой в сторону севера. Никто из гурков не пошевелился, так что он попытался снова, указывая своим мечом. Только он поднял клинок, как те съежились и забормотали что-то друг другу, а один вообще упал в грязь. — Просто валите в ту сторону, — сказал он, — и проблем не будет. Просто… валите… туда! — Он снова ткнул мечом.
Один из них понял его мысль и нерешительно шагнул в ту сторону от своей группы. Когда никто не прибил его, он побежал. Довольно скоро и остальные последовали за ним. Ищейка посмотрел, как последние из них ковыляли следом. Потом пожал плечами.
— Ну, удачи им тогда, наверное.
— Ага, — пробормотал Логен. — Удачи. — А потом добавил так тихо, чтобы никто не услышал. — Ещё жив, ещё жив, ещё жив…
Глокта хромал по вонючему мраку, по зловонной дорожке шириной в полшага. Он так силился не упасть, что его язык скручивался в пустых дёснах. Глокта всю дорогу морщился, по мере того, как боль в ноге становилась всё сильнее и сильнее, и изо всех сил старался не дышать через нос. Лёжа искалеченным в постели после возвращения из Гуркхула, я думал, что сильнее уже вонять не смогу. Когда я руководил зверской вонючей тюрьмой в Инглии, я снова думал то же самое. Когда зарезал клерка на скотобойне, я воображал, что достиг дна. Как же я ошибался.
Коска и его наёмники сбились в плотную группу с Глоктой посредине. Их ругательства, ворчание и хлюпающие шаги эхом разносились по сводчатому тоннелю. Свет от их покачивающихся ламп отбрасывал раскачивающиеся тени на блестящем камне. Сверху капала тухлая вода, струилась по заросшим мхом стенам, булькала в илистых канавках, стекала вниз в вонючий канал. Арди шаркала рядом, зажав рукой ящик с инструментами. Она бросила попытки поднимать подол своего платья, и ткань уже сильно запятналась чёрной жижей. Арди посмотрела на Глокту — влажные волосы свисали поверх её лица — и предприняла слабую попытку улыбнуться.
— А вы определённо водите девушек по самым лучшим местам.
— О, действительно. Моё умение находить романтические места, несомненно, объясняет мою неувядающую популярность у прекрасного пола. — Глокта поморщился от мучительного приступа боли. — Несмотря на чудовищную искалеченность. Куда нам теперь?
Длинноногий хромал впереди, привязанный веревкой к одному из наёмников.
— На север! Точно на север, более или менее. Мы как раз под Центральным проспектом.
— Хм. — Над нами, всего лишь в десяти шагах, самые фешенебельные дома города. Блистающие дворцы и река дерьма так близко друг к другу, что многие ни за что бы не поверили. У всего прекрасного есть тёмная сторона, и некоторые из нас должны пребывать здесь, тогда как другие могут смеяться на свету. Его смешок обернулся писком паники, когда беспалая ступня поскользнулась на дорожке. Он замолотил по стене свободной рукой, задёргал тростью, которая застучала по скользким камням. Прежде, чем Глокта упал, Арди поймала его под локоть и помогла выпрямиться. От боли он не смог сдержать девчачьего стона, прорвавшегося сквозь оставшиеся зубы.
— На самом деле вы не очень-то наслаждаетесь жизнью, не так ли?
— Бывали у меня деньки и получше. — Он прислонил затылок к камню, пока Арди наклонялась, чтобы отыскать его трость. — Оба предали, — услышал он свой голос. — Это больно. Даже для меня. Про одного я знал. Одного я бы вынес. Но оба? Почему?
— Может, потому что вы безжалостный, коварный, язвительный, скрюченный, жалеющий себя негодяй? — Глокта уставился на неё, а она пожала плечами. — Сами спросили. — И они снова пошли по тошнотворной темноте.