— Зильбер! Он с Зильбером!
Глокта нахмурился.
— С распорядителем Университета?
Взгляд Гойла метнулся к Глокте, к Коске и назад. Наставник зажмурил глаза.
— С адептом демонов!
Повисла долгая пауза.
— Что?
— Зильбер, он не просто управляет Университетом! Он проводит… эксперименты.
— Какого рода эксперименты? — Глокта резко ткнул бойком молотка в окровавленное лицо Гойла. — Прежде чем я прибью к столу ваш язык.
— Оккультные эксперименты! Сульт уже давно даёт ему деньги! С тех пор, как впервые явился Первый из Магов! Может даже дольше!
Оккультные эксперименты? Финансирование от архилектора? Это не очень-то в духе Сульта, но это объясняет, почему эти проклятые адепты ждали от меня денег, когда я пришёл к ним впервые. И почему там обосновалась Витари со своим цирком.
— Что за эксперименты?
— Зильбер… он может контактировать… с Другой Стороной!
— Что?
— Это правда! Я сам видел! Он знает такие вещи, тайны, которые нет другого способа узнать, и сейчас…
— Да?
— Он говорит, что нашёл способ призвать их!
— Их?
— Рассказчиков Тайн, так он их называет!
Глокта облизнул пересохшие губы.
— Демонов? — Я думал, его преосвященство нетерпим к предрассудкам, когда всё это время… Ну и нервы у человека!
— Он говорит, что может насылать их на врагов. На врагов архилектора! И они уже готовы это предпринять!
Глокта почувствовал, как левый глаз дёргается, и прижал к нему руку. Год назад я бы рассмеялся и прибил его к потолку. Но сейчас всё по-другому. Мы прошли через Дом Делателя. Мы видели в огне улыбку Шикель. Если есть едоки? Если есть маги? Почему бы не быть и демонам? Как их может не быть?
— Что за враги?
— Верховный судья! Первый из Магов! — Гойл снова зажмурился. — Король, — хныкнул он.
Аххх. Король. Это маленькое слово — моя магия. Глокта повернулся к Арди и продемонстрировал ей зияющую прореху в передних зубах.
— Не будете ли вы так любезны подготовить лист признания?
— Не буду ли… — Некоторое время она смотрела на него, широко раскрыв глаза на бледном лице, потом бросилась к столу архилектора, схватила лист бумаги и перо, и со стуком окунула его в чернильницу. Помедлила, её рука дрожала. — Что писать?
— О, что-то вроде: "Я, наставник Гойл, сознаюсь в соучастии в изменническом заговоре его преосвященства архилектора Сульта в…", — Как же сформулировать? Он поднял брови. А как иначе — просто назвать, как есть. — "Использовании дьявольских искусств против его величества короля и членов Закрытого Совета".
Острие пера неловко царапало по бумаге, разбрызгивая чернильные кляксы. Арди протянула Глокте хрустящий листок.
— Нормально?
Он вспомнил, какие прекрасные документы готовил практик Иней. Элегантный струящийся почерк, безукоризненные формулировки. Каждый признательный лист — произведение искусства. Глокта грустно посмотрел на каракули с кляксами в своей руке.
— Почти нечитаемо, но сойдёт. — Он сунул бумагу под дрожащую руку Гойла, взял перо у Арди и вложил ему в пальцы. — Подписывайте.
Гойл, всхлипывая и фыркая, как мог с прибитой гвоздем рукой, написал своё имя внизу страницы. Я победил, и в кои-то веки вкус победы почти сладок.
— Великолепно, — сказал Глокта. — Вытащите гвозди и найдите какие-нибудь повязки. Жалко будет, если он истечёт кровью до смерти прежде, чем сможет дать показания. Впрочем, вставьте ему кляп, я уже достаточно его наслушался. Поведём его к верховному судье.
— Погодите! Погодите! Погрххх! — Крики Гойла резко оборвались, когда наёмник с прыщами сунул грязную тряпку ему в рот. Карлик достал из ящика щипцы. Пока ещё мы живы. Много ли было шансов? Глокта захромал к окну и встал, вытягивая ноющие ноги. Раздался приглушённый крик, когда из руки Гойла вырвали первый гвоздь, но мысли Глокты уже витали в другом месте. Он уставился в сторону Университета, шпили которого торчали над дымным сумраком, словно когтистые пальцы. Оккультные эксперименты? Вызов и насылание? Он кисло облизнул пустые дёсны. Что там происходит?
— Что там происходит? — Джезаль шагал туда-сюда по крыше Башни Цепей, надеясь, что похож на тигра в клетке, но возможно был ближе к преступнику утром перед повешеньем.
Дым закрыл город вуалью копоти, и стало невозможным узнать, что происходит на расстоянии более чем в полмили. Офицеры штаба Варуза, стоявшие у парапета, изредка выкрикивали бесполезные и дико противоречивые новости. Шло сражение в Четырех Углах, на Центральном проспекте, по всей центральной части города. Сражение шло и на море и на суше. Надежды на спасение то исчезали, то возрождались. Но одно было несомненно. Внизу, за рвом Агрионта, атаки гурков не ослабевали.
Дождь арбалетных болтов по-прежнему поливал площадь за воротами, но взамен каждого убитого гурка, вместо каждого утащенного раненого, из-за горящих зданий вылетали по пять новых, как пчелы из разорённого улья. Солдаты кишели там сотнями, окружив весь Агрионт постоянно усиливающимся кольцом людей и стали. Они сидели за деревянными колёсами и пускали стрелы в сторону укреплений. Грохот барабанов неуклонно приближался и теперь эхом разносился над городом. Вглядываясь в свою подзорную трубу, всеми силами стараясь держать её прямо, Джезаль начал замечать странные фигуры внизу.
Высокие и изящные фигуры, в приметных жемчужно-белых доспехах, отделанных блестящим золотом — они двигались среди гуркских солдат, указывая, приказывая, направляя. И теперь всё чаще они указывали в сторону моста, который вёл к западным воротам Агрионта. На задворках разума Джезаля шевелились тёмные мысли. Сотня Слов Кхалюля? Восставшие из тёмных уголков истории, чтобы привести к правосудию Первого из Магов?
— Не знаю точно, но я бы сказал, что они готовятся к атаке.
— Нет причин для тревоги, — прохрипел Варуз, — наши укрепления неприступны. — Его голос дрогнул, и на последнем слове совсем сорвался, не придав никому ни малейшей уверенности. Всего лишь несколько коротких недель назад никто не осмелился бы предположить, что Агрионт когда-нибудь может пасть. Но никто раньше и во сне не видел, что он будет окружен солдатами гурков. Совершенно очевидно, правила изменились. Разнёсся низкий звук горнов.
— Вон там, — пробормотал один из офицеров штаба.
Джезаль уставился в позаимствованную подзорную трубу. По улицам тащили что-то вроде огромной повозки — словно деревянный дом на колёсах, укрытый пластинами кованого металла. И даже сейчас гуркские солдаты загружали в него бочки под руководством двух человек в белых доспехах.
— Взрывной порошок, — обреченно сказал кто-то.
Джезаль почувствовал на руке ладонь Маровии.
— Ваше величество, возможно, лучше будет вам уйти.
— А если здесь небезопасно, то где, конкретно, я буду вне опасности, как вы полагаете?
— Я уверен, маршал Вест скоро нас спасёт. Но тем временем самым безопасным местом будет дворец. Я вас провожу. — Он извинительно улыбнулся. — Боюсь, в моём возрасте от меня будет мало проку на стенах.
Горст протянул руку в латной рукавице в сторону лестницы.
— Сюда.
— Сюда, — проворчал Глокта, хромая по залу так быстро, как только позволяла увечная нога. Коска не спеша шёл следом. Щёлк, стук, боль.
Перед кабинетом верховного судьи остался лишь один секретарь, который неодобрительно смотрел на них поверх поблескивающих очков. Остальные, несомненно, уже надели свои плохо подогнанные доспехи и обороняют стены. Или, скорее всего, заперлись в погребах. Если бы я только был с ними.
— Боюсь, его честь занят.
— О, меня он примет, не волнуйтесь. — Глокта прохромал мимо, не останавливаясь, положил руку на медную ручку двери кабинета Маровии и чуть не отдёрнул от удивления. Металл был холодным, как лёд. Холодным, как ад. Он повернул ручку кончиками пальцев и со скрипом открыл дверь. Из зала заклубились струйки белого пара, словно морозный туман, который висит над заснеженными долинами Инглии посреди зимы.
В комнате за дверью было смертельно холодно. Тяжёлая деревянная мебель, панели из старого дуба, грязные оконные рамы — всё блестело от белого инея. Им были покрыты кучи юридических документов. Бутылка вина на столе разбилась, от неё остался кусок розового льда и блестящие осколки на полу.
— Какого чёрта… — От дыхания перед губами Глокты поднимался пар. По всей замёрзшей комнате были разбросаны загадочные предметы. К панелям обшивки примёрзла длинная извилистая чёрная трубка, словно связка сосисок, оставленная на снегу. На книгах, на столе, на хрустящем ковре виднелись пятна чёрного льда. В потолок вмёрзли розовые фрагменты, к полу примёрзли длинные белые осколки…
Человеческие останки?
Посреди стола лежал большой кусок ледяной плоти, частично покрытый изморозью. Глокта повернул голову, чтобы лучше рассмотреть. Там виделся рот, в котором осталось несколько зубов, ухо, глаз. Пряди длинной бороды. Для Глокты этого было достаточно, чтобы понять, чьи части разбросаны по замёрзшей комнате. Кто же ещё, как не моя последняя надежда, мой третий поклонник, верховный судья Маровия?
Коска прочистил горло.
— Похоже, в притязаниях вашего друга Зильбера всё же что-то есть.
Дьявольское преуменьшение. Глокта почувствовал, как мышцы вокруг его левого глаза начинают болезненно дёргаться. Секретарь открыл двери позади них, посмотрел внутрь, охнул и отпрянул. Глокта услышал, как его шумно тошнит снаружи.
— Сомневаюсь, что верховный судья чем-то нам поможет.
— Верно. Но в любом случае, не поздновато ли для ваших бумаг и всего такого? — Коска указал в сторону окон, запятнанных замёрзшей кровью. — Гурки наступают, помните? Если у вас остались несведённые счёты, то сводите их сейчас, до того, как наши кантийские друзья порвут все расписки. Когда проваливается план, помогают быстрые действия, а, наставник? — Он протянул руку за голову, расстегнул маску и уронил на пол. — Пора рассмеяться в лицо врагу! Поставить всё на один последний бросок! А осколки соберёте после. И если их будет уже не собрать, что ж, какая разница? Завтра все мы, возможно, будем жить в другом мире.