Маг даже не пытался отрицать это.
— Я имею дело с великим и важным. Я не в состоянии озаботиться судьбой каждого крестьянина. И вы не можете. Я старался научить вас этому, но вы, похоже, не способны выучить этот урок.
— Вы ошибаетесь! Я отказываюсь учить его!
Настало его время. Он был достаточно разгневан, чтобы навсегда выйти из тени Байяза и стать свободным человеком. Первый из магов был отравой, его надо было извергнуть.
— Вы помогли мне занять престол, и за это я благодарен вам. Но я не приемлю ваш способ управления, он слишком похож на тиранию.
Байяз прищурился.
— Управление и есть тирания. В лучшем случае она набрасывает на себя прелестные цветные одежды.
— Вы грубо презираете жизнь моих подданных, и я не стану поддерживать это. Я уже перерос вас. Вы больше не нужны здесь. В вас нет необходимости. Я найду собственный путь, чтобы двигаться дальше.
Он махнул Байязу рукой — царственный жест, как надеялся Джезаль, отпускавший мага восвояси.
— Вы можете уходить.
— Могу, в самом деле?
Первый из магов остановился и замолчал, его мрачное лицо потемнело. Он молчал достаточно долго, чтобы ярость Джезаля схлынула, во рту пересохло, колени ослабели.
— Похоже, я был слишком мягок с вами, — произнес Байяз, и каждое его слово резало слух, точно бритва. — Нянчился, как с любимым внуком, и вы выросли капризным. Этой ошибки я не повторю. Ответственный воспитатель не должен пренебрегать наказаниями.
— Я королевский сын! — прорычал Джезаль. — Я не позволю…
Неожиданно резкая боль в животе заставила его согнуться пополам. Пошатываясь, он сделал пару шагов, и обжигающе горячая рвота фонтаном хлынула у него изо рта. Он упал лицом вниз, едва дыша, корона слетела с его головы и покатилась в угол. Никогда в жизни он не испытывал такой боли. Даже малой ее части.
— Не могу вообразить, почему ты решил, что со мной можно говорить в такой манере. Со мной, с первым из магов!
Джезаль слышал тяжелые шаги Байяза, направлявшиеся к нему. Голос мага оглушал его, беспомощно извивавшегося в луже собственной рвоты.
— Королевский сын? Я разочарован. После всего, что мы пережили вместе, ты с готовностью веришь лжи, которую я же и распространил? Эта чушь предназначалась для болванов на улицах, но болваны во дворцах, оказывается, так же легко глотают сладкую чепуху. Я купил тебя у шлюхи. Ты стоил мне шесть марок. Она просила двадцать, но я хорошо торговался.
Эти слова ранили, но куда хуже была нестерпимая боль. Она терзала позвоночник Джезаля, выжимала слезы из глаз, обжигала кожу, иссушала корни волос и заставляла его дергаться и метаться, как лягушка, попавшая в кипяток.
— Конечно, у меня были и другие претенденты. Я достаточно опытен, чтобы не класть все яйца в одну корзину. Другие сыновья таинственных родителей могли сыграть эту роль. Помню, была семья Бринт и еще много других. Но ты всплыл на вершину, Джезаль, как дерьмо в ванне. Когда я въехал в Агрионт и увидел тебя взрослого, я понял, что мне нужен ты. Ты выглядел именно так, как надо, но ты не можешь этого постичь. Ты даже говорил как король, что само по себе давало тебе преимущество.
Джезаль стонал и всхлипывал, не в силах даже вскрикнуть. Он почувствовал, как сапог Байяза скользнул по нему и перевернул его на спину. Сквозь слезы Джезаль увидел сердитое лицо мага, наклонившееся к нему.
— Но если ты так хочешь все усложнить… если ты настаиваешь на том, что будешь идти собственным путем… хорошо, есть другие варианты. Порой королей постигает неожиданная смерть. Можно упасть с лошади. Можно подавиться оливковой косточкой. Можно долго падать на очень твердые камни. А можно просто не проснуться, и тебя найдут мертвым утром. Жизнь насекомых всегда коротка, но она может стать еще короче для тех, кто не хочет быть полезным. Я создал тебя из ничего. Из воздуха. И одним словом могу тебя уничтожить.
Байяз щелкнул пальцами, и этот звук мечом пронзил живот Джезаля.
— Вот так тебе можно найти замену. — Первый из магов наклонился еще ниже. — А теперь, болван, осел, сын потаскухи, подумай хорошенько, прежде чем ответить на мои вопросы. Ты будешь делать то, что тебе посоветует твой архилектор?
Судороги чуть-чуть ослабели. Как раз настолько, чтобы Джезаль мог прошептать:
— Да.
— Ты позволишь ему руководить тобой во всем?
— Да.
— Ты будешь подчиняться его приказам, и публично, и приватно?
— Да, — ответил Джезаль, задыхаясь. — Да.
— Хорошо, — произнес маг, распрямляясь. Он стоял над Джезалем подобно собственной статуе, когда-то возвышавшейся над людьми в аллее Королей. — Я знал, что ты согласишься. Ведь ты не только высокомерный, невежественный и неблагодарный болван — ты еще и трус. Помни это. Надеюсь, этот урок ты не забудешь.
Боль постепенно стихала. Джезаль оторвал от пола кружившуюся голову.
— Ненавижу тебя, — прохрипел он.
Байяз фыркнул от смеха.
— Ненавидишь меня? Какая самоуверенность! Ты полагаешь, что меня это задевает? Я Байяз, первый ученик великого Иувина! Я сверг мастера Делателя, я объединил Союз, я уничтожил Тысячу Слов. — Маг медленно поднял сапог и опустил его на подбородок Джезаля. — Меня не интересует, нравлюсь ли я тебе, осел. — Он вмял сапогом лицо Джезаля в забрызганный блевотиной пол. — Меня интересует одно: чтобы ты слушался. И ты будешь слушаться. Да?
— Да, — выговорил Джезаль расплющенными губами.
— Тогда, ваше величество, я удаляюсь. Надеюсь, вы не дадите мне повода вернуться.
Сапог, давивший на его лицо, исчез. Джезаль услышал, как шаги мага затихают. Дверь со скрипом открылась и закрылась, щелкнув замком.
Он лежал на спине, глядя в потолок, и тяжело дышал. Через некоторое время он набрался мужества, чтобы перевернуться, неуверенно приподнялся, опираясь на руки и колени. В комнате стоял мерзкий запах, и не только от блевотины, измазавшей его лицо. Джезаль со стыдом понял, что обделался. Он ползком добрался до окна, безвольный как тряпка, приподнялся на колени и глянул вниз на зябкий, равнодушный сад.
Только на мгновение перед ним мелькнул Байяз. Маг шагал по выложенной гравием дорожке между аккуратно подстриженных лужаек, его лысина блестела. Йору Сульфур шел следом, держа в одной руке посох, а в другой, под мышкой, ящик из темного металла. Тот самый, что сопровождал Джезаля, Логена и Ферро в повозке через добрую половину Земного круга. Какими счастливыми казались теперь те дни.
Внезапно Байяз остановился, повернулся и поднял голову. Он посмотрел вверх, прямо на окно.
Джезаль вжался в занавески со всхлипом ужаса, дрожа всем телом. Остаточное ощущение невыносимой боли еще давило на его внутренности, холодное как лед. Первый из магов постоял немного, легкая тень улыбки скользнула по его лицу. Потом он резко повернулся, прошел между двумя рыцарями-телохранителями, несущими караул у ворот, и удалился.
Джезаль стоял на коленях, вцепившись в занавески, как младенец цепляется за мать. Он думал о том, как счастлив был когда-то и как мало это осознавал. Играл в карты, окруженный друзьями, светлое будущее маячило впереди. Он тяжело вздохнул. Слезы душили его, растекались вокруг глаз. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким. Королевский сын? У него нет никого и ничего. Он бессвязно что-то лопотал и шмыгал носом, глаза туманились от слез. Его сотрясали безнадежные рыдания, разрезанная шрамом губа дрожала. Слезы катились вниз, капали на пол.
Он плакал от боли и страха, от стыда и обиды, от разочарования и беспомощности. Но Байяз был прав — он был трусом. Поэтому больше всего он плакал от облегчения.
Добрые люди, злые люди
Серое утро, холод, промокший сад. Ищейка стоял там и думал о том, насколько лучше было прежде. Стоял там, в центре круга из темных могил, и глядел на землю, укрывшую Хардинга Молчуна. Удивительно: человек так мало говорил, а оставил после себя такую пустоту.
В последние несколько лет Ищейка совершил длинное и странное путешествие. Из ниоткуда в никуда. Он потерял много друзей. Он помнил всех этих людей, вернувшихся в грязь. Хардинг Молчун. Тул Дуру Грозовая Туча. Рудда Тридуба. Форли Слабейший. А ради чего? Кому от этого лучше? Все впустую. Этого достаточно, чтобы все на свете опротивело. Достаточно даже для самого бесчувственного человека. Все ушли и оставили Ищейку одного. Мир стал скучным и блеклым.
Он услышал шаги по влажной тропе. Логен приближался сквозь мелкий дождь и туман, вокруг его покрытого шрамами лица вился пар от дыхания. Ищейка вспомнил, как обрадовался он в ту ночь, когда Логен, живой, подошел к их костру. Тогда казалось, что это новое начало, что их ждут лучшие времена. Все обернулось иначе. Странно, но больше Ищейка не был так рад видеть Логена Девятипалого.
— Король Севера, — пробормотал он. — Девять Смертей. Как денек?
— Промозглый. Как в конце года.
— Ага. Скоро еще одна зима. — Ищейка потер жесткую ладонь. — Они мелькают все быстрее и быстрее.
— Думаю, пора возвращаться на Север. Кальдер и Скейл по-прежнему на свободе, творят зло, и только мертвые знают, в какую беду вляпался Доу.
— Согласен. Пора отправляться.
— Я хочу, чтобы ты остался.
Ищейка резко поднял голову.
— Что?
— Кто-то должен провести переговоры с южанами и заключить договор. Ты всегда был лучшим по части переговоров. Кроме Бетода, возможно, но… он теперь не в счет.
— А что за договор?
— Возможно, нам потребуется их помощь. Не все на Севере рвутся принять то, что случилось. Люди не хотят короля. Или не хотят такого короля. Если Союз будет на нашей стороне, это нам поможет. Неплохо бы тебе привезти и оружие, когда вернешься.
Ищейка поморщился.
— Оружие?
— Лучше иметь оружие, не желая того, чем желать, не…
— Я знаю продолжение. А как насчет того, что это было последнее сражение? Как насчет того, что мы бросим воевать и будем что-нибудь выращивать?
— Все вырастет и без нас. Послушай, Ищейка, я никогда не искал битв, сам знаешь. Но ты должен…