Это был трудный урок для детей, но Логена отец тоже учил этому рано, и он запомнил науку навсегда.
— Печальная правда. Кто успевает ударить первым, тот и выигрывает.
— Так и есть! — завопил Круммох, ударив себя по мощному бедру. — Отлично сказано. Но это великолепная, счастливая правда, а вовсе не печальная. Вы ведь помните старого Вилума, дети?
— Его поразил гром, — выкрикнул мальчик со щитом. — В бурю, высоко в горах.
— Да, так и было. В одну секунду гром обрушился на него, вспышка, подобная солнцу, слетела с небес, и Вилум стал не живее, чем мой башмак.
— У него поджарились ступни! — рассмеялась девочка.
— Именно так, Изерн. Ты видела, как быстро он умер, какой удар обрушился на него, и как мало снисхождения проявила молния. — Взор Круммоха снова обратился к Логену. — То же самое случится, если разозлить этого человека. Ты скажешь одно неосторожное слово, и в следующий миг… — Он громко хлопнул в ладоши, и дети подпрыгнули от резкого звука. — Он вернет тебя в грязь. Еще быстрее, чем небо убило Вилума, и так же безжалостно. Ваша жизнь висит на волоске каждый раз, когда вы оказываетесь в двух шагах от этого не слишком грозного на вид парня. Верно, Девять Смертей?
— Ну… — Логену не очень-то это нравилось.
— А скольких убил ты? — крикнула ему девочка, подняв подбородок.
Круммох рассмеялся и погладил ее по волосам.
— Не хватит цифр, чтоб пересчитать их, Изерн! Он король убийц! Он беспощаднее всех, кто живет под Луной.
— А как насчет Наводящего Ужас? — спросил мальчик с копьем.
— О-о-ох! — умилительно произнес Круммох и широко улыбнулся. — Он не человек, Скофен. Он какое-то иное существо. Но было бы интересно, если бы Фенрис Наводящий Ужас и Девять Смертей сошлись друг против друга. — Он потер руки. — Уж я бы на это поглядел! И Луна с удовольствием пролила бы на это свой свет.
Он закатил глаза к небу, и Логен тоже взглянул вверх. В черных небесах и впрямь светила луна. Огромная, белая, она сияла, как еще один костер.
Старые волки
Высокие окна были раскрыты, и спасительный ветерок проникал сквозь них в просторную гостиную, овевая разгоряченное, потное лицо Джезаля и заставляя широчайшие старинные портьеры хлопать и шуршать. Все в этой комнате было огромного размера: двери, похожие на вход в пещеру, высотой в три человеческих роста, а потолок, украшенный изображением народов, склоняющихся перед огромным золотым солнцем, в два раза выше. С огромных картин на стенах смотрели величавые мужи в человеческий рост. Их воинственные лица попадались Джезалю на глаза, куда бы он ни повернулся. От этого было очень неуютно.
Казалось, это место предназначено для великих людей, мудрых мужей, легендарных героев или могущественных злодеев. Место для гигантов. Джезаль чувствовал себя здесь крохотным, тщедушным недоумком.
— Вашу руку, если ваше величество позволит, — проговорил один из портных, подсказывая Джезалю и при этом, стараясь остаться исключительно вежливым.
— Да, конечно… извините…
Джезаль поднял руку чуть выше, укоряя себя за то, что снова начал извиняться. Он ведь стал королем, о чем неустанно твердит ему Байяз. Даже если он выбросит портного в окно, извиняться нет необходимости. Это портной, когда шлепнется на землю, должен поблагодарить короля за то, что его величество соизволил обратить на него внимание. Однако тот лишь изобразил фальшивую улыбку и плавно растянул мерную ленту. Другой портной ползал внизу, у колен Джезаля. Третий пунктуально записывал их измерения в гроссбух в крапчатой обложке.
Джезаль глубоко вздохнул и, нахмурившись, взглянул в зеркало. Неуверенный молодой идиот с заметным шрамом на подбородке взглянул на него, закутанный в образцы блестящей ткани, словно манекен. Он выглядел да и чувствовал себя клоуном, а не королем. Он смеялся бы над такой шуткой, если бы сам не оказался героем этого анекдота.
— Может быть, что-то в осприанском стиле?
Королевский ювелир осторожно водрузил на голову Джезаля какую-то деревянную штуковину и внимательно рассматривал, что получилось. Ничего хуже и не придумать. Чертова деревяшка на голове походила на перевернутую люстру.
— Нет! Нет! — воскликнул Байяз с раздражением. — Слишком сказочно, вычурно, слишком внушительно. Эта штука ему не подходит! Надо что-нибудь простое, подлинное, светлое. То, что подходит для сражения!
Королевский ювелир растерянно заморгал.
— Сражаться в короне?
— Нет, дурень! Но он должен выглядеть так, словно готов пойти в бой.
Байяз подошел сзади к Джезалю, сорвал деревянную конструкцию с его головы и швырнул на полированный пол. Она упала со стуком. Затем маг схватил Джезаля за руки и мрачно вгляделся из-за его плеча в зеркальное отражение нового короля.
— Это король-воин в самых лучших, самых славных традициях! Настоящий наследник Гарода Великого. Великолепный фехтовальщик, умеющий наносить раны и получать их. Он привел армию к победе, убил бессчетное множество врагов!
— Бессчетное? — неуверенно пробормотал Джезаль.
Но Байяз не обратил на него внимания.
— Он умеет обращаться с мечом и седлом, как со скипетром и троном. Его корона должна соответствовать его доспехам и подходить к его оружию. Она должна хорошо сочетаться с металлом. Теперь вы понимаете?
Ювелир кивнул.
— Думаю, да, милорд.
— Отлично. И еще кое-что.
— Милорду стоит только пожелать.
— Украсьте ее здоровенным алмазом.
Ювелир покорно склонил голову.
— Само собой разумеется.
— А теперь пошли вон. Вон, все вон отсюда! Его величество должен заняться государственными делами.
Гроссбух громко захлопнулся, мерные ленты были быстро скручены, куски тканей мгновенно исчезли. Портные и королевский ювелир с поклонами пятились к дверям, что-то подобострастно бормоча, пока не скрылись за огромными золочеными дверями, которые бесшумно закрылись за ними.
Джезаль с трудом удержался от того, чтобы не последовать за ними. Он постоянно забывал, кто теперь «его величество».
— У меня есть дела? — спросил он, отворачиваясь от зеркала и стараясь говорить непринужденно и повелительно.
Байяз проводил его в просторный коридор, стены которого были завешаны прекрасно выполненными картами Союза.
— У вас дела с вашим Закрытым советом.
Джезаль напрягся. Стоять в мраморных покоях, пока с тебя снимают мерки для парадных одежд и называют «ваше величество», — это смущало, но не требовало особенных усилий. Теперь же он должен участвовать в работе главного совета страны. Джезаль дан Луфар, прославленный своим невежеством, будет заседать вместе с двенадцатью самыми могущественными людьми Союза. Ему придется принимать решения, определяющие судьбы тысяч людей. Придется заняться политикой, юриспруденцией, дипломатией, хотя он разбирался лишь в фехтовании, выпивке, женщинах, а теперь вынужден был от всего этого отказаться. Правда, в последнем пункте он тоже был не слишком искушен, пусть и считал себя знатоком.
— Закрытый совет?
Его голос сорвался на дискант и больше напоминал девчоночий, чем королевский. Джезаль откашлялся.
— Случилось что-то важное? — пробасил он, но как-то неубедительно.
— Кое-какие новости пришли сегодня утром с Севера.
— Правда?
— Боюсь, лорд-маршал Берр мертв. Армии необходим новый командующий. Обсуждение этого вопроса может занять не один час. Прошу сюда, ваше величество. — Байяз указал вниз.
— Не один час? — пробормотал Джезаль.
Его каблуки застучали по широким мраморным ступенькам. Не один час в компании членов Закрытого совета. Он нервно потер руки.
Байяз, похоже, прочитал его мысли.
— Не стоит опасаться этих старых волков. Ты их господин, что бы они себе ни воображали. В любой момент ты можешь заменить их новыми или заковать в кандалы, если пожелаешь. Возможно, они об этом забыли. Нам придется напомнить им в свое время.
Они прошли сквозь высокие ворота, около которых стояли на страже рыцари-телохранители. Шлемы стражники держали в руках, но их лица были столь невыразительны, что с таким же успехом они могли бы надеть шлемы и опустить забрала. За воротами располагался просторный сад, с четырех сторон окруженный тенистой колоннадой, чьи беломраморные пилоны были украшены резьбой в форме листьев, чтобы соответствовать деревьям в саду. Вода плескалась в фонтанах, ее брызги поблескивали под ярким солнечным светом. Пара больших оранжевых птиц с тонкими, как прутики, ногами важно выхаживали на тщательно подстриженной лужайке. Опустив загнутые клювы, они высокомерно взглянули на проходившего мимо них Джезаля. Похоже, как и он сам, птицы сомневались, не самозванец ли перед ними.
Он смотрел на яркие цветы, на блестящую зелень, на великолепные статуи, подняв голову, взирал на древние стены, поросшие красным, белым и зеленым плющом. Неужели на самом деле все это принадлежит ему? И этот дворец, и весь Агрионт за стенами. Он шагает сейчас там же, где величаво ступали короли древности — Гарод, Казамир и Арнольт. Сердце его замерло при этой мысли. Джезаль вынужден был моргнуть и тряхнуть головой, как делал сотню раз в день, чтобы прийти в себя и не оступиться. Или он уже не тот человек, каким был неделю назад? Джезаль провел рукой по подбородку, словно проверял свое лицо, и нащупал шрам. Где тот человек, которого увлекли на широкую равнину, кто получил ранение среди камней, кто ел полусырое конское мясо и радовался этой еде?
Джезаль снова кашлянул.
— Я бы очень хотел… Не знаю, возможно ли это… поговорить с отцом.
— Твой отец мертв.
Джезаль мысленно отругал себя.
— Да, конечно. Я имел в виду того человека, которого я считал своим отцом.
— А что ты хочешь услышать от него? Что он принимал неверные решения? Что он имел долги? Что он брал от меня деньги за то, чтобы воспитывать тебя?
— Он брал деньги? — пробормотал Джезаль, чувствуя себя несчастным.
— Люди редко берут в семью сирот, исходя лишь из добрых побуждений, как бы великодушно это ни выглядело. Долги были заплачены, и даже сверх того. Я распорядился, чтобы тебя обучали фехтованию, как только сможешь держать в руке клинок. Сказал, что тебе следует поступить на службу в королевскую гвардию и, если получится, принять участие в летнем турнире. Что ты должен быть хорошо подготовлен к этому. И он полностью исполнил все мои поручения. Но ты, наверное, понимаешь, что ваша встреча будет весьма неудобной для вас обоих. И лучше ее избежать.