— Заплатили? — снова удивился Джезаль.
— На долговечность такой поддержки рассчитывать нельзя. Вы должны жениться, и ваша жена должна привести в ваш лагерь могущественных союзников.
— Но у меня есть… — Джезаль облизнул губы, не зная, как начать разговор о волнующей его теме. — Есть некоторые обязательства… в этом смысле.
— Арди Вест?
Джезаль уже открыл рот, чтобы спросить Байяза, откуда ему известно о его романтических обстоятельствах, но быстро передумал. Старик, похоже, знает о Джезале гораздо больше, чем он сам.
— Я знаю, как это бывает, Джезаль. Я прожил длинную жизнь. Конечно, ты любишь ее. Конечно, сейчас ты готов все бросить ради нее. Но это чувство, поверь мне, не навсегда.
Джезаль неловко повернулся. Он представил себе кривую усмешку Арди, мягкость ее волос, ее смех. В этом он всегда находил утешение там, на равнине. Но теперь ему трудно было забыть, как ее зубы впились в его губу, как его лицо горело от пощечины, как стол скрипел под тяжестью их тел. Стыд, чувство вины, смятение. А голос Байяза продолжал вещать, немилосердно и невозмутимо, грубо реалистично, беспощадно разумно.
— Это вполне естественно, что у тебя есть обязательства, но твоя прежняя жизнь закончилась, и все обязательства закончились вместе с ней. Теперь ты король, и твой народ требует, чтобы ты вел себя соответственно. Они нуждаются в том, на что можно взирать с благоговением. В том, что безупречно и высоко, выше, чем они сами. Мы говорим о ее величестве королеве Союза. О матери королей. Дочь фермера с непредсказуемым поведением и предрасположенностью к выпивке? Нет, такая не подойдет.
Джезаля покоробили подобные суждения об Арди, но он не мог спорить.
— Вы родной сын короля. Жена безупречного происхождения придаст вам значимость и прибавит уважения. В мире много достойных женщин, ваше величество, рожденных, чтобы занять высокое положение. Дочери герцогов, сестры королей, прекрасные и образованные. Целый мир принцесс на выбор.
Брови Джезаля поползли вверх. Он любил Арди, но Байяз использовал поистине убийственный аргумент. Теперь нужно думать о более важных материях, чем его собственные нужды. То, что он стал королем, до сих пор казалось ему абсурдом, но Арди — королева? Это абсурдно втройне. Конечно, он любил ее. По-своему. «Целый мир принцесс на выбор» — это тяжело оспорить.
— Ты понял! — Первый из магов торжествующе щелкнул пальцами. — Тогда я дам знать великому герцогу Орсо Талинскому, что его дочь Тереза может быть представлена тебе. — Он успокаивающе поднял руку. — Это для начала. Талины могут стать могущественными союзниками. — Маг наклонился и прошептал на ухо Джезалю: — Но нет необходимости разрывать отношения, если ты прикипел к этой девице. Короли часто имеют любовниц, сам знаешь.
Что ж, это решение вопроса.
Готовься к худшему
Глокта сидел в своей столовой, уставившись в стол и потирая одной рукой искривленное бедро. Вторая рука его бессмысленно перебирала целое состояние из драгоценных камней, выложенных на черном кожаном футляре.
«Для чего я это делаю? Почему я остаюсь здесь и задаю вопросы? Меня могло бы унести следующим приливом, и никому от этого не стало бы хуже. Возможно, путешествие по прекрасным городам Стирии? Круиз вокруг Тысячи Островов? В конце концов, далекий Тхонд или неблизкий Сулджук, где я закончу свою сомнительную жизнь в покое среди людей, не понимающих ни слова из того, что я говорю. Никому не причинять боли. Не хранить секретов. Не искать виновных и невиновных, во имя истины или во имя лжи, а просто играть с этими маленькими камушками».
Самоцветы поблескивали в свете свечей, пощелкивали, сталкиваясь друг с другом, щекотали пальцы Глокты, когда он двигал и крутил камни, меняя местами.
«Но его преосвященство будет горько рыдать в случае моего неожиданного исчезновения. То же самое можно себе представить с банковским домом „Валинт и Балк“. И где же на всем Земном круге мне удастся укрыться от слез столь могущественных хозяев? Да и зачем? Точно так же я могу сидеть на своем искалеченном заду и ждать, когда по мою душу явятся наемные убийцы. Лежать в кровати, чувствовать боль и думать обо всем, что я потерял».
Он мрачно взглянул на драгоценные камни — чистые, твердые, прекрасные.
«Я сделал свой выбор давно. Когда взял деньги у Валинта и Балка. Когда поцеловал кольцо, символизирующее полномочия. Даже раньше того, как попал в императорские тюрьмы, — когда скакал по мосту в уверенности, что лишь могущественный Занд дан Глокта способен спасти мир».
Сильный стук эхом разнесся по комнате, и Глокта поднял голову, приоткрыв беззубый рот.
«Не хотелось бы, чтобы архилектор…»
— Именем его преосвященства, откройте!
Глокта скривился, потому что судорога сковала его спину, когда он слез с кресла и сгреб камни рукой. Бесценные, они поблескивали у него в ладони. Пот выступил на лбу.
«А что, если архилектору стало известно о моем небольшом кладе?»
Он усмехнулся и взялся за кожаный футляр.
«Я собирался рассказать об этом, в самом деле собирался, но никак не мог найти подходящее время. Незначительное дельце, всего лишь выкуп».
Глокта теребил камни и в спешке случайно задел один. Камень, поблескивая, упал на пол с отчетливым звуком — стук, стук.
Еще один удар в дверь, на этот раз сильнее, так что тяжелый замок задрожал.
— Открывайте!
— Уже иду!
Глокта заставил себя опуститься на пол, со стоном опершись на руки и на колени. Шею пронзала боль. Он нашел его — плоский зеленый камушек, застрявший между досками, поблескивал в свете огня из камина.
«Попался, шалун».
Он подобрал камень, с трудом поднялся с пола, опираясь на край стола, закрыл футляр на один оборот, потом на два.
«Нет времени, чтобы спрятать его подальше».
Глокта спрятал футляр прямо под рубашку, под ремень, схватил свою трость и захромал к двери, вытирая вспотевшее лицо, поправляя одежду и стараясь придать себе невозмутимый вид.
— Я иду! Не нужно…
Четыре здоровенных практика ворвались в комнату, отпихнув его, так что едва не сбили с ног. За ними в коридоре виднелась фигура его преосвященства архилектора, чье хмурое лицо выражало крайнюю злость. Еще два практика весьма внушительных размеров стояли за его спиной.
«Не совсем подходящее время для столь многообещающего визита».
Глокта слышал, как четверо практиков громко топают по его комнатам, распахивают двери, открывают шкафы.
«Ничего, ничего, господа, чувствуйте себя как дома».
Через мгновение они вернулись к архилектору.
— Пусто, — доложил один. Его голос из-под маски звучал грубовато.
— Ха, — усмехнулся Сульт, плавно переступая через порог. Он оглядывался вокруг с мрачным презрением.
«Мое новое жилье, похоже, производит не лучшее впечатление, чем все предыдущие».
Шесть практиков заняли позиции вдоль стен в столовой Глокты, сложив руки на груди, и внимательно наблюдали за ним.
«И эта устрашающая компания не сводит глаз с одного убогого калеки».
Туфли Сульта стучали о пол, когда он прохаживался туда-сюда по комнате. Голубые глаза архилектора были широко раскрыты, лицо исказила гримаса ярости.
«Не надо быть большим знатоком человеческих душ, чтобы понять — он чем-то недоволен. Возможно, наткнулся на один из моих не очень красивых секретов. На какой-то маленький проступок».
Дрожь сковала согбенную спину Глокты, его бросило в пот.
«Возможно, он узнал о том, что я не привел в исполнение приговор по делу Эйдер? Или о том, что я договорился с практиком Витари кое-что утаить?»
Угол кожаного футляра врезался ему под ребра, когда он шевельнулся.
«Или о целом состоянии, за которое меня купил весьма подозрительный банкирский дом?»
Глокте вдруг представилось, как сундучок с драгоценностями выскальзывает из-под ремня, камни высыпаются из штанин бесценным каскадом, а архилектор и его практики в изумлении наблюдают это.
«Интересно, как бы я им это объяснил?»
Ему пришлось подавить смешок.
— Этот мерзавец Байяз! — раздраженно вскричал Сульт и воздел руки, затянутые в белые перчатки, потрясая сжатыми кулаками.
Глокта мгновенно расслабился, с ног до головы, до кончиков ногтей.
«Значит, проблема не во мне. Пока, по крайней мере».
— Байяз?
— Плешивый обманщик, лицемерный жулик, старый шарлатан! Он захватил Закрытый совет!
«Держи вора!»
— Он позволил этому презренному червяку Луфару диктовать нам свою волю! А вы говорили мне, что он бесхребетное ничтожество!
«Я говорил, что он порой бывает бесхребетным ничтожеством, а вы не придали значения моему замечанию».
— Оказывается, у этого треклятого щенка есть зубы, и он не боится использовать их, а паршивец маг тянет его за поводок. Он смеется над нами! Он смеется надо мной! Надо мной! — закричал Сульт, ударяя себя в грудь согнутым пальцем, напоминающим коготь.
— Я…
— Да черт бы вас побрал с вашими извинениями, Глокта! Я утону в море ваших чертовых извинений, когда на самом деле мне нужны только ответы! Мне нужны решения! Мне нужно больше знать об этом обманщике!
«Что ж, возможно, это произведет на тебя впечатление».
— Я уже позволил себе предпринять кое-какие шаги в этом направлении.
— Какие шаги?
— Мне удалось захватить его навигатора, — проговорил Глокта, позволив себе слегка улыбнуться.
— Навигатор? — Похоже, Сульта это не впечатлило. — И что этот болван звездочет вам рассказал?
Глокта выдержал паузу.
— Что он путешествовал по Старой империи до края мира вместе с Байязом и нашим новым королем до его вступления на трон.
Он тщательно подбирал слова, доводы и объяснения, чтобы они соответствовали логике Сульта.
— Они искали… какую-то реликвию, оставшуюся от древних времен…
— Реликвию? — Сульт еще больше помрачнел. — Из древних времен?
— Да, именно так, но они не нашли ее…
— Значит, нам известно одно из множества дел Байяза, которое ему не удалось? Ба! — Сульт зло рассек воздух рукой. — Ведь он никто, о нем почти ничего не известно! Только сказки и прочая ерунда.