Черный Доу легким шагом приблизился к ним, скривив губы в подобии улыбки. Он был единственным человеком в лагере, кто пребывал в лучшем настроении, чем обычно, а если Черный Доу улыбается, все твои страдания становятся ничтожными.
— Девятипалый! — грубовато позвал он.
— Доу. Неужели закончились все, кого можно сжечь?
— Думаю, Бетод сейчас пошлет мне новеньких. — Доу кивнул в сторону стены. — Как ты думаешь, кого он отправит к нам сегодня?
— После того, что мы им устроили прошлой ночью, эти мерзавцы из Кринны сильно поистрепались.
— Чертовы дикари. Да, так и есть.
— И уже несколько дней не появлялись шанка.
— Четыре дня прошло, как он посылал на нас плоскоголовых.
Логен искоса взглянул на небо. Оно постепенно светлело.
— Похоже, сегодня будет хорошая погода. Как раз для доспехов, мечей и воинов, шагающих плечо к плечу. Как раз для того, чтобы попытаться покончить с нами. Не удивлюсь, если сегодня он пошлет против нас карлов.
— Я тоже.
— Лучших из лучших, — сказал Логен, — тех, кто служит ему с давних пор. Не удивлюсь, если увижу и Белобокого, и Бодуна, и Бледного Призрака, и чертова Малорослика, и всех прочих, когда они неспешно выйдут на прогулку у наших ворот после завтрака.
Доу усмехнулся.
— Лучшие из лучших? Толпа уродов, вот кто они. — Он повернулся и сплюнул в грязь.
— Не буду спорить.
— Правда? А разве ты не сражался по одну сторону с ними все те долгие и кровавые годы?
— Да, сражался. Но не могу сказать, что они мне нравились.
— Ну, если это тебя утешит, вряд ли они много думали о тебе в последние дни. — Доу пристально посмотрел на Логена. — Когда ты решил, что Бетод тебе не подходит, Девятипалый?
Логен так же пристально посмотрел на него.
— Трудно сказать. Накапливалось мало-помалу. Возможно, со временем его гнусность увеличивалась. Или моя уменьшалась.
— Или по одну сторону не нашлось места для пары таких гнусных поганцев, как вы с Бетодом.
— О, я не знаю. — Логен встал. — Вот нам с тобой по-настоящему хорошо делать дело вместе.
Широкими шагами он направился прочь от Доу, размышляя над тем, какая же легкая работа досталась Малахусу Ки, и Ферро Малджин, и даже Джезалю дан Луфару.
Семь дней, и все уже готовы впиться друг другу в горло. Все злые, все измученные. Семь дней. Одно утешение — этих дней вряд ли будет очень много.
— Идут.
Ищейка быстро отвел взгляд в сторону. Как обычно, Молчун сказал то, о чем можно было и не говорить. Они видели все так же ясно, как восход солнца. Карлы Бетода двигались к крепости.
Они не торопились. Шли размеренно, плотными рядами, держа впереди раскрашенные щиты, глядя на ворота. Штандарты реяли над их головами. Эти знамена Ищейка знал издавна. Он спрашивал себя, много ли внизу тех, с кем он сражался по одну сторону. Тех, кого он знал в лицо и по именам. Тех, с кем он пил, ел, смеялся и теперь должен сделать все возможное, чтобы они вернулись в грязь. Он глубоко вздохнул. На поле брани нет места для сантиментов, говорил Тридуба. Ищейка хорошо запомнил это.
— Ладно! — Он поднял руку, и люди, стоявшие вокруг него на башне, приготовили луки. — Подождем еще минуту!
Карлы шли, взбивая грязь и отбрасывая разбитые камни там, где равнина сужалась, мимо скрюченных тел дикарей и шанка, разрубленных, раздавленных, пронзенных сломанными стрелами. Они не споткнулись, не сбились с шага. Стена щитов изгибалась, но ни на миг не разошлась.
— Идут плотно, — пробормотал Тул.
— Ага. Слишком плотно, поганцы.
Они приблизились. Достаточно для того, чтобы Ищейка опробовал на них свои стрелы.
— Давайте, ребята! Цельтесь высоко! Огонь!
Первый заряд стрел со свистом сорвался с башни, взмыв высокой дугой, и осыпал колонну карлов. Те подняли щиты, и стрелы ударились в раскрашенное дерево, врезались в шлемы, отскочили от кольчуг. Только пара долетела до цели, послышался крик. В стене щитов то здесь, то там появились дыры, но воины шли вперед, переступая через павших, и неуклонно приближались к стене.
Ищейка мрачно взглянул на бочки, где хранились стрелы. Осталась четверть первоначального запаса, и большинство были выдернуты из мертвых.
— Аккуратнее цельтесь, парни!
— Угу, — произнес Молчун, указывая вниз.
Большая группа воинов поспешно вынырнула из рва, все одетые в жесткую кожу и стальные шлемы. Они построились в несколько ровных рядов, и каждый встал на одно колено, склонившись к своему оружию. Боевые луки, какие использовались в армии Союза.
— Присесть! — прокричал Ищейка.
Эти противные маленькие луки дребезжали и плевались стрелами. Парни на башне к тому времени по большей части скрылись за парапетом, но один оптимист высунулся, получил стрелу в рот, закачался и упал вниз, перевернувшись. Другой поймал стрелу в грудь, и дыхание выходило из него со свистом, как ветер свистит в расколотой сосне.
— Отлично! Давайте-ка ответим им!
Все разом поднялись, и рой стрел полетел вниз. Тетивы загудели, и нападавшие были усеяны стрелами. Их луки не могли сделать такой же залп в сторону осажденных — мешала высота, и лучникам Бетода негде было спрятаться. Кто-то упал навзничь, кто-то стал уползать, послышались стоны и вскрики, но задние ряды выдвинулись вперед, медленно и неуклонно, встали на колено и прицелились, подняв луки.
Еще один поток стрел со свистом взмыл ввысь. Воины пригнулись и присели. Одна стрела чиркнула прямо над головой Ищейки, врезалась в камень за его спиной. Ему повезло, что она не пронзила его. Двум другим воинам рядом с ним повезло меньше. Один лежал на спине, в его груди торчали две стрелы, он смотрел на них и шепотом повторял:
— Черт, черт, черт!
— Сволочи!
— А ну-ка, пусть получат свое!
Стрелы с луков и арбалетов одновременно задрожали и взлетели в воздух. Люди кричали и целились, разъяренные, с плотно стиснутыми от гнева зубами.
— Спокойно! — командовал Ищейка. — Стреляйте наверняка!
Но вряд ли кто-то его слушал. С высоты и под прикрытием стен ребятам Ищейки не потребовалось много времени, чтобы взять верх. Лучники Бетода попятились, некоторые бросали луки и бежали назад, один получил стрелу прямо в спину. Остальные, сломав ряды, отступили ко рву, оставив раненых корчиться в грязи.
— Угу, — снова произнес Молчун.
Пока они были заняты схваткой с лучниками, карлы приблизились к воротам, подняв щиты вверх для защиты от стрел и камней, которыми осыпали их хиллмены. Они преодолели ров, наполненный накануне, и колонна разделилась в середине. Закованные в доспехи воины двигались так, словно что-то передавали вперед. Ищейке удалось разглядеть, что там было: длинный ствол дерева, обрезанный так, чтобы использовать его в качестве тарана, держа и раскачивая за сучки. Ищейка ощутил первый яростный удар, обрушившийся на жалкое подобие крепостных ворот.
— Черт, — пробормотал он.
Небольшие отряды бондов бежали вперед. Легковооруженные, в легкой амуниции, он тащили лестницы, рассчитывая быстро приставить их к стенам. Многие пали, пронзенные копьем или стрелой, побитые камнями, кое-какие из лестниц удалось столкнуть, но быстрые и крепкие бонды были сосредоточены на своей задаче. Вскоре они уже показались на стенах, пока другие держали лестницы и сражались с людьми Круммоха. Бетод одерживал верх благодаря свежести сил и численному превосходству.
Послышался громкий треск, и ворота подались. Ищейка видел, как ствол дерева последний раз врезался в них и одна створка сдвинулась внутрь. Карлы навалились на вторую и выдавили ее, пара камней ударилась о щиты и отлетела прочь. Несколько передовых воинов стали пробиваться в ворота.
— Черт, — проговорил Молчун.
— Они уже внутри, — выдохнул Ищейка.
Он видел, как карлы Бетода бронированным приливом накатывают на узкий зазор, топчут разбитые ворота тяжелыми сапогами, отбрасывают камни с дороги. Их ярко раскрашенные щиты были подняты вверх, отполированное оружие наготове. По обе стороны от ворот бонды лезли вверх по лестницам и взбирались на стены, оттесняя горцев Круммоха с парапета. Как полноводная река прорывает плотину, так воины Бетода растекались по разрушенной крепости — сначала тонким ручейком, а затем широким потоком.
— Я иду вниз! — прокричал Тул, выхватывая из ножен свой большой длинный меч.
Ищейка сначала думал его остановить, но лишь устало кивнул и стал наблюдать, как Грозовая Туча спускается вниз по ступеням. К нему присоединились и другие бойцы. Не стоило преграждать им путь. Похоже, их время неуклонно приближалось.
Время, когда каждый сам выбирает, как умереть.
Логен видел, как они пробились в ворота, поднялись по переходу и вошли в крепость. Время как будто замедлилось. Он видел рисунки на щитах, ярко выделяющиеся под утренним солнцем: черное дерево, красный мост, два волка на зеленом фоне, три лошади на желтом. Металл поблескивал, сверкали ободья щитов, кольца кольчуг, наконечники копий, острия мечей. Карлы шли, высоко и пронзительно выкрикивая боевые кличи, как они всегда это делали. Логен медленно втягивал в ноздри воздух и также медленно выдыхал. Бонды и хиллмены сражались на стенах, словно под водой — звуки были приглушенными и нечеткими. Ладони Логена вспотели, чесались и зудели, когда он смотрел, как карлы входят в крепость. Трудно было осознать, что сейчас он должен атаковать этих мерзавцев и убить столько, сколько сможет. Чертовски глупое намерение.
Как всегда в таких случаях, ему неодолимо хотелось развернуться и убежать. Со всех сторон он чувствовал такой же страх других бойцов, их неуверенные колебания, их готовность бежать. Разумное побуждение, особенно если учесть, что бежать некуда. Некуда, кроме как вперед, прямо в пасть врагу, в надежде вытеснить его, пока он не закрепился. Не о чем и думать. Это единственный шанс.
Так что Логен высоко поднял меч Делателя, издал какой-то невразумительный крик и рванулся вперед. Он слышал крики вокруг себя, чувствовал, что люди идут вместе с ним