Несмотря на жаркий день за окном, в зале банка было прохладно, темно и мрачно. Это здание, полное шепотков и негромкого эха, было построено из черного мрамора, как новая усыпальница. В тонких лучах солнечного света, пробивавшихся в узкие окна, плавали тучи пылинок. Здесь ничем не пахло.
«Кроме смрада мошенничества, который даже я переношу с трудом. Возможно, тут почище, чем в Допросном доме, но я подозреваю, что от преступников услышишь больше правды».
Не было видно никаких золотых слитков, даже ни единой монетки. Только перья, чернила, груды скучных документов. Сотрудники банка «Валинт и Балк» не носили роскошных одеяний, как магистр гильдии торговцев шелком Каулт. Они не были увешаны мерцающими драгоценностями, как магистр гильдии торговцев пряностями Эйдер. Это были незаметные люди в сером, с серьезными лицами. Сияли только их очки, поблескивающие от усердия.
«Вот, значит, как выглядит настоящее богатство. Вот как выглядит настоящая власть. Скромный храм богини злата».
Он наблюдал, как клерки трудятся над аккуратными стопками бумаг, за аккуратными рабочими столами, поставленными аккуратными рядами.
«Служители, посвященные в священные тайны культа».
Он перевел взгляд на посетителей. Торговцы и ростовщики, владельцы магазинов и теневые дельцы, спекулянты и обманщики теснились в длинных очередях или нервно ожидали, сидя на жестких стульях вдоль холодных стен. Одежды богатые, возможно, но вид озабоченный.
«Полны страха и готовы съежиться, лишь стоит богине коммерции показать свой мстительный нрав… Но я ей не служу».
Глокта стал проталкиваться через длинную очередь, громко стуча тростью по мраморным плиткам. Он то и дело ворчал:
— Я калека! — если кто-то из торговцев глядел в его сторону.
Клерк, моргнув, уставился на него, когда он добрался до начала очереди.
— Чем могу?..
— К Мофису! — гаркнул Глокта.
— А как мне следует доложить о вас…
— Один калека.
«Доложите обо мне высшему служителю, чтобы я мог искупить свою вину банковскими чеками».
— Я не могу просто…
— Вас ожидают! — Другой клерк, сидевший на несколько рядов дальше, поднялся из-за стола. — Пожалуйста, пойдемте со мной.
Глокта беззубо ухмыльнулся очереди несчастливцев, проходя между столами к двери на дальней, обшитой панелями стене, но его улыбка быстро исчезла. За дверью он увидел несколько высоких ступеней, ведущих наверх, где поблескивал дневной свет, проникавший в узкое окно.
«Почему начальству непременно надо сидеть выше всех остальных? Может ли человек быть могущественным на нижнем этаже?»
Он выругался и начал взбираться вслед за своим нетерпеливым провожатым, затем проволочил свою беспомощную ногу по длинному коридору с множеством высоких дверей. Клерк склонился, робко постучал в одну из них, дождался приглушенного «да» и открыл дверь.
Мофис сидел за столом внушительных размеров и наблюдал, как Глокта переваливается через порог. Его лицо казалось выточенным из дерева, несмотря на дружелюбие и теплоту, которые оно выражало. Перед Мофисом на столешнице, обтянутой гладкой кожей цвета крови, в строгом порядке были расставлены перья, чернила и аккуратные стопки документов, точно рекруты на парадном плацу.
— Посетитель, которого вы ждали, сэр. — Клерк поспешно выступил вперед с пачкой документов. — А это для вашего изучения.
Мофис перевел на бумаги холодные, невыразительные глаза.
— Да… да… да… да… все это в Талин.
Глокта не стал дожидаться, пока о нем вспомнят.
«Я терпел боль слишком долго, чтобы продолжать притворяться».
Он неловко шагнул и опустился в ближайшее кресло. Натянутая кожа обивки неуютно скрипнула под его искалеченным задом.
«Вот так получше».
Бумаги шуршали, пока Мофис перебирал их и вычерчивал пером свое имя под каждым документом. Наконец он сделал паузу.
— Нет, это надо отозвать немедленно.
Он протянул руку, взял печать с деревянной рукояткой, истертой до блеска, и осторожно поводил ею по подставке с красными чернилами. Затем прижал ее к бумаге, решительно и бесповоротно.
«И жизнь какого-то торговца расплющилась под этой печатью. Разорение и отчаяние, устроенные так небрежно. Жена и дети, выброшенные на улицу. Ни крови, ни криков, а люди уничтожены так же неотвратимо, как в Допросном доме. Почти без усилия».
Глокта проследил взглядом за клерком, выбегавшим из кабинета с документами.
«А может, это просто счет на десять центов. Кто знает?»
Дверь тихо открылась и точно так же закрылась с мягчайшим, едва слышным щелчком.
Мофис промедлил лишь для того, чтобы выровнять перо по краю стола, затем поднял глаза и взглянул на Глокту.
— Я очень признателен, что вы откликнулись так быстро.
Глокта усмехнулся.
— Тон вашего извещения не давал мне времени на промедление. — Он сморщился, приподнимая больную ногу обеими руками, и взгромоздил грязный ботинок на кресло рядом с собой. — Надеюсь, вы отплатите мне тем же и сразу перейдете к сути дела. Я чрезвычайно занят.
«Меня ждут маги, которых надо убрать с дороги, короли, которых надо свергнуть с престола, а если мне не удастся это сделать, не исключено, что мне перережут горло и сбросят в море».
Лицо Мофиса не дрогнуло.
— Должен сказать еще раз, что люди, стоящие надо мной, не очень довольны направлением вашего расследования.
«Неужели?»
— У людей, стоящих над вами, много денег и мало терпения. Что же на этот раз задевает их тонкие чувства?
— Ваше расследование по поводу родословной нашего нового короля, его августейшего величества Джезаля Первого.
Глокта почувствовал, как у него задергался глаз, и прижал рукой веко, мрачно причмокивая.
— В особенности — ваш интерес к личности Карми дан Рот, к обстоятельствам ее безвременной кончины и ее отношениям с нашим предыдущим королем Гуславом Пятым. Ну, я перешел к сути дела?
«Даже ближе, чем мне того хотелось бы».
— Это расследование толком и не началось. Я удивлен, что люди, стоящие над вами, так хорошо информированы. Они черпают сведения из хрустального шара или следят за всем в волшебное зеркало?
«Или узнают все от кого-то разговорчивого в Допросном доме. Или от кого-то, кто еще ближе ко мне».
Мофис вздохнул. Или, по крайней мере, позволил себе едва заметно выдохнуть.
— Я просил вас принять во внимание, что они знают все. Вы убедитесь, что это не преувеличение, особенно если вдруг попробуете обмануть их. Я предостерегаю вас самым серьезным образом против таких намерений.
— Прошу поверить, — проговорил Глокта, едва шевеля губами, — что лично я не имею никакой заинтересованности в изучении происхождения короля. Но его преосвященство потребовал этого и с нетерпением ожидает доклада о моих успехах. Что я должен ему сказать?
Мофис пристально посмотрел на него. Его лицо выражало сочувствие.
«Он так же мне сочувствует, как один камень сочувствует другому».
— Моих нанимателей совершенно не волнует, что вы скажете ему, лишь бы вы слушались их. Я понимаю, наставник, вы находитесь в затруднительном положении, но, откровенно говоря, у вас нет выбора. Думаю, что вы можете пойти к архилектору и выложить ему всю историю с нашим участием. Расскажите про дар, который вы получили от моих нанимателей, про условия, на которых он был сделан, про компенсацию, которую мы от вас уже получили. Возможно, его преосвященство более снисходителен к тем, кто служит двум господам, чем это кажется.
— Ха, — усмехнулся Глокта.
«Я бы принял это за шутку, если бы не знал, что к чему. Его преосвященство склонен к снисхождению ничуть не больше скорпиона, и нам обоим это известно».
— Или вы можете исполнить свои обязательства по отношению к моим нанимателям и действовать так, как они требуют.
— Они просили о поддержке, когда я дал им эту чертову расписку. Теперь у них появились требования? Когда это закончится?
— Не мое дело отвечать на это, наставник. И не ваше спрашивать.
Мофис быстро взглянул на дверь. Он облокотился на стол и заговорил мягко и тихо:
— Но если доверять моему опыту… это не кончится. Мои наниматели заплатили. А они всегда получают то, за что заплатили. Всегда.
«Кажется, в моем случае они заплатили за полное послушание. И в обычных обстоятельствах это было бы нетрудно. Я такой же мелкий ничтожный раб, как любой другой, если не больше. Но архилектор требует того же самого. Два хорошо информированных и безжалостных хозяина, противостоящих друг другу, наконец, становятся похожими друг на друга. Два хозяина — это слишком много. Но, как любезно объяснил Мофис, у меня нет выбора».
Он опустил ботинок с кресла, оставив длинную полоску грязи на коже, и мучительно перенес вес на ногу, начиная болезненны процесс вставания.
— Что-нибудь еще, или ваши наниматели всего лишь желают, что бы я бросил вызов самому могущественному человеку Союза?
— Они также желают, чтобы вы наблюдали за ним.
Глокта застыл.
— Они желают, чтобы я — что?..
— В последнее время многое изменилось, наставник. Изменения обозначают новые возможности, но слишком много изменений — плохо для бизнеса. Мои наниматели считают, что период стабильности отвечает всеобщим интересам. Они вполне удовлетворены нынешней ситуацией. — Мофис соединил руки, положив их на красную кожу. — Они озабочены тем, что некоторые важные персоны из правительства, возможно, не удовлетворены ситуацией и хотят перемен. Их поспешные действия могут привести к хаосу. Его преосвященство особенно их беспокоит. Они хотят знать, что он предпринимает. Что он планирует. В частности, чем он занимается в Университете.
Глокта недоверчиво усмехнулся.
— И это все?
Ирония нисколько не задела Мофиса.
— Пока. Вам лучше воспользоваться черным ходом. Мои наниматели ожидают новостей в течение недели.
Глокта морщился, с трудом спускаясь по узкой лестнице в отдаленной части здания. Он двигался боком, как краб, пот выступил у него на лбу, и не только от физических усилий.