Севера.
И он неторопливо вышел, сложив руки.
— Сколько человек у нас осталось?
— Сотни три, если часть заберет Доу.
Логен глубоко вздохнул.
— Надо подготовиться к выступлению. Пока Свирепый не ушел без нас.
— А кто согласится идти? — спросил Ищейка. — После того, через что они прошли в последние месяцы. Кто захочет снова убивать?
— Люди, которые не знают, что делать дальше. — Логен пожал плечами. — Ведь у Бетода здесь внизу спрятано золото?
— Кое-что осталось наверняка.
— Его надо разделить. Для каждого, кто пойдет с нами. Часть выдать сейчас, часть — когда вернемся назад. Думаю, это им понравится.
— Возможно. Люди много болтают о золоте, но не уверен, что они так же охотно будут за него сражаться.
— Ну, увидим.
Ищейка неотрывно смотрел на него. Прямо в глаза.
— Почему?
— Потому что я дал слово.
— И что? Тебя это никогда не беспокоило.
— Теперь не могу так сказать, вот в чем проблема. — Логен сглотнул, чувствуя мерзкий вкус во рту. — Что еще делать, как не стараться добиться большего?
Ищейка кивнул, не отрывая взгляда от лица Логена.
— Ты прав, вождь. Идем на юг.
— Угу, — произнес Молчун, и оба они отправились к двери.
Остался только Круммох.
— Идти в Союз вместе с вами, ваше величество? На юг, рубать на солнышке темнокожих людишек?
— На юг. — Логен, превозмогая боль в шее, пошевелил одним раненым плечом, затем другим. — Ты идешь?
Круммох резко отошел от стены и двинулся вперед, так что костяшки звякнули в ожерелье на толстой шее.
— Нет, нет и нет, только не я. Мне было приятно провести это время рядом с тобой, я и сейчас этому рад, но все имеет свой конец. Я слишком задержался вдали от родных гор, мои жены соскучились без меня.
Вождь хиллменов раскинул руки, сделал шаг вперед и крепко сжал Логена в объятиях. По правде сказать, даже слишком крепко.
— Они, конечно, могут иметь такого короля, какого хотят, — прошептал Круммох ему на ухо. — Но не я. К тому же этот король убил моего сына.
Логен похолодел от корней волос до кончиков ногтей.
— А как ты думал? Что я не узнаю? — Вождь горного народа отодвинулся, чтобы взглянуть Логену в глаза. — Ты разделал его на глазах у всех. Забил маленького Ронда, как овцу. А он был беспомощен, как овца.
Они стояли одни в широком зале — только они двое, и тени, и трон Скарлинга. Логен поморщился, когда руки Круммоха сжали его еще плотнее поверх всех синяков и ран, оставленных руками Наводящего Ужас. У него не осталось сил сопротивляться, и они оба знали это. Горец мог раздавить его и завершить дело, начатое Наводящим Ужас. Но он лишь улыбнулся.
— Не волнуйся, Девять Смертей. Я получил то, чего хотел. Бетод мертв, его больше нет, и Наводящего Ужас нет, и ведьма сдохла, и чертова идея об объединении кланов тоже похоронена. Все вернулись в грязь, где им и место. А раз королем стал ты, пройдет еще сотня лет, прежде чем люди на Севере перестанут убивать друг друга. Может, пока мы поживем спокойно у себя в горах.
— Конечно, поживете, — прохрипел Логен сквозь плотно сжатые зубы, а Круммох сжал его еще теснее.
— Ты убил моего сына, да, но у меня еще хватает детей. Нужно избавляться от слабых, разве ты не знаешь? От слабых и невезучих. Нельзя поместить волка в овечье стадо, а потом плакать, если он съест овцу.
Логен уставился на него.
— Ты и правда сумасшедший.
— Возможно, но тут есть и по-безумнее меня. — Он снова наклонился, мягко дохнув в ухо Логену. — Ведь это не я убил ребенка.
Он отпустил Логена и хлопнул его по плечу. Как мог бы хлопнуть друг, но никакой дружбы в этом не чувствовалось.
— Никогда больше не приходи на Высокогорье, Девятипалый, таков мой тебе совет. Я не смогу еще раз оказать тебе теплый прием.
Он повернулся и медленно направился к дверям, помахивая толстым пальцем над плечом.
— Не приходи снова на Высокогорье, Девять Смертей! Луна благоволит к тебе излишне, по моему разумению.
Повелитель
Могучая серая лошадь Джезаля стучала копытами по вымощенным булыжником улицам. Байяз и маршал Варуз следовали за королем, эскорт рыцарей-телохранителей во главе с Бремером дан Горстом сопровождал их в полном боевом облачении. Было странно и тревожно смотреть на город, обычно полный жизни, а теперь почти совсем обезлюдевший. Встречались только ободранные бродяги, да нервные городские стражники. Подозрительного виды простолюдины при виде королевской кавалькады спешили поскорее убраться с дороги. Большинство тех, кто остался в Адуе, забаррикадировались в собственных спальнях, как и представлял Джезаль. Ему хотелось бы последовать их примеру, если бы королева Тереза не опередила его.
— Когда они пришли? — спросил Байяз, перекрикивая стук копыт.
— Авангард появился на рассвете, — прокричал в ответ Варуз, как понял Джезаль. — Гуркские отряды подтягиваются с утра по келнской дороге. Были столкновения в кварталах за стеной Казамира, но ничто всерьез не замедляет их движения. Они наполовину окружили город.
Джезаль резко обернулся.
— Уже?
— Гурки всегда появляются, хорошо подготовившись, ваше величество. — Старый солдат пришпорил лошадь и поравнялся с ним. — Они начали строить палисад вокруг Адуи, притащили три большие катапульты. Те самые, которые послужили им во время осады Дагоски. К полудню мы будем полностью окружены.
От слова «окружены» у Джезаля перехватило горло.
Колонна перешла на размеренный шаг, когда они приблизились к западным воротам города. Через эти самые ворота — ирония судьбы, не обрадовавшая Джезаля, — он триумфально вступил в город перед тем, как был провозглашен королем Союза. У стены Казамира собралась толпа, и людей было еще больше, чем после его странной победы над крестьянами. Сегодня их настроение нельзя было назвать праздничным. Вместо улыбающихся девушек нахмуренные мужчины, вместо свежих цветов старое оружие. Разное оружие вздымалось над толпой, поблескивали наконечники и заточенные края. Пики и вилы для варки дегтя, багры, черенки метел, на которые вместо прутьев были прикреплены ножи.
В толпе выделялись несколько королевских гвардейцев и городских стражников, кое-кто из надутых торговцев в кожаных доспехах, с поблескивающими мечами, несколько сутулых чернорабочих со старинными луками и суровыми лицами. Это были самые лучшие солдаты, каких удалось собрать. Их сопровождали горожане обоих полов и всех возрастов, снабженные разнообразным нелепым вооружением и несуразной амуницией. Или вовсе ничем не снабженные. Трудно было сказать, кто из них солдат, а кто простой горожанин, если еще оставалась какая-то разница. Все смотрели на Джезаля, когда он ловко спрыгнул с лошади, звякнув золочеными шпорами. Смотрели на него, пока шел к толпе, а прекрасно вооруженные телохранители ни на шаг не отставали от него.
— Это защитники города? — пробормотал Джезаль, обращаясь к лорд-маршалу Варузу, следовавшему за ним.
— Некоторые из них, ваше величество. И полное патриотических чувств население. Очень трогательное зрелище.
Джезаль охотно поменял бы эту трогательную толпу на боеспособную, но он знал, что вождь должен держаться мужественно перед своими соратниками. Байяз частенько говорил ему об этом. Разве то же самое не относится к королю перед его подданными? Вдвойне и втройне. Особенно к королю, чья недавно полученная корона вот-вот соскользнет с головы.
И он встал, выпрямившись и выставив вперед украшенный шрамом подбородок. Он задрал его так высоко, как только мог, придерживая затянутой в перчатку рукой отороченный золотым шитьем плащ. Он прошел через толпу с самодовольным и самоуверенным видом, так присущим ему прежде. Одна его рука лежала на украшенной драгоценными камнями рукоятке меча. Он надеялся, что в его взгляде никто не заметит ни тени страха или сомнения. По толпе прокатился ропот, когда он проходил мимо, а Байяз и Варуз торопливо шли за ним. Кто-то поклонился. Другие не утруждали себя.
— Король!
— А я думал, что он выше…
— Джезаль Бастард.
Джезаль резко повернул голову, но нельзя было понять, кто произнес это.
— Это Луфар!
— Да здравствует его величество! — нерешительно пробормотал кто-то.
— Сюда, — произнес бледный офицер, показывая рукой на лестницу перед воротами, словно извиняясь.
Джезаль поднялся, демонстрируя свое мужество и переступая через две ступеньки, шпоры его звенели. Он вышел на крышу караульной будки и застыл, изогнув губы от неприятного изумления. Там стоял не кто иной, как его старинный приятель, наставник Глокта, опираясь на свою трость и отвратительно улыбаясь беззубой улыбкой.
— Ваше величество, — произнес он с заметной долей иронии. — Какая невероятная честь. — Он поднял трость и показал в сторону дальнего парапета. — Там гурки.
Джезаль старался подыскать соответствующий колкий ответ, но взглянул туда, куда указывал Глокта, и заморгал. Лицо его вытянулось. Он прошел мимо калеки, не сказав ни слова. Челюсть, перерезанная шрамом, отвисла.
— Противник, — глухо произнес Варуз.
Джезаль старался угадать, что сказал бы Логен Девятипалый при виде того зрелища, которое открылось перед ним внизу.
— Черт.
Среди пестрых лоскутов полей, на дорогах, за живыми изгородями, между фермами и рощами старых деревьев за городскими стенами стояли войска гурков — тысячи солдат. Широкая мощеная дорога на Келн, идущая по плоским сельскохозяйственным землям и сворачивающая к югу, представляла собой единый поток, ползущий, поблескивающий, вздымающийся, — сплошной поток марширующих солдат. Гуркские солдаты накатывали колоннами, как прилив, и плавно растекались, опоясывая город гигантским кольцом людей, древесины, железа. Высокие штандарты возвышались над этой волнующейся толпой, золотые символы на них вспыхивали в по-осеннему бледном солнечном свете. Штандарты императорских легионов. Джезаль с ходу насчитал десять.
— Серьезная компания, — проговорил Байяз с пониманием ужасающего положения дел.