Да и зачем купцов сажать в подземелье, чесался у него язык, но спрашивать алхин не стал — еще напомнит детине, что он все-таки пленник и должен сидеть внизу. Как же свет проникал в мою камеру на такой глубине, изумился Вепрь, поглядывая вниз на крутой провал, из которого они только что поднялись наверх. Между тем детина, который оказался не наемным охранником, а полноправным хозяином подземелья и потомственным тюремщиком, со вздохом копался в шкафах, набитых, с точки зрения Вепря, давно протухшим мусором.
— Не бойсь,— поймал бессмертный взгляд человека.— Все свежее, ничего не портится. Мы мало едим — больше для этикета да по привычке. Так что накормлю хорошо вот только найду, куда сложил,— не так часто в последнее время гости у нас, сам понимаешь.
— И на том спасибо,— ответил человек, присаживаясь на каменный табурет.— Сколько же вы тут времени сидите? А захоронение, через которое мы сюда попали, тоже ваше? Там еще знаки сильфские стоят, две рыбы в синем кругу. Ничего не знаешь?
— Про сильфов ничего не скажу — странные они малость, будто сдвинутые.— Детина медленно постучал пальцем по своему широкому, как у быка, лбу.— Чего, где, зачем писали — это ты у них сам спроси. А захоронение и вправду ихнее, наверное. Помню, появляются тут недавно двое посланцев ихних, все в белом, светятся, ровно факелы. Мол, уходим искать счастья по белу свету, может, богов ушедших догоним, дозвольте, говорят, косточки под вашими стенами закопать. Когда вернемся — не знаем, а память наша чтоб навеки сохранилась. Я тогда, помню, в первый раз кладку менял — старая-то истерлась совсем, не держится камень вечность. Одна морока с этими стенами!
— Брось про стены-то, хороший мой,— перебил детину Вепрь, заинтересованный рассказом.— Чем с посланниками-то закончилось?
— Как — чем? Выгнали, конечно. Нам свои стены чинить некому, так еще за чужими могилами следить — дураков нет!
— Как, сильфов выгнали? — растерялся алхин, который не без основания полагал сильфов самым могущественным магическим племенем.
— Конечно,— сплюнул в давно не метенный пол де-гина.— Что нам сильфы. Мы и богам на двери указали. Думаешь, чего они ушли-то?
Вепрь, который знал только официальную версию легенды, которая гласила, что боги ушли из-за того, что им наскучили переполненные Младшими и людьми родные леса и поля, только охнул. Может, на дверь-то вы им и указали, только вот проклятие они на вас наложили, а не наоборот, злорадно подумал он. Между тем детина накрыл стол — вся мебель, кстати, в развалинах верхнего этажа темницы была сделана из камня, видно, дерево тут приходило в негодность слишком быстро. Выбор и впрямь был неплох — головка сыра, несколько белых сухарей перья зеленого лука, немного соли в серебряной солонке и кувшин родниковой воды. Все было свежим, хотя слой пыли на сыре выдавал настоящий возраст продуктов. Но алхин не привередничал — желудок сводило от голода, и он жадно набросился на еду.
— Ешь-ешь,— одобрительно сказал детина.— Сколько еще придется сидеть-то — неизвестно. Никаких приказов из дворца не поступало.
— Может, они забыли про меня? —обнадеживающе спросил с набитым ртом Вепрь.— А товарищи мои тоже там внизу сидят?
Совесть алхина, которая снисходила до товарищеских сопереживаний, осталась совершенно спокойна при мысли о том, что остальные спутники могут быть голодными. Каждый за себя: хочешь есть — распили засов, решил Вепрь и зажевал еще быстрее.
— Не, они на турнире. А сильфа вроде во дворец сразу забрали. И то дело —давно пора проклятие снять.
Человек не сразу отреагировал на столь странный комментарий бессмертного. Он продолжал тупо жевать еще пару секунд, пока наконец слова невольного благодетеля не дошли до него в полной мере. Алхин едва не подавился сыром и уставился на тюремщика.
— Какой еще турнир? Какой еще сильф? У нас в отряде были люди и Младшие — альвы. А кто участвует в турнире?
— Традиционный турнир, проводится раз в сто лет. Участвуют в нем обычно смертные, иначе, сам понимаешь, неинтересно получается. Трое твоих спутников в нем и участвуют. Скоро,— детина посмотрел на большие солнечные часы, устроенные в уютном дворике рядом с развалинами,— скоро уж пойдем на победителя смотреть. А сильф среди вас был — невысокий такой, темноволосый, с цепью на шее.
— Хельви? — пробормотал потрясенный Вепрь,— А с чего ты взял, что он сильф?
— Да что я, любимых детей ушедших богов никогда не видел? Сильф и есть. Если бы он не был из избранного племени, разве бы призвала его правительница в мужья? Мы все-таки тоже не последний народ под этим солнцем. Нашла бы она мужа и поприличнее.
— Вообще-то до сих пор я считал, что он человек,— очень серьезно сказал алхин и посмотрел прямо в зеленые глаза тюремщика.
— Не понимаю я этой вашей дележки — тот Младший, этот человек, третий альв. Не было такого раньше, и мирно все жили. Ушедшие боги своих детей тоже не разделяли, к твоему сведению. Были, конечно, любимчики, сильфы, например, или драконы, но чтобы спорить, кто младше, кто старше,— такого никогда. Да вот ты, человек,— почему ты называешь альвов Младшими, когда они на добрую тысячу лет раньше тебя белый свет увидели? А что до сильфов, то ими не рождаются, а становятся. Со временем. Если повезет, конечно.
Последние слова детина произнес очень задумчиво. Странно было слышать от бессмертного, не знающего холода и жажды существа, что кому-то под этой луной может повезти еще больше, чем ему самому,— а именно так Вепрь понял эту фразу. Видно, не просто так вы сильфов-то прогнали, когда они к вам свой пантеон решили перенести, подумал алхин. Новые сведения повергли его в глубокую задумчивость, Значит, сильфы совсем не магическое племя вроде альвов или сванов, а совсем-совсем другое...
— А что нужно сделать для того, чтобы стать сильфом?— оживленно спросил он у задумавшегося тюремщика.
— Прежде всего нужно не думать, что ты можешь им стать, что каждый твой шаг приближает тебя к этой великой цели. Ну и совершить подвиги. Всего семь штук. Погоди, дай вспомнить — во-первых, следует отказаться От себя, во-вторых, построить город, в-третьих, выкопать реку. Эх, память уже не та, что прежде! По-моему, ец, нужно убить дракона и простить друга. Нужно свериться с рукописями в библиотеке — там еще какие-то два условия, но я их просто позабыл. И все это нужно делать не думая о том, что тебя ждет!
— Это кем же надо быть, чтобы все это совершить? Да и дракона сейчас не добыть — вывелись они подчистую,— усмехнулся алхин.
— Раньше сильфов много было, особенно из людей. Глядишь, бывало,— сморчок, мелкота, смотреть не на что, а он и город основал, и царевну местную обрюхатил, и династию королевскую основал. А что до золотых птиц да драконов, то настоящий герой всегда найдет себе противника и союзника по силам. Слышал я, бродяга Оген, который какое-то королевство или царство основал, этих драконов самолично высиживал. Из яиц. И не для убийства, а ради красоты. Вылупится у него дракончик — он его сам в горы несет.
— А как же золотые птицы Фа? — растерянно спросил алхин, который впервые слышал столь любопытные и оригинальные подробности из жизни первого монарха королевства Синих озер, хотя много читал об Огене, на которого едва не молились его соотечественники.
— Так с помощью птиц они и высиживались, не сам же на яйцах сидел,— терпеливо, словно глупому ребенку, объяснил Вепрю детина.— Драконью кладку не видал никогда? Такие мелкие белые или розовые камушки, кругленькие. Когда руду копают, очень часто попадаются. Любят драконы железо, что тут сказать, вообще — металлы. Так вот, чтобы обычного дракона высидеть, нужно ровно три года, три месяца и три дня с яйца не слезать. Кто ж это вытерпит? Раньше, говорят, черные жабы кладку грели. А птицы Фа оказались тоже к этому делу способные. И драконы получались загляденье — крылатые, с золотистой чешуей, огненная струя —до ста шагов. Шкуру ни водой не намочишь, ни огнем не спалишь. Если б не они, как бы Огену удалось землю для царства своего освободить?
Вепрь подавленно молчал. Сведений становилось все больше, и он несколько даже растерялся. Значит, Хельви оказался сильфом и в этом качестве стал мужем местной правительницы? Хотя алхин точно знал, что дракона наместник еще не нашел. И реку не прокопал, наверное. Что же касается построенного города, то тут речь может идти о Верхате. Но я не заметил, чтобы он как-то изменился, подумал Вепрь. Может, поэтому в Горе девяти драконов именно его выбрали для столь странного задания — кому и искать драконов, как не сильфу?
А странный турнир? Почему для него нужны обязательно смертные участники? Неужели потому, что выигравший должен убить остальных соперников? В таком случае альвы сейчас нуждаются в помощи. Хельви справится сам, не в первый раз с правительницами имеет дело, усмехнулся алхин. Он догадывался об истинных отношениях между наместником и Сури, так как застал самое их начало, и представлял себе характер дочери императора, которая, по подозрению алхина, была готова пройти через огонь и воду, лишь бы быть рядом с возлюбленным. Но история про короля Огена, который, оказывается, собственноручно разводил крылатых бестий, тоже вызвала большое любопытство. А что, если и нам так попробовать? Мне пара драконьих шкур здорово пригодится, решил Вепрь, смахивая в рот последние крошки со стола.
— Ну что, пойдем обратно, в темницу? — потянулся Детина.— Дождешься там приказа. Я ведь тебя накормил, все по-честному?
— Хороший мой,— медовым голосом заговорил Вепрь, который обращался так только к обольщаемым им кухаркам,— ты поступил не просто по-честному, ты проявил самое блистательное благородство. Не каждый рыцарь, Да что я говорю — не каждый король способен сегодня на столь щедрый и широкий жест. Я накажу своим детям и внукам беречь память об этой встрече, о таком великом и простом бессмертном!
Детина покраснел и потупился, видно приняв словоизлияния алхина за чистую монету, а человек почувствовал успех и продолжал: