Бай Сюинь медленно подняла руку, но прикоснуться к глазам не смогла: их закрывала плотная повязка. Звук дыхания за спиной заставил ее замереть, а сердце забиться чаще. Только сейчас она осознала, что не одна – кто-то лежал позади, обнимая ее. Бай Сюинь медленно опустила дрожащую руку, чтобы нащупать чужую на своем животе. Большую. Шершавую. Теплую.
Бай Сюинь всхлипнула, и Да Шань придвинулся ближе, но, к счастью, не проснулся. Она положила свою руку поверх чужой, стараясь медленнее дышать, чтобы унять трепещущее сердце.
Нет, это был не сон, ощущения были слишком реальными. Пустота в даньтяне, где должно быть духовное ядро, тепло чужого тела, грубая повязка на глазах – все это по-настоящему. А значит, они живы. Спаслись каким-то невообразимым образом. Боги ли пришли на помощь или смертные – внезапно все перестало иметь значения. На ее губах невольно появилась легкая улыбка. Она не помнила, когда последний раз чувствовала такое всепоглощающее спокойствие. Этот человек, что лежал за ее спиной, словно закрывал ее от целого мира. Даже если он не был воином, даже если не знал, с какой стороны хвататься за меч, рядом с ним она ощущала нечто, что было сложно облечь в слова.
Дом.
Не поместье семьи Бай с кучей слуг, а уютный дом где-то в горах, куда приходишь уставшей после трудного дня и сразу чувствуешь спокойствие. Дом, где тебя ждут. У Бай Сюинь никогда не было такого дома, но почему-то она сразу поняла, что это за чувство.
Да Шань стал ее домом, который защищает от бурь и ливней. Он был деревом, что приютило тысячи птиц. Горой, что возвышалась над миром, и полем, что дает пищу. Тем, ради кого она была готова умереть и ради кого хотела жить. И раз уж судьба подарила ей еще один шанс, то в этот раз она ни за что его не упустит. С этой мыслью Бай Сюинь снова провалилась в беспамятство.
Следующее пробуждение было более быстрым и разочаровывающим – она была одна. Силясь понять, не приснилось ли ей все, Бай Сюинь медленно подняла руки к лицу, чтобы снять повязку, закрывающую глаза. Послышался какой-то скрипучий звук и шаги.
– Не снимайте! – остановил ее молодой женский голос. – Лекарь сказал, что нельзя снимать!
Бай Сюинь убрала руки от лица и повернулась туда, откуда слышался голос:
– Где я? Кто вы такая?
– Мое имя Га Лянь, но все зовут меня Ляньлянь. Мы сейчас в деревне Сяхэ[29].
Бай Сюинь нахмурилась:
– Сяхэ? Где это?
– Наша деревня находится в горах недалеко от западной границы.
Бай Сюинь не представляла, как она могла оказаться так далеко на западе, но сейчас важным было другое.
– Со мной был человек… Мужчина…
– Старший братец[30] сейчас работает. Дрова колет. Он много нам помогает, поэтому, если захотите здесь остаться, мы будем только рады. Сильных мужчин у нас мало, а братец может работать за троих, – затараторила девушка, – да и вам в вашем состоянии тяжело будет передвигаться.
– Что со мной случилось?
– Вы сильно пострадали в пожаре, наш лекарь господин Чун сказал, что вам очень повезло. И что на вас все заживает, как на собаке.
– Так и сказал? – мрачно усмехнулась Бай Сюинь.
– Ага, – радостно подтвердила Ляньлянь, – а то бы вы померли давно.
– Выходит, мне повезло, – прошептала Бай Сюинь и направила внутренний взор на свое тело. В нижнем даньтяне было девственно пусто, словно никакого духовного ядра там никогда и не было, а вот меридианы оказались целыми. Бай Сюинь отчетливо помнила, как их разрывало бушующей энергией, так как они могли остаться невредимыми?
– Ваш лекарь, должно быть, очень искусен, – пробормотала она.
– Так и есть. Раньше он был самым настоящим бессмертным заклинателем! Жил на горе и занимался этим… ну тем самым, чем бессмертные мастера занимаются. А потом спустился с горы и начал лечить людей.
Бай Сюинь с облегчением вздохнула. Встретить в горной деревушке такого мастера было настоящей удачей, ей и правда несказанно везло.
– А как мы оказались в ваших краях? – спросила она в надежде, что девушка прольет свет на их чудесное спасение.
– Старший братец вас принес, вы были вся бледная и не просыпались. Должно быть, дыма надышались, потому что обгорела только одежда. Стонали все время. Братец ни на шаг от вас не отходил, заботился как не каждый муж о больной жене заботиться станет, – мечтательно вздохнула Ляньлянь, а потом добавила. – Вам повезло иметь такого брата.
– Мы не родственники, – процедила Бай Сюинь.
– Разве? Но и на мужа с женой вы не похожи.
– Почему? – выдавила Бай Сюинь.
– Так вы же старая! – выпалила Ляньлянь.
Бай Сюинь подняла руки и потрогала свое лицо, но не обнаружила на нем появившихся морщин. Она свесила ноги с кровати и встала, а потом на ощупь начала пробираться к выходу, туда, откуда появилась девушка.
– Куда вы? Вы так долго лежали, того и гляди свалитесь где-нибудь.
– Долго? – Бай Сюинь замерла. – Как давно мы здесь?
– Да с месяц или вроде того, – задумалась Ляньлянь. – Нет, больше даже, уже луна сменилась, а вы все лежали, словно мертвая. Лекарь несколько раз приходил.
Бай Сюинь нащупала дверь и толкнула ее. Она и правда переоценила свои силы, потому что от толчка ноги подкосились, и она полетела вперед и упала бы, если бы ее не подхватили чужие сильные руки. Бай Сюинь сразу замерла и напряглась всем телом, а потом почувствовала знакомый горьковатый запах сосновой смолы. В голове тут же всплыло воспоминание, когда они лежали на кровати и Да Шань прижимался к ней сзади. Она низко опустила голову, чтобы спрятать красное лицо. Бай Сюинь инстинктивно подняла руку и схватилась за повязку на глазах, но ее руки тут же перехватили.
– Вам нельзя снимать повязку, я же уже говорила! – раздался сзади обеспокоенный голос девушки. – Наш лекарь сказал, что если вы не будете осторожны, то можете насовсем ослепнуть!
Да Шань мягко, но уверенно опустил ее руки вниз, подальше от повязки.
– Да Шань, – Бай Сюинь сглотнула, – ты в порядке? Не пострадал? – И почувствовала, как чужие руки легонько сжали ее в ответ. – Что произошло тогда? Кто нас спас?
Он уже было открыл рот, чтобы ответить, но не успел.
– Впрочем, неважно, – быстро сказала Бай Сюинь, – главное, что мы живы.
Да Шань закрыл рот и странно на нее посмотрел.
– Теперь, когда я очнулась, нам надо скорее вернуться… – Бай Сюинь осеклась. Она понятия не имела, куда ей теперь возвращаться. Она не хотела обсуждать случившееся при посторонних и не знала, что делать дальше. Глава ее ордена предал весь человеческий мир, сговорившись со стариком Чжоу и третьим принцем… Чем они вообще там занимались? Бай Сюинь вздохнула, к вискам подкатывала головная боль.
– Мне нужно на воздух, – тихо сказала она, – нужно подумать.
Да Шань аккуратно потянул ее за собой и вывел из маленького деревенского домика, а затем усадил на большой пень, который когда-то служил колодой для колки дров.
– Старший братец, – Ляньлянь выпорхнула из дома и потянула Да Шаня за рукав, – пора готовить обед. Поможешь мне помыть овощи?
Да Шань бросил обеспокоенный взгляд на Бай Сюинь и неуверенно кивнул, а затем позволил утянуть себя на другой конец деревни.
Бай Сюинь дождалась, пока шаги вдалеке затихнут, и только тогда позволила себе сжать руки в кулаки. Эта Ляньлянь, чтоб ее! Обхаживала Да Шаня, словно рядом никого не было! Слишком старая?! Это ты старая! Вся семья твоя старая! Даже собаки твоей семьи старые! Бай Сюинь вскочила с колоды и в раздражении начала ходить туда-сюда. Она чуть было не проговорилась при посторонних! А ведь дело было крайне деликатное. Глава ее ордена перешел черту, но в истории была замешана императорская семья. Что бы там ни произошло, надо быть осторожней. Но кто спас их с Да Шанем? И как они оказались так далеко на западе? Бай Сюинь остановилась и медленно выдохнула. Можно было попросить Да Шаня написать о том, что случилось, на бумаге, а кого-то из деревни попросить прочитать вслух. Нет, нельзя, чтобы об этом узнали посторонние. Сначала нужно рассказать обо всем миру заклинателей, вот только как? Дорога в Алый Феникс теперь закрыта – слово Бай Сюинь против слова главы без отсутствия доказательств вызовет лишь скандал. Может, пойти в Храм Нефритового Будды? Он как раз на западе. Но там нет союзников, даже если настоятель Улянь был вежлив и почтителен, то это не значит, что он ей поверит. У главы Ван Цзышэня прекрасная репутация и все его уважают. Кто усомнится в нем лишь из-за ее слов? Дворец Вечной Истины тоже не вариант, а значит, остается лишь одно место, куда она может пойти. Шао Цинлун сам ужасный человек и именно поэтому ему будет проще поверить, что уважаемый глава ордена предал Цзянху. Он бы и сам так поступил, будь у него достаточно веская причина. Разумеется, Да Шаню нельзя возвращаться в орден Ледяной Звезды, но это не проблема – Бай Сюинь воспользуется его помощью, чтобы добраться до севера, и там где-нибудь спрячет, пока не разберется со своими проблемами. Идти добровольно в Ледяную Звезду не хотелось, но разве у нее был какой-то выбор? Сто восемь жертв и должно было быть еще больше. Ван Цзышэня, старика Чжоу и третьего принца надо остановить любой ценой, пока они не сотворили еще какие-нибудь бесчинства.
Бай Сюинь снова потянулась к повязке на голове, но отдернула руки. Если лекарь сказал, что снятие повязки ее ослепит, значит, она еще не слепая и зрение может вернуться. Это было хорошо. Ее меридианы каким-то образом уцелели, и это тоже было хорошо. Но фактически она стала калекой: не заклинатель и не смертная. Крохи остатков духовной энергии, которые она могла теперь собрать, не спасут: даже для полета на мече не хватит… Она потянулась к поясу и обнаружила, что меча нет, как нет и рукояти Чэнчжитяня. Судорожно ощупывая себя руками, Бай Сюинь поняла, что ее переодели в чужую одежду, очень простую, из грубой ткани, и все ее вещи бесследно пропали. Оружие, жетон ордена, деньги… Настроение Бай Сюинь окончательно испортилось. Она не только потеряла свое духовное ядро, но и реликвию ордена, которую доверил ей сам Учитель Чжу Е. Меч, кажется, упал вместе с ними в Огненное море, но что случилось с луком, пристегнутым к поясу? Разумеется, она больше не могла бы им воспользоваться, но она была обязана вернуть сокровище назад в орден. Как же так вышло? Бай Сюинь подняла руку и потянула за тонкую духовную нить на шее, чтобы выудить кулон из странного черного камня. Это вещь сохранилась лишь потому, что нить, сплетенную из духовной энергии, было не так просто разорвать. Почему-то этот необычный камень ее успокаивал. Она легко могла представить, как маленькие золотые прожилки искрятся в лучах солнца. Бай Сюинь убрала камень и на ощупь вернулась в дом.