Бай Сюинь:
– …
– Идем, – он взял ее за руку и повел за собой. – И не отходи от меня ни на шаг. Не ешь и не пей ничего странного, не подходи к скалам, смотри под ноги и все время держись рядом со мной. Не заставляй меня бегать за тобой по всей округе.
– Хорошо, – кивнула Бай Сюинь. – Я не буду покидать дом без веской необходимости.
Да Шань покосился на нее и беззвучно вздохнул. Из-за невезения этой женщины теперь нельзя было оставлять ее одну ни на мгновенье. Приходилось лишь надеяться, что она понимает, что делает, и скоро все это закончится.
Глава 30. Три беды и восемь несчастий. Часть 2
Ранним утром, когда солнце едва коснулось лучами крыш домов, несколько людей уже собрались на небольшом пятачке, который с натяжкой можно было назвать деревенской площадью. В центре на низком столике лежал деревянный ящик с серебряной заколкой, а заклинатели, держа в руках пучки дымящихся духовных трав и очищающие талисманы, нараспев читали заклинания изгнания злой энергии. Некоторые жители деревни тоже пришли посмотреть и теперь с замиранием сердца и надеждой во взгляде следили за действиями адептов Каменного Окуня. Чуть поодаль от остальных стояла женщина с короткими волосами и прямо за ее спиной, словно ее личный сторожевой пес, высокий мужчина.
Над ухом Бай Сюинь раздался низкий голос:
– Ты говорила подождать, но ты ведь не это имела в виду, верно? То, что они делают, ведь не поможет?
Она промычала что-то неопределенное.
– Знаешь, я всю ночь об этом думал, – продолжал Да Шань. – Надеюсь, ты не станешь делать ничего странного. К примеру, жертвовать собой ради спасения этих людей. Есть в тебе эта черта – желание погеройствовать, хотя никто не просил.
Выражение лица Бай Сюинь ни на цунь не изменилось, все так же оставаясь бесстрастным. Ни один человек, взглянув на нее, не смог бы сказать, о чем она думает.
– Но разве не ты сейчас геройствуешь – только и делаешь, что спасаешь меня в эти дни? – спросила она.
В голосе Да Шаня послышалась усмешка:
– Так я, в отличие от тебя, ничем не рискую.
– То есть, если бы появился риск для твоей жизни, ты бы меня не стал спасать?
– Я не хочу умирать.
– Я тоже, – Бай Сюинь обернулась и посмотрела ему в глаза. – Я тоже не хочу, чтобы ты умирал. Поэтому если появится хоть малейший риск для тебя, то бросай меня не задумываясь.
– После таких слов я чувствую себя злодеем.
– Как можно? – мило улыбнулась она. – Ты ведь такой хороший и добрый.
Она отвернулась и снова стала следить за действиями заклинателей. Всегда было интересно посмотреть на технику работы других орденов.
После окончания ритуала Бай Сюинь подошла к столу и взяла в руки заколку, а потом направилась к стоящей неподалеку Му Сюэ.
– Вот, возьмите, – Бай Сюинь протянула ей вещь. – Теперь она не сможет никому навредить. Уверена, что Цан Сян хотела бы, чтобы такой важный для нее предмет хранился у вас, ведь вы были подругами.
Лицо Му Сюэ побледнело, и она сделала шаг назад:
– Я не посмею.
Бай Сюинь поднесла заколку к глазам.
– Хотя, может, я и ошиблась, сказав, что эта вещь не может никому навредить. Об эту острую проволоку на цветке легко пораниться. Пожалуй, тогда стоит вернуть ее хозяйке.
– В каком смысле? – глаза Му Сюэ расширились в ужасе.
– Сегодня надо сжечь тело вашего брата и провести обряд погребения. И раз уж вы все пойдете к той скале, то сможете положить эту заколку к праху ее хозяйки.
– Как можно тревожить покой мертвых, – выдохнула Му Сюэ.
– Цан Сян не будет против, я в этом уверена. Она будет счастлива получить назад вещь, которая была так дорога для нее.
Бай Сюинь подошла к Фан Бо и протянула ему заколку, тот вежливо принял вещь двумя руками и кивнул.
– А вы не собираетесь пойти с нами? – спросил он.
– Нет, у меня осталась психологическая тень от этого места. Возможно, из-за выбора цвета краски для погребального обряда. А может, потому, что вчера меня там чуть не убило камнями. Так что не удивляйтесь, увидев там полный беспорядок. Дикая природа так непредсказуема.
– Надеюсь, вы не пострадали, – нахмурился заклинатель. – Спасибо, что рассказали об этом, теперь мы будем вести себя там осторожнее.
– Не волнуйтесь, я уверена, что все камни закончились на мне.
Бай Сюинь еще раз окинула взглядом людей вокруг и пошла к себе в дом. В ближайшие дни она не собиралась выходить на улицу без крайней нужды, как бы ни было соблазнительно тащиться к той мрачной скале и несколько часов под заунывное пение смотреть, как горит разлагающийся труп. Она вошла в дом и села за стол. Ли Хун не пожелал вставать в такую рань ради какого-то там обряда, поэтому мирно сопел на лежанке. Бай Сюинь подперла щеку рукой, раздумывая, чем себя занять – день обещал быть долгим. Да Шань принес дров, разжег огонь и принялся что-то готовить. Бай Сюинь лениво наблюдала за его уверенными движениями, словно он был рожден, чтобы возиться на кухне.
«Когда все закончится, помогу ему открыть ресторанчик. От посетителей отбоя не будет», – подумала она, скользя взглядом по его высокой фигуре.
Внезапно Да Шань обернулся и, поймав ее взгляд на себе, широко улыбнулся. Бай Сюинь улыбнулась в ответ. Красив! В другой ситуации она была бы счастлива, что он так заботится о ней. В другой ситуации от этой широкой улыбки ее сердце бы забилось так часто, что стало бы трудно дышать. В другой ситуации, но не в этой. Потому что Бай Сюинь с улыбкой, которая не коснулась ее глаз, смотрела на этого красивого незнакомца.
Почему он так изменился? Откуда взялись эта наглость и уверенность в себе? А может, он всегда таким был, но притворялся послушным, когда того требовали обстоятельства? Или он что-то вспомнил из своего прошлого и потому стал вести себя по-другому? Что он вообще за человек? Она не понимала. У нее уже сложилось определенное впечатление о нем, когда тот внезапно стал вести себя абсолютно иначе. Словно две личности уживались в одном теле, и самое досадное заключалось в том, что Бай Сюинь не могла сказать, какой из этих двух Да Шаней нравился ей больше. Но тот, что был сейчас перед ней, однозначно раздражал ее сразу за двоих. Она поняла, что так долго пялиться ему в спину слишком подозрительно, поэтому заставила себя отвести взгляд в окно.
Мужчина довольно долго возился у плиты, пока, наконец, с сияющим видом не поставил перед ней миску и не сел напротив.
– Это… – покосилась на содержимое Бай Сюинь.
– Протертая каша.
– Мои зубы вроде все еще при мне.
– Так ты точно не подавишься, – широко улыбнулся он, всем своим видом выражая: «Правда, я молодец, как ловко придумал».
Она подняла на него полный сомнения взгляд. Будь у него хвост, он бы им сейчас вилял. Бай Сюинь протянула руку и погладила его по голове.
Да Шань, которого приняли за собаку:
– …
Бай Сюинь доела свою стариковскую еду и уже по привычке собралась идти с миской к ручью, когда ее остановил суровый голос:
– Куда это ты собралась?
– Помыть посуду…
Да Шань забрал миску и строго на нее посмотрел:
– По дороге к ручью ты можешь споткнуться, упасть и сломать себе шею, на тебя может напасть дикая птица или зверь, ты можешь поскользнуться на камнях и разбить себе голову или захлебнуться. Или при падении прикусить язык и истечь кровью.
– У тебя богатое воображение, – искренне восхитилась Бай Сюинь.
– Ты не выйдешь из этого дома. И я тоже.
– Если посуду не отмыть сразу, то остатки еды присохнут и будет сложнее их отскрести.
– Это даже не твой дом, какое тебе дело до чужой посуды?
Бай Сюинь открыла рот и хотела возразить про вежливость и правила приличия, но тут же его закрыла. По правде говоря, хозяевам в загробном мире не было никакого дела до глиняной миски. А если бы оставшиеся жители хотели забрать себе что-то из утвари, то давно бы это сделали, вот только они наверняка боялись даже переступать порог опустевших домов, не то что брать вещи умерших от проклятья людей.
Когда солнце поднялось достаточно высоко, Ли Хун завозился на своей лежанке и сладко зевнул, но, когда узнал, что они по-прежнему будут торчать в этом богами забытом месте, то сразу приуныл. Чтобы как-то скрасить его скуку, Да Шань отправил его к ручью мыть грязную посуду. На удивление маленькая панда вернулась в бодром расположении духа. Возможно, причиной этому стало то, что Ли Хуну с его прекрасным нюхом больше не приходилось вдыхать ароматы трупа, пролежавшего несколько дней на жаре. А может, он просто радовался, что не надо постоянно куда-то идти и сталкиваться с опасностями – у него был удивительный дар находить хорошее почти в любой ситуации.
Время текло преступно медленно – Бай Сюинь уже успела поесть, помедитировать, сделать пару десятков кругов по комнате, а солнце еще даже не перевалило через центр небосвода. Ей было бы проще ждать, будь у нее хоть один трактат или интересная рукопись. На крайний случай сошла бы и какая-нибудь весенняя история[40], какие можно найти в избытке в книжном магазине большого города. Но книг местные жители не читали, а последний умеющий писать умер восемь смертей назад. Грустно было думать о том, что тот, кто писал имена других на поминальных табличках, сам остался погребен безымянным. Бай Сюинь встала и еще пару раз прошлась по комнате, чтобы разогнать кровь. Слабость, преследовавшая ее последние дни, усилилась.
После полудня к ним зашел Фан Бо и сообщил, что церемония прошла хорошо, разбитые камни общими силами убрали с площадки перед скалой, а заколку вернули хозяйке. Заклинатель сделал все тихо и не стал сообщать местным, что место погребения праха Цан Сян уже раньше кто-то вскрывал.
– Вы нашли там что-нибудь? – спросила Бай Сюинь.
– Да, – Фан Бо достал из рукава шелковый платок и осторожно развернул, – кроме мешочка с прахом там было это.
Бай Сюинь наклонилась, рассматривая ленту для волос, испачканную в крови, пучок каких-то трав и четыре жемчужные бусинки.