и с грядки – все это изобилие приглашало наброситься и набить животы как можно скорее.
– Почему вы не едите? – нахмурилась Бай Сюинь. – Просто берите что нравится и бросайте в бульон.
Она тут же последовала своему совету, закинув в кипящий бульон пару кусочков свинины и несколько стеблей бамбука.
Ли Хун неуверенно подцепил палочками соломенный гриб и бросил в горшок. На его лице появилось выражение неподдельного восхищения, словно он стал участником какого-то священнодействия. Бай Сюинь подвинула поближе к Да Шаню тарелку с тонкими полосками говядины, политой острым маслом, и снова перевела взгляд на Ли Хуна.
– Это же всего лишь горячий горшок, – она не понимала причины такой реакции.
– Да, но… – Ли Хун прикусил губу, – я всегда хотел попробовать, что это такое.
– Ты никогда его не ел? – теперь пришло время удивляться Бай Сюинь.
– Нет… – Ли Хун вздохнул, – я только видел, как другие его едят. Люди выглядели такими счастливыми, когда садились за стол с друзьями. Горячий горшок ведь нельзя есть одному – только с кем-то, поэтому я думал, что никогда не смогу попробовать…
Бай Сюинь опустила взгляд, глаза резко защипало. Должно быть, пар от пряного бульона просто попал в глаза.
Расправившись с едой, путники откинулись на стулья. После бесконечной каши, заправленной в лучшем случае солеными овощами и сушеной рыбой, это был настоящий праздник живота. Бай Сюинь покачивала в руке чашку холодного чая и думала о том, что делать дальше. Этим днем они остановятся на ночь в городе, а утром отправятся дальше вдоль предгорья на север. Невольно она вспомнила предыдущий вечер. Теперь, когда она сидела в ресторане, забитом посетителями, все эти дни казались просто кошмарным сном. Сколько раз она была на волосок от смерти, и каждый раз ей все же удавалось ускользнуть. Но в этом не было ее заслуги. Она посмотрела на Да Шаня и поймала его внимательный взгляд. С тех пор как они покинули деревню, он больше не поднимал эту тему и Бай Сюинь интуитивно чувствовала, что он не хочет говорить о том, что случилось, и расспрашивать его бессмысленно. Но и сделать вид, что ничего не произошло, она тоже не могла.
– Семь, – задумчиво сказала она, – это ведь хорошее число, верно, А-Шань?
Он вопросительно приподнял бровь.
– Именно столько раз ты спасал мою жизнь. Если бы речь шла об одном разе или двух, ну в крайнем случае трех, я могла бы сказать что-то вроде: я верну тебе этот долг. Но семь не оставляет мне никакого шанса сохранить лицо – и за несколько жизней мне этот долг не вернуть. Что мне следует сказать в таком случае?
– Что он приносит тебе несчастья? – подсказал Ли Хун. – Насколько я понял, до него ты так часто не оказывалась на краю гибели.
Бай Сюинь открыла рот, чтобы возразить, а потом закрыла. А ведь маленький демон был прав.
– Разве семь? – испытующе посмотрел на нее Да Шань.
– Да, сам посчитай, – она начала загибать пальцы, – когда те бандиты напали на меня, когда я подавилась рыбной костью, когда чуть не налетела на гвоздь, когда чуть не погибла под завалом, когда на меня упала балка и, разумеется, когда меня чуть не изжарили молнии.
– Это только шесть, – он не отрывал от нее взгляда.
– Да, и был еще один раз – когда мы упали в Огненное море.
За столом воцарилась тишина.
– Все это время я не переставала думать о том дне. О том, кто мог обладать такой силой, чтобы спасти нас. Но вчера я поняла, кто это был. Если ты можешь подниматься в воздух без меча, то спас нас именно ты. Больше ведь некому. Должно быть, упав в Огненное море, ты избавился от власти Ока Будды. Правда, не знаю, как тебе удалось сбежать от тех людей и как ты смог полумертвую меня дотащить аж до запада, но это точно был ты. Ты спас нас в тот день.
Да Шань молча смотрел на нее, не соглашаясь и не опровергая, и словно чего-то ждал.
Бай Сюинь всегда казалось странным, что отец Шао Цинмэй позволил дочери держать при себе постороннего мужчину, но если тот обладал духовной силой, то это полностью меняло картину – Да Шаня приставили к молодой госпоже Шао в роли телохранителя, поэтому она везде таскала его с собой и запаниковала, когда он исчез. И по какой-то причине Да Шань свою силу скрывал, вероятно, поэтому и прикидывался немым: того, кто не может говорить, никто расспрашивать не станет. Бай Сюинь хотела знать природу его силы, кто был его учителем, и на что он способен, но была не настолько неблагодарной, чтобы устраивать допрос. Не после того, как он спас ее целых семь раз. Стоит ли ей начать относиться к нему с тем же почтением, как к своим предкам?
– Я не смогу вернуть тебе такой огромный долг и за несколько жизней, поэтому все, что я могу тебе дать – это свою благодарность и обещание быть к твоим услугам, если тебе они когда-нибудь понадобятся, – она поднялась со стула, подошла к нему, а затем опустилась на пол в глубоком поклоне. – Спасибо, что спас мою жизнь.
Да Шань растерянно смотрел на склонившуюся перед ним женщину, а затем наклонился и, взяв ее за руки, потянул наверх:
– Никогда так не делай.
Бай Сюинь вернулась на свое место и посмотрела ему в глаза:
– Я могу хоть что-то для тебя сделать?
– Да, – легко согласился Да Шань. – Дай мне обещание, что сделаешь кое-что для меня. Когда мы доберемся до северного ордена, я попрошу тебя кое-о-чем и ты это выполнишь.
Бай Сюинь задумалась:
– Это убийство какого-то человека?
– Что? Нет, – он нахмурился. – Как тебе такое в голову пришло?
– Просто подумала, что ты точишь зуб на одного человека.
Она и сама его ненавидела.
– Я не попрошу тебя никого убивать. Я знаю, что ты не станешь этого делать. Даже если убийство одного невинного спасет кучу жизней, ты его не убьешь.
Бай Сюинь застыла. Он был прав: даже зная, что, отняв всего одну жизнь, она предотвратит множество смертей, она не сможет этого сделать. Кто она такая, чтобы судить, кому жить, а кому умереть? Как бы она посмела взять на себя роль вершителя судеб?
– Хорошо, – кивнула она. – Разумеется, я выполню твою просьбу.
– Ты обещаешь? – в его глазах блеснули искры.
– Да, я обещаю выполнить любую твою просьбу. Это мое нерушимое обещание заклинателя.
Стоило ей это произнести, как над ее головой вспыхнул и тут же погас красный светящийся шар. Духовный контракт между ними был заключен, и данное обещание она не могла нарушить.
– Сестрица, а ты не боишься давать такие обещания? – искренне поразился ее недальновидности Ли Хун. – Мало ли что он попросит тебя сделать. А вдруг это будут какие-то непотребства?
– Что? Непо… что? – Бай Сюинь медленно переваривала услышанное.
– Что такое непотребства? – полюбопытствовал Да Шань.
– Это когда… – начал маленький демон, но Бай Сюинь тут же закрыла ему рот рукой.
– Пожалуйста, молчи, – ее лицо пылало ярче закатного солнца. – Я уверена, что он не попросит ничего такого.
Да Шань смотрел на них с явным подозрением.
– Не обращай внимания на его слова, – Бай Сюинь рассмеялась от неловкости. – Он просто ребенок, который не понимает, что говорит.
– Спрошу у кого-нибудь другого, – пожал плечами Да Шань, и Бай Сюинь, глядя на него, понимала, что еще как спросит. Вот что ей с ним таким было делать?
Она подняла чашу с чаем и резко опрокинула в рот, как будто это было вино, а потом со стуком поставила на стол.
– Хорошо, я расскажу тебе, – ее глаза горели непоколебимой решимостью закрыть этот вопрос раз и навсегда.
Мысленно уговаривая себя, что это все равно что читать лекцию ученикам, объясняя основы, она рассказала все как есть. Она говорила ровным бесстрастным голосом про персиковые бутоны, бамбуковый стебель и лотосовую пещеру, когда внезапно замолчала. Чем она тут вообще занимается? Как позволила втянуть себя в это безумие? Вот что такое непотребства!
Бай Сюинь подняла взгляд и увидела, что Да Шань еле сдерживается, чтобы не рассмеяться.
– Ты ведь знаешь, что это такое, – прошипела она.
– Но я никогда не слышал, чтобы об этом говорили такими словами, – он рассмеялся. – Пожалуйста, продолжай, я хочу еще послушать про ту пещеру.
Бай Сюинь тихо застонала и закрыла лицо ладонями. Провалиться бы ей сейчас под землю. Впрочем, она это заслужила. Надо было оставить все как есть и дать ему приставать к другим людям с подобными вопросами. Благодарность за свое спасение тут же выветрилась, словно ее и не было. Как же он раздражает!
Она быстро сменила тему на более безопасную и сделала вид, что этого разговора никогда не было. С каких пор Да Шань стал таким бесстыдным? Или он всегда таким был, просто скрывал? Лучше бы и дальше притворялся приличным!
Бай Сюинь сама не знала, что чувствует к нему. Когда его не было рядом, она тосковала, но, когда он был, ей частенько хотелось его прибить. Ей не нравилось то, что она сама себя не понимала.
После сытного обеда она повела их на торговую улицу. До захода солнца было еще далеко и город Цюцзюй оживленно кипел, как бульон в котле, наполняя улицы шумом и криками продавцов. Сначала Бай Сюинь купила две соломенные шляпы с вуалью – ей не нужно было скрывать свое лицо, но, если прятаться будет только Ли Хун, это будет выглядеть более подозрительно. Теперь они превратились в женщину и ребенка, которые боятся, что их лица потемнеют от солнца. Да Шаню она тоже предложила купить шляпу доули, чтобы не ходить в середине лета с непокрытой головой. Разумеется, ему бы она взяла шляпу без вуали, хотя если так подумать, то было бы неплохо, если бы на него перестали заглядываться встречные женщины. Но он наотрез отказался, заявив, что всегда любил жару и солнце ему не мешает.
Бай Сюинь подозрительно на него покосилась. Любит жару? Какое громкое заявление для человека, живущего на севере, где снег на верхушках гор даже летом не тает. Может, ему просто нравилось чужое внимание? Бай Сюинь поджала губы. А ведь он уже в том возрасте, когда мужчины ищут жену. Она вспомнила, как и сама хотела претендовать на эту роль. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, ведь все так сильно изменилось. Разумеется, если бы он вдруг предложил, она бы не стала отказывать ему без раздумий. Она бы подумала. Никогда не было и вот опять – стоило ей немного отвлечься, как мысли уносились куда-то не туда.