Оказавшись снаружи, она приложила ладони к горящим щекам. Что за постыдная реакция тела? Ведь по сути ничего особенного не произошло, тогда почему так неловко?
Да Шань мрачно смотрел на дверь:
– Она настолько разозлилась, что просто ушла?
Ли Хун с сомнением на него посмотрел:
– Ты ведь совсем не разбираешься в людях, да?
– О чем ты говоришь?
– А, забудь.
Достаточно было и того, что маленький демон и так чувствовал себя третьим лишним в этой странной сцене. Как этот большой парень может быть таким тугодумом?
Ли Хун вздохнул и покачал головой. Впрочем, помогать этому демону он не собирался. Сестрица явно заслуживала кого-то получше.
– Ты не пойдешь за ней?
– С чего мне идти за ней, – хмыкнул Да Шань.
Он прямо в одежде лег на кровать и отвернулся к стене. В его руках все еще оставался сверток с обувью. Эта женщина, сама того не ведая, пробудила в нем чувства, которые он не хотел ощущать. Невольно он начал о ней заботиться не только потому, что собирался вернуть свою силу. Внезапно он осознал, что, если с ней что-то случится, он на самом деле расстроится. Ведь если он позволит умереть такому хорошему человеку, как она, то и правда станет чудовищем.
Бай Сюинь вернулась в комнату немногим позже. Ей было до смерти неловко из-за своего побега и она понятия не имела, как себя вести, но, к счастью, Да Шань к тому моменту уже спал, отвернувшись к стене. Она негромко его позвала, но тот не откликнулся, поэтому на ужин пришлось идти без него.
Да Шань сам не знал, зачем притворяется спящим, но ему не хотелось ни с кем разговаривать. По правде говоря, во сне у него тоже не было необходимости: при его силе не спать несколько дней было пустяком. Он просто лежал и размышлял о произошедшем. То ли напряжение предыдущих дней, где его спутница играла в прятки со смертью, то ли разочарование, что она не та, за кого он изначально ее принял, то ли что-то еще, но он вышел из себя. И это было странно, потому что все эти эмоции были слишком человеческими. До большинства людей ему не было никакого дела, поэтому и разозлить они его не могли. Но эта женщина словно дергала за какие-то потаенные струны его души, заставляя сомневаться в себе и своих решениях. Спасти ее тогда в море огня было верным решением, как и вылечить ее раны. Но потом все пошло наперекосяк: он случайно отдал ей часть своей силы и оказался к ней привязан. Если бы этого не произошло, был бы он сейчас здесь? Вряд ли. Он бы избавился от нее, как только она прозрела, посчитав, что дальше она справится сама. И она бы пошла в ту проклятую деревню без него и умерла там, а он бы об этом не узнал, и совесть бы его не мучила. Удивительно, что всего одно решение так способно все изменить. Не окажись они вдвоем в Огненном море, их пути бы никогда не пересеклись. Чем бы он сейчас занимался тогда? Спал где-нибудь меж нагретых солнцем камней? Или улетел за Восточное море? Он не знал, какой была бы его жизнь, сложись все иначе. Но в одном был уверен наверняка: он был бы один. Одиночество – это его судьба, так было всегда, а люди, которые оказались настолько неосторожны, чтобы попытаться сблизиться с ним, прожили недолго.
Он перекатился на спину и уставился в потолок – солнце уже село, в комнате было совсем темно и все же он отчетливо видел каждую линию и каждый сучок на полированном дереве. Что, если чудовище навсегда исчезнет и останется человек? Никто не знает его лица и имени, он может свободно передвигаться по стране. Сможет путешествовать или где-то осесть. Найти себе какое-нибудь дело. Например, открыть маленький ресторанчик. Нет, на ресторанчик нужны деньги, а как человек заработать он сможет немного. Тогда пусть это будет уличный лоток с закусками. Каждое утро он будет вставать до восхода солнца и делать булочки на пару с мясной начинкой, а потом идти их продавать. Люди, спешащие на работу, будут останавливаться у его лотка и завтракать, нахваливая вкусную еду, а потом идти по своим делам. Он сможет скопить денег и построить дом. Небольшой, ему не нужно много места. Или построить дом побольше и завести семью…
Он поднялся с кровати и подошел к окну, вглядываясь в улицу, освещенную отблесками света из окон и фонариками над дверями торговых лавок, работающих допоздна. Люди суетились и разговаривали друг с другом, смеялись и спорили, и над ними всеми возвышался тот, кто не был частью этой шумной толпы. Глядя на то, как одни тянутся к другим, он чувствовал всепоглощающее одиночество. Можно было сколько угодно мечтать о тихой обычной жизни, но этого никогда не будет, потому что он не являлся частью их мира. Ведь, в отличие от всех этих людей, сам он человеком не был. Ему хотелось распахнуть окно и вылететь на улицу, а затем взмыть в небо и принять свою истинную форму. Тогда он сможет подняться выше облаков к самым звездам – туда, где в синим шелком растянутой пустоте он не будет чувствовать такое звенящее одиночество.
Он услышал возвращение своих спутников задолго до того, как они подошли к двери, и вернулся в кровать. Хотелось бросить их и сбежать, пока он не привязался к ним еще сильнее, но сделать этого он не мог. Его громоотвод был слишком невезучим, поэтому бросить его было все равно, что отдать в лапы смерти. Он решил, что доведет ее до северного ордена и при этом не раскроет своей истинной сущности. А после этого заберет свое пламя и со спокойной совестью уйдет. Когда он принял решение, то сразу почувствовал, как напряжение спадает. Он слишком размяк и стал чувствительным. В конце концов, эта женщина просто обычный человек, с чего ему к ней привязываться.
Он не знал, что их будет ждать в итоге среди скалистых вершин, где даже летом снег не тает. Сможет ли он спокойно разорвать эту связь и уйти, когда достигнет своих целей? Он чувствовал, как Бай Сюинь, словно дерево, оплетает его своими корнями. Может, ему и правда не стоит ни очень думать, и положиться на судьбу, которая свела их по какой-то причине. Но пока он рядом, он будет ее защищать и оберегать от любых опасностей. Пока он рядом…
Город коконом укутала ночь, усеяв светлячками звезд иссиня-шелковый небосвод. Трое путников лежали в кроватях, и каждый думал о своем. Впереди их ждала долгая дорога на север, и неизвестно, с какими препятствиями еще придется столкнуться. И все, что они могли, – это уповать на милость богов.