– Что еще за гость? – нахмурилась Бай Сюинь, почуяв неладное.
– Ваша сестра, – выдавил Су Шуфань и почему-то покраснел.
Глаза Бай Сюинь распахнулись и, позабыв обо всем остальном, она быстро спустилась по лестнице и выбежала из библиотеки. У нее было три младших сестры, но, судя по реакции Шуфаня, Бай Сюинь догадывалась, какая из них внезапно нагрянула в орден. И ничего хорошего этот визит не сулил.
Уже приближаясь к главным воротам, она увидела Бай Сюшунь. Та мило общалась с каким-то адептом и игриво прикрывала лицо расшитой муфтой, в которой прятала от мороза руки. На ней было изысканное платье и шуба, сшитая по последней моде, а волосы уложены в сложную прическу с двумя аккуратными завитками по центру высокого лба. Бай Сюинь замедлилась, чтобы не выглядеть так, будто она всю дорогу бежала. Подходя ближе, она не спускала глаз с лица, которое было слишком похоже на ее собственное. Только губы полнее и подбородок чуть более округлый, что придавало лицу Бай Сюшунь мягкость, несвойственную Бай Сюинь. Зато глаза феникса[8] были точь-в-точь как у нее – эту черту они обе унаследовали от матери. А улыбки, которые младшая сестра дарила всем подряд, были настолько нежны, что заставляли людей чувствовать, будто солнце вышло из-за туч. Лица двух сестер были очень похожи, но характер абсолютно разный. Бай Сюшунь была ветрена и легкомысленна, поэтому они никогда не ладили.
– Шестая сестра[9], – холодно поприветствовала ее старейшина Бай.
– Ох, сестрица Сюинь, наконец-то ты пришла. Я уже боялась не застать тебя на твоей горе, – вздохнула Бай Сюшунь. – Только представь, если бы я взобралась на эту невыносимо огромную лестницу только для того, чтобы узнать, что ты куда-то ушла.
Бай Сюинь подошла вплотную и, схватив младшую сестру за запястье, потянула за собой. Еще не хватало, чтобы весь орден сюда сбежался. Смотреть, как Сюшунь фривольничает с юными адептами, было невыносимо.
– Эй, куда ты меня тащишь? – запротестовала Бай Сюшунь. – Больно же!
Бай Сюинь не обращала внимания на слова сестры и продолжала вести ее в сторону своего павильона. К счастью, в это время дня на улицах людей было немного.
Свернув в очередной раз на узкую, расчищенную от снега дорожку, Бай Сюинь уже мысленно благодарила богов, что те без проблем дали увести сестру, когда навстречу вышел высокий человек. Он как раз шел из библиотеки в свой гостевой домик, и их пути пересеклись на узкой дорожке.
Увидев его, Бай Сюинь остановилась. На узкой тропе они стояли друг напротив друга. Она повернулась и увидела, что Сюшунь замерла и, казалось, не дышит, вперив взгляд широко распахнутых глаз в Да Шаня. Тот также не сводил темных глаз с младшей сестры. Сердце Бай Сюинь ухнуло куда-то в пропасть. Она схватила сестру за руку и потащила вперед, не глядя на человека, стоящего на тропе. Он неловко попятился, а затем сошел с тропы, пропуская их и провожая долгим задумчивым взглядом.
Бай Сюинь притащила сестру в свой дом и захлопнула дверь. Ее сердце стучало, словно сердце дикого кролика, убегающего от тигра.
– Сестра, этот человек такой… – начала Бай Сюшунь.
«Красивый. Я знаю!» – закрыла глаза Бай Сюинь.
– Такой страшный! – воскликнула Бай Сюшунь, заставив Бай Сюинь распахнуть глаза. – Нет, я не говорю, что он некрасив, но он выглядит так пугающе! Будто голыми руками может свернуть человеку шею, словно курице. А если возьмет в руки меч, то вырежет половину вашей горы!
– Сюшунь, – повернулась к ней Бай Сюинь, – у этого человека нет ни капли духовной энергии. Не считая младших учеников, любой на этой горе сильнее него. Я могу убить его одним взмахом меча.
Бай Сюшунь ошеломленно замерла, словно только сейчас осознала, что ее старшая сестра была настоящим воином.
– Но я рада слышать, что нашелся мужчина, который пришелся тебе не по вкусу, – усмехнулась Бай Сюинь.
– Как ты можешь такое говорить! – вспыхнула Сюшунь. – Да мне вообще мужчины не нравятся!
– Зачем ты пришла? – Бай Сюинь решила перейти к делу.
На лице Бай Сюшунь расцвела улыбка. Она сняла со спины дорожную сумку и выудила оттуда письмо с печатью семьи Бай, а потом пару кувшинов вина «Белые цветы сливы»[10]. Это было очень изысканное и дорогое вино, которое делала их семья. Один из кувшинов выглядел довольно обычно, а вот по форме второго Бай Сюинь сразу поняла, что это особое вино, которое разливалось по заказу императорского двора.
– Этот кувшин «Белых цветов сливы» можешь кому-нибудь подарить, – подтвердила ее догадки сестра, – а вот этот, – она показала на кувшин с киноварной печатью на горлышке, – только для тебя, сестрица Сюинь. Таких разлили всего три дюжины, поэтому даже не думай с кем-нибудь делиться этим сокровищем.
Бай Сюинь забрала кувшины и письмо из дома и поставила их на стол.
– Зачем ты на самом деле пришла? – прожгла она взглядом Бай Сюшунь.
Шестая сестра вздохнула и опустила взгляд, меж ее бровей появилась складка.
– Разве я не могу просто прийти проведать свою старшую сестру? – уклонилась она от ответа.
Бай Сюинь скрестила руки на груди и приподняла бровь. Несмотря на более чем десятилетнюю разницу в возрасте, она выглядела не старше двадцати пяти. Но по сравнению с младшей сестрой, которой еще не минуло семнадцать зим, она выглядела совсем взрослой.
Сюшунь резко выдохнула и подняла лицо:
– Ты должна поговорить с ними!
– С кем? – наклонила голову Бай Сюинь.
– С родителями! Я не могу выйти замуж! Почему я должна? Но они и слушать ничего не хотят!
– А при чем здесь я? – сузила глаза Бай Сюинь.
– Потому что ты единственная в семье не замужем! Почему тебе можно, а мне нельзя?!
– Кто он? – вздохнула Бай Сюинь.
– О ком ты говоришь? – тут же отвела взгляд Сюшунь.
– Мужчина, в которого ты влюблена, – закатила глаза Бай Сюинь.
– Откуда ты… – Сюшунь сжала свои маленькие руки в кулаки. – Он женат, – она посмотрела на реакцию сестры и торопливо добавила, – но он ее совершенно не любит. Это его родители настояли, ты же знаешь, как оно бывает. И когда он ее бросит… Но сейчас он не может уйти, понимаешь? Он должен сдать государственный экзамен и получить более высокий чин. Он чиновник и ученый человек – ему нельзя просто взять и уйти от жены, ты должна понимать… Но он это сделает, обязательно сделает. Поэтому мне нельзя замуж. Но родители настаивают. Твердят и твердят. Нашли мне какого-то жениха. А на него без слез не взглянешь! Пустышка, а не жених! Ростом чуть выше меня, а умом и того не блещет. Должность у него хорошая, он из богатой семьи, да разве это главное? Да и возрастом он уже совсем старик. Только представь, ему уже тридцать шесть, а родители твердят: «Замуж!» Да как я могу?! Ты должна меня понять! Только ты можешь меня понять!
Бай Сюинь смотрела, как сестра ходила по комнате, заламывая руки, и сбивчиво говорила. Было видно, что та по-настоящему взволнована. Бай Сюинь испытывала смесь жалости и какой-то брезгливости. Не потому, что была плохой сестрой. Просто Сюшунь было тринадцать, когда она впервые влюбилась во взрослого мужчину. Потом появился другой, потом третий… Каждый раз появлялась новая любовь и Бай Сюшунь всю себя отдавала этим детским мечтаниям, а потом драматично страдала. Позже появлялся очередной возлюбленный и все начиналось снова.
Первые разы Бай Сюинь искренне сочувствовала сестре и пыталась ее как-то утешить. Но со временем сочувствие исчезло, оставив лишь раздражение из-за того, что, будучи уже во взрослом возрасте, Бай Сюшунь не понимает очевидных вещей.
– Если об этом кто-то узнает, репутация всей семьи пострадает, – нахмурилась Бай Сюинь.
– Ты говоришь прямо как мать! – рассердилась Сюшунь.
– О, так она знает, – протянула Бай Сюинь.
– Я не выйду за этого старика, – топнула ногой Сюшунь, – лучше умереть.
– И что, по-твоему, я должна сказать родителям? – холодно смотрела на нее Бай Сюинь.
– Чтобы они не выдавали меня замуж! – вспыхнула Сюшунь. – Ты ведь не замужем и прекрасно живешь, значит, и я могу, верно?
Бай Сюинь смотрела в эти наивные глаза, полные искренней надежды, и не знала, что ответить. Заметив замешательство старшей сестры, Сюшунь истолковала это по-своему:
– Даже если ты меня презираешь за то, что я люблю женатого мужчину, мне все равно! Ты понятия не имеешь, что значить любить кого-то! Думать лишь об одном человеке, грезить днем и не спать ночами! Да откуда тебе знать, каково это?!
Бай Сюинь перевела взгляд на приоткрытое окно. Низкое серое небо, протянувшееся до горизонта, щедро орошало землю рыхлым снегом. Ветра не было, и мир вокруг, словно замер. Только растопыренные снежинки мягко спускались с неба.
Как бы она хотела не знать. Вернуть все как было. Заботиться лишь об остроте своего клинка и ошибках учеников. Никогда не видеть этих темных глаз, обрамленных длинными ресницами. Этих широких пушистых бровей, острых скул, чуть прихваченных красным румянцем от холода…
– Сестра, неужели ты… – Сюшунь осеклась.
Бай Сюинь повернулась к ней, и в ее взгляде плескалась тоска.
– Я поговорю с семьей, – вздохнула она, – когда увижу. Но сейчас я не могу покинуть орден.
– Разумеется, – торопливо закивала Сюшунь, – это пока только разговоры, так что время еще есть…
– Я приеду домой в конце весны, тогда и поговорю, – решила Бай Сюинь.
– Хорошо, – ответила Сюшунь, – и спасибо. – А затем добавила тише: – Кто он?
– Это не имеет значения, – горько усмехнулась Бай Сюинь, – вместе нам все равно не быть.
– Мне так жаль, – прошептала Сюшунь и впервые в жизни Бай Сюинь почувствовала между ними какое-то родство. – Но, если он тебе действительно нравится, ты не должна сдаваться!
Бай Сюинь лишь покачала головой:
– Учитель всегда говорил, что не стоит ввязываться в бой, если понимаешь, что тебе не победить.